Это я услышал вместо «доброго утра»! Я открыл глаза, передо мной стояла лучница. А в руке у нее блестел узкий кинжал.
— Я думал, что мы уже этап убийства друг друга преодолели.
— С чего бы это? — женщина-мумия не торопилась убирать кинжал в ножны.
— Я спас вашу дочь…
— Да, я это знаю. Рани рассказала мне. Но ты убил моих товарищей, — поигрывала ножом женщина. Не то, что мне было страшно. Я был уверен, что смогу ее обезвредить, но хотел решить наши разногласия миром. Кроме того глупого столкновения на дороге, нам с ними делить было нечего.
— Напоминаю, что это они на нас напали. Мы с…
— Гриммаркой. Ты был с гриммаркой.
— Да, я был с гриммаркой. Ее зовут Астрис, замечательная девушка…
Лучница посмотрела на дочь, та пожала плечами, мол эта гриммарка не настолько замечательная, как я про нее рассказываю.
— Кроме того, я убил Гундара. И папашу его.
— А какое мне до них дело? — мой подвиг лучницу не впечатлил, — ты их убил и занял их место. Хотя это неслыханно — виланин командует в Элестии! Только поэтому я в тебе и не выстрелила!
— Из любопытства значит?
— Ага, — женщина подкидывала кинжал и ловила его за лезвие. А ну как метнет? До нее всего пару шагов, увернуться будет сложно. Поэтому я продолжил беседу осторожно, чтобы ненароком не вызвать у нее агрессию.
У меня же по ходу беседы возник еще один важный вопрос — как местные определяют, кто перед ними? Виланин или гриммар? Я в данный момент вырядился в барский охотничий костюм. Одного взгляда на который достаточно, чтобы понять — вещь цены немалой. Тот же Ирон с иголочки и дорого одет, ухожен. Но аборигены, по крайней мере при мне, еще ни разу не ошибались с определением того, кто перед ними.
— И почему ты решила, что я виланин?
Женщина громко расхохоталась.
— Ну это же видно!
— Как видно⁈ — я на самом деле не понимал, как они простолюдинов от аристократов отличают.
Мать с дочерью переглянулись.
— Ты где его такого убогого нашла?
Это было очень обидно.
— Я же вроде простой вопрос задал. Зачем хамить?
— Он не простой, он… детский и смешной, — было заметно, что Рани подбирает слова, чтобы меня еще сильнее не занозить.
— Да почему? Я вот в барских шмотках, на железном улаке, а она сразу видит, что я виланин… как⁈
— Ты правда не знаешь, как⁈ — похоже мамаша Рани начала мне верить.
— Истинная правда! — я не солгал. Для меня — нарядить Рани, макияж ей сделать и будет барыня на загляденье. Той же Астрис она нисколько не уступит.
— Вокруг меня есть ореол Гриммара? Я похожа на дочь солнца? — спросила Рани, покрутившись на месте.
— Я этих ваших местных обычаев не понимаю, — признался я.
— Да каких обычаев, у него что, глаз нет⁈ — начала злиться лучница.
— Есть, вроде видит неплохо, — заступилась за меня Рани.
— Золотистое свечение вокруг Рани или меня есть?
— Э… — я присмотрелся повнимательнее, потом понял, что надо мной глупо шутят, — нет, конечно! Хватит из меня дурака делать!
— А вокруг Астрис? Видишь? — по голосу Рани было незаметно, что она глумится.
— И вокруг Астрис ничего не светится! — мне этот бесполезный разговор начал надоедать.
— Точно — слепой! — поставила мне диагноз лучница, — ладно днем не заметить, но ночью… она же горит вся, как и любой другой гриммар!
Мне потребовалось время для следующего вопроса.
— То есть вы хотите сказать, что все гриммары светятся? Точнее вы видите, что они светятся?
Мать и дочь синхронно кивнули. И вопросительно уставились на меня.
— Так. Секунду. А я свечусь?
Они опять же синхронно помотали головой.
— Ты — виланин! С чего ты будешь гореть?
— Не свечусь? — повернулся я к Рани.
— Нет, — развеяла она мои сомнения.
— Но ты какой-то странный виланин, — призналась мать Рани.
— Значит, все-таки свечусь?
— Нет. Я услышала твои слова, когда вы говорили с Рани. Ты хотел помочь остальным виланам в Элестии?
— Ну не только в Элестии…
— Вот поэтому я и не выстрелила.
— Я тебе за это признателен. Поехали в поместье?
— Ты меня за кого принимаешь? Я не понимаю, что там меня ждет засада?
— Да какая к чертовой матери засада! Вон у Рани спроси, что тебя там ждет.
— Мама, у нас сейчас все по-другому…
— Ровно до того момента, пока не придут солдаты кваллена!
— Об этом я и хотел с тобой поговорить. И кое-что предложить?
— Предложить?
— Да. Деньги. И место для жизни.
Если таланты Астрис по управлению поместьем превосходили мои, то как выживать на враждебной территории, меня учить не надо. Мне нужна была дружина. Любой отряд, который бы патрулировал поместье и предупреждал меня о появлении чужаков. Валдар уверял меня, что пока я исправно плачу налоги, то императору и его сановникам до меня нет никакого дела. Однако нельзя исключить случайности и различных искателей приключения.
— Ты хочешь нас купить? — спросила у меня лучница.
— Ты все неправильно поняла! Я не покупаю вас. Я даю вам работу. И цель в жизни! Или вы так и собираетесь вечно прятаться по лесам? Сами выберите место, построите себе дома. Будете приходит в поселок всегда, когда пожелаете.
— Мы станем свободными виланами? — с сомнением спросила женщина.
— Именно.
— Я не могу решить такое одна. Мне надо поговорить с людьми.
— Говори. И приходи в дом в любое время с ответом.
— В дом доллена⁈ — похоже у всех вилан был врожденный страх перед аристократами. Даже лучница, которая сбежала с рудников и черт его знает сколько времени скиталась по лесам, являться в барский дом опасалась.
— В мой дом, — уточнил я, — кстати, меня Георгий зовут.
Я протянул лучнице руку, до конца не будучи уверен, как принято представляться будущим друзьям в Белгази.
— Георгий? — я уже привык, как на мое имя реагируют местные, — слепой, без памяти, но шутник. Хорошо Георгий, я приду через три дня с ответом.
Я дал Рани попрощаться с матерью, тактично отойдя в сторону. До усадьбы мы ехали молча, девушке надо было усвоить все, что она услышала от матери.
— Деду расскажешь? — спросил я, подъезжая к конюшне.
— Мама просила пока не говорить, — деда все равно надо было подготовить к виду девушки. Выглядела она настолько потрясенной, что словно дьявола вдруг воочию увидела.
— Микаль мамин отец? — уточнил я.
— Нет, папин.
Ух, а ситуация у девушки непростая. Смотреть на деда и молчать о том, что его сын погиб, а сноха подалась в лесные разбойники, но живая — наверное ей сейчас очень тяжело.
— Потерпи три дня, хорошо? Я думаю, что твоя мать согласиться на мое предложение. И вы Микалю вместе расскажете… как отец погиб?
— При побеге, — хлюпнула носом Рани, — повел за собой от мамы гвенов…
Девушка чуть не зарыдала навзрыд, мне пришлось обнять ее и прижать к себе, чтобы ее плач не собрал всех вилан в поместье.
— Тихо-тихо-тихо, — я успокаивающе погладил ее по голове, — хочешь, пойдем погуляем?
— Погуляем?
— Да. Пройдемся, развеемся. На речке поплаваем?
Подняв заплаканное лицо, Рани довольно кивнула.
Лух-конь хорош, я только завел его в стойло и тут же вывел, и он не стал артачиться — надо, значит надо.
Я недолго размышлял куда бы отправиться, в доле было пока немного знакомых мне мест. Да и дорогу до них я помнил смутно. Но — у меня был великолепный проводник, зря что ли Рани в Элестии всю свою жизнь провела? Знала поди здесь каждый кустик наизусть.
Мы сели в седло и я попросил девушку:
— Сможешь отвести нас туда, где мы первый раз встретились?
— На речку?
— Ага.
— А зачем? — девушка смотрела на меня с подозрением.
— Да просто красиво там, — соврал я.
— У нас много, где красиво.
— Хорошо, заодно по дороге и посмотрим.
По дороге я убедился, что мне действительно красивая земля попалась. Носился я по ней все время как угорел и не понимал, что за счастье мне в руки пришло. Поля — до горизонта. И кстати кортут их только украшал, пирамидальные кусты с большими соцветиями алых цветов на вершинке смотрелись диво как хорошо. Леса пышные, деревья одно к одному, стройные, высокие, к небу тянутся. У меня было мелькнула мысль, а не наладить ли нам еще и выпуск досок или может быть и мебель сразу выпускать начать. Но сердце от этой мысли сжалось — жалко было такую красоту переводить. Пока мы ехали я заметил несколько крупных силуэтов зверья, мелькнувших за стволами деревьев. Рани меня успокоила, в лесах Элестии, опасных хищников практически не было, за исключением диких гвенов, да и те нападали только на раненных или сильно ослабших людей.
— Нам бы домик летний поставить, — доехав место я спрыгнул с коня и помог спуститься девушке, — хотя почему только летний, скажи — а зимой с рыбалкой тут как?
Едва слова сорвались с губ, мне за них стало тут же стыдно. Сам всю свою сознательную жизнь с помещиками-эксплуататорами боролся, а тут вдруг самого на роскошь потянуло! Моционы у реки, рыбалка с удобствами, вот ведь едрена вошь! Правду говорят, к хорошему быстро привыкают.
— Не знаю я насчет рыбалки. Рыбачить и охотиться в доле могут только доллены. Ну или их управляющие. Мама хоть раньше и била дичь, но делала это тайком.
— Менять надо эту порочную практику! Вернемся домой — напомни. Новый декрет издадим, что зверя бить всякий может, только нормы введем, чтобы не браконьерили.
— Мужики наши не очень охотится умеют. Только некоторые украдкой это делают. Как моя мама…
— Ничего, друзья твоей мамы научат, — сказал я и прикусил язык. Ну вот зачем я про охоту эту дурацкую заговорил? Я решил, что надо менять русло разговора, — когда зверя и рыбу не выбивают, ими леса и реки кишат. Я тоже по этому делу не мастер, но кое чему научить могу.
Вытащив вилы, я направился к берегу, на ходу подумав, что чем они не острога?
— Ты кого-то поймать хочешь? — девушка, позабыв о печали, бежала за как ребенок.