— Глупости! Это само собой разумеется!
— А все-таки! Хотел бы я слышать смех этой банды в лагере, если бы она узнала, как Сэм Хоукенс раздобыл себе прелестную Мэри! Вот была бы для них потеха! Если вы будете держать язык за зубами, то я…
— Пожалуйста, молчите об этом! — перебил я его. — Вы мой учитель и друг. К чему все эти разговоры?
Его маленькие плутоватые глазки стали влажными, и он восторженно воскликнул:
— Да, я ваш друг, сэр, и если бы я знал, что вы хоть немножко меня любите, это было бы большой радостью для меня, старика.
Я протянул ему руку и сказал:
— Эту радость я могу вам доставить, дорогой Сэм! Будьте уверены, что я вас люблю, люблю как… ну, приблизительно как хорошего, бравого, почтенного дядю! Вам этого достаточно?
— Вполне, сэр, вполне! Я так восхищен этим, что готов тут же на месте чем-нибудь угодить вам в свою очередь. Скажите только, чего вы хотите! Я могу, например… например… съесть на ваших глазах Мэри, так что от нее косточки не останется. Могу также, если вам это больше нравится, замариновать самого себя, приготовить фрикасе из собственного мяса и проглотить. Или же…
— Замолчите! — рассмеялся я. — В обоих случаях я лишился бы вас: в первом — вы лопнули бы, во втором — погибли бы от несварения желудка из-за проглоченного парика! Вы уже несколько раз оказывали мне услуги и, безусловно, в будущем премного обяжете меня. Итак, не лишайте пока что жизни ни себя, ни Мэри, а лучше поспешим в лагерь! Мне надо работать!
— Работать! А что же вы здесь-то делали? Если это была не работа, то я, право, не знаю, что вообще можно назвать таковой!
Я привязал лошадь Дика к своей, и мы отправились в путь. Мустанги, конечно, давно уже скрылись. Мул же покорно повиновался всаднику, и Сэм радостно восклицал несколько раз по дороге.
— Мэри отлично вышколена! И я обязан ею только вам. Вот так два дня! Сколько событий — недобрых для меня и славных для вас! Разве вы когда-нибудь могли думать, что так быстро изучите охоту на мустангов вслед за охотой на бизонов?
— Почему бы и нет? Здесь, на Западе, можно всего ожидать. Я предполагаю участвовать и в других.
— Гм… да! Надеюсь, что и в будущем вы останетесь целы и невредимы. А знаете, Ведь вчера ваша жизнь висела на волоске! Вы были слишком смелы. Никогда не забывайте, что вы еще грингорн! Разве можно так спокойно подпустить бизона к себе и затем стрелять ему в глаза?! Вы еще очень неопытны и недооцениваете силы противника. Будьте впредь осторожнее и не слишком-то полагайтесь на свои силы! Охота на бизонов в высшей степени рискованна. Только один вид охоты еще опаснее!
— А именно?
— На медведя.
— Но вы же не имеете в виду черного медведя с желтой мордой?
— Барибала? Конечно, нет! Это ведь очень добродушный, миролюбивый зверюга, его даже можно обучить гладить белье и вышивать. Нет, я думаю о гризли — сером медведе Скалистых гор! Когда гризли стоит на задних лапах, то он двумя футами выше вас; одним движением челюстей он превращает вашу голову в кашу, а когда на него нападают и он приходит в ярость, то успокаивается никак не раньше, прежде чем разорвет врага на клочки.
Мы оба и не подозревали, что разговор на эту тему возобновится уже на следующий день и что мы так скоро встретимся с этим опасным зверем. Впрочем, у нас вообще не было времени продолжать разговор, так как мы уже прибыли в лагерь, который успел переместиться на порядочное расстояние, измеренное за время нашего отсутствия. Бэнкрефт и его землемеры усиленно работали, чтобы показать наконец, что они могут сделать. Наше появление привлекло всеобщее внимание.
— Мул, мул! — закричали со всех сторон. — Откуда вы его достали, Хоукенс?
— Мне прислали его прямым сообщением, — ответил он серьезным тоном.
— Не может быть! Кто прислал его вам, кто?
— Он прибыл по почте бандеролью в два цента. Может быть, хотите посмотреть обертку?
Одни расхохотались, другие начали ругаться, но Сэм достиг своей цели: его больше не расспрашивали. Был ли он более общителен по отношению к Стоуну и Паркеру, я не мог проследить, так как тотчас же принялся за измерительные работы. Последние уже настолько продвинулись вперед, что на следующее утро мы смогли приступить к измерению лощины, в которой произошла моя встреча с бизонами. Когда вечером зашел об этом разговор, я справился у Сэма, не помешают ли нам бизоны, так как их путь, очевидно, лежит через эту лощину. Мы ведь имели дело только с передовым отрядом, и в недалеком будущем следует ожидать появления всего стада…
На это Сэм ответил:
— Не беспокойтесь, сэр! Бизоны не глупее мустангов. Форпосты, которые столкнулись с нами, успели вернуться и предупредить стадо; будьте уверены, оно пойдет теперь в другом направлении и будет остерегаться этих мест.
Когда наступило утро, мы перенесли лагерь в верхнюю часть лощины. Хоукенс, Стоун и Паркер не принимали в этом участия: первый из них хотел объездить свою Мэри, а двое остальных сопровождали его в прерию, где был пойман мул; там было достаточно места для осуществления плана Сэма. Мы, землемеры, принялись закреплять межевые колья, причем нам помогали несколько подчиненных Рэтлера, в то время как сам он слонялся вокруг без дела. Во время работы мы приблизились к тому месту, где я убил бизонов. К великому моему изумлению, туши старого вожака там уже не оказалось. Мы подошли поближе и увидели широкий след, ведущий к кустам: трава здесь была примята полосой около двух локтей в ширину.
— Черт возьми! Как это возможно?! — воскликнул Рэтлер. — Когда мы приезжали сюда за мясом, я хорошенько осмотрел бизонов: они были мертвы. И все же в этом старом вожаке тлела жизнь!
— Вы думаете? — спросил я его.
— Разумеется! Не предполагаете же вы, что уже околевший бизон мог удалиться?
— Разве непременно он сам должен был удалиться? Его могли удалить.
— Как так? Кто же именно?
— Например, индейцы. Мы уже напали на след индейца.
— Ах, вот что! Как мудро иногда может говорить грингорн! Но если бизона унесли индейцы, то откуда же сами-то они появились?
— Откуда-нибудь да появились!
— Это верно! Может быть, с неба? Уж, наверное, они оттуда свалились, иначе бы и мы заметили их следы! Нет, бизон был еще жив, и, очнувшись, он скрылся в кустах. За это время он там, конечно, успел околеть. Пойдемте-ка поищем его!
Рэтлер пошел со своими людьми по следам. Быть может, он думал, что и я отправлюсь с ними, но мне не понравился его насмешливый тон, и я решил остаться. Кроме того, мне было решительно все равно, куда девался труп бизона. Я снова принялся за работу, но еще не успел взять в руки кола, как в кустах раздались испуганные крики, грохнуло два-три выстрела, и затем донеслось приказание Рэтлера:
— На деревья! Живей на деревья, а не то вы погибли! Он не лазает по деревьям!
«О ком это он говорит? Кто не лазает по деревьям?» В этот момент один из его спутников выскочил из кустов. При этом он выделывал такие прыжки, каких можно ожидать только от человека, испытывающего смертельный ужас.
— Что такое? Что случилось? — крикнул я ему.
— Медведь, огромный медведь, серый гризли! — прохрипел он, пробегая мимо.
В то же время кто-то закричал во все горло:
— Помогите! Помогите! Он схватил меня! О! О!
Только перед лицом смерти может человек издавать такой рев! Парень находился, очевидно, в большой опасности, и ему необходимо было помочь. Но как? Свое ружье я оставил в палатке, так как оно только мешало при работе. Это не было неосторожностью с моей стороны, так как нас, землемеров, должны были защищать вестмены. Если бы я побежал сначала к палатке, то медведь до моего возвращения разорвал бы несчастного. Итак, я должен был немедленно бежать на помощь, хотя при мне был только нож да два револьвера за поясом. Но разве это оружие против гризли? Гризли состоит в близком родстве с вымершим пещерным медведем и скорее принадлежит к первобытным временам, чем к нашей эпохе. Его рост достигает девяти футов, и я встречал экземпляры, вес которых равнялся стольким же центнерам. Сила мускулов гризли столь велика, что ему ничего не стоит бежать рысью, держа в зубах оленя или бизончика. Только на очень сильной и выносливой лошади всаднику удается спастись от этого зверя, в других случаях гризли всегда настигает его. Расправа с этим медведем при его громадной силе, абсолютном бесстрашии и неутомимой выносливости считается у индейцев в высшей степени отважным делом.
Итак, я бросился в кусты. Следы вели все дальше, к деревьям. Очевидно, медведь притащил туда бизона. Оттуда же пришел и он сам. Мы не видели его следов, так как они были стерты протащенным по земле бизоном.
Настал жуткий момент. Позади были слышны крики землемеров, бежавших к палаткам за оружием, впереди кричали вестмены, и среди всего этого гама разносился непередаваемый вой, испускаемый жертвой медведя.
Каждый прыжок приближал меня к месту несчастья. H уже различал голос медведя, — вернее, это не был голос, ибо именно его отсутствием этот громадный зверь и отличался от других разновидностей медведя. Он не ревет, как другие, от боли или гнева, единственный звук, издаваемый им, — это своеобразное громкое и прерывистое пыхтение и фырканье.
Наконец я добежал. Передо мной лежало разодранное на куски тело бизона; справа и слева меня окликали вестмены, проворно укрывшиеся на деревьях и чувствующие себя в сравнительной безопасности, так как гризли почти что никогда не влезает на деревья. Напротив меня, по ту сторону трупа бизона, один из вестменов, очевидно при попытке взобраться на дерево, был настигнут медведем. Обхватив обеими руками ствол, верхней частью туловища несчастный лежал на нижнем суку, между тем как гризли, став на дыбы, раздирал ему передними лапами бок. Бедняга был обречен на верную смерть. Я, в сущности, не мог помочь ему, и, если бы я убежал, никто не имел бы права упрекнуть меня в этом. Но картина, представившаяся моим глазам, действовала с непреодолимой силой.