— Там, ниже по течению, я вижу две темные точки. Похоже, это койоты. Но почему эти бестии спокойно сидят и не убегают? Койоты — трусливые животные и при появлении человека спешат пуститься наутек.
— Пусть мои братья помолчат, — перебил нас Виннету. — Я слышу чей-то голос.
В тишине со стороны койотов до нас долетели слабые крики.
— Человек! — воскликнул Олд Дэт, вскочил в седло и помчался на зов.
Койоты при нашем приближении поджали хвосты и затрусили прочь. Посередине ручья из воды торчала человеческая голова, над которой висела туча комаров.
— Ради всего святого, сеньоры, помогите! — раздался полустон-полумольба. — Я больше не вынесу этой пытки…
— Что с вами? — спросил Олд Дэт по-испански, спрыгивая с коня. — Как вы оказались в воде? Что вы там делаете?
— Меня закопали.
— Тысяча чертей! Кто посмел закопать живого человека?
— Индейцы и белые.
Мы осмотрелись и действительно заметили следы тех, за кем гнались.
— Джентльмены, за дело, — приказал нам вестмен. — Лопаты у нас нет, поэтому придется лезть в воду и откапывать беднягу руками.
— Вы найдете лопату в ручье у меня за спиной. Негодяи бросили ее в воду и присыпали песком.
— У вас есть лопата? — несказанно удивился Олд Дэт. — Впервые вижу, чтобы человек отправлялся в прерию и брал с собой лопату!
— Я гамбусино, старатель. У золотоискателей всегда при себе лопата и кирка.
Мы нашли его лопату и принялись за работу. Дно ручья было песчаное, мягкое, и копать его было нетрудно. Негодяи вбили за спиной незнакомца кол и привязали к нему его голову так, что бедняга не мог наклониться. Солнце пекло немилосердно, жажда мучила его, но напиться он не мог. Связанный по рукам и ногам, освободиться он тоже был не в состоянии. Как только мы откопали гамбусино и сняли с него ремни, он потерял сознание.
Когда золотоискатель пришел в себя, мы отнесли его в наш лагерь на берегу ручья. Переодевшись в сухую одежду и подкрепив свои силы куском жареного мяса, незнакомец рассказал нам о своих злоключениях:
— Последнее время я работал старателем на приисках в горах, примерно в дне пусти отсюда. Бонанса (Так горняки называют богатый рудный карман. В США это слово (американское произношение «бонанзе») приобрело специфическое значение: «выгодное предложение», «золотое дно».) там богатая, народу работает на ней много, и я подружился с одним человеком по имени Хартон…
— Хартон? — неожиданно перебил Олд Дэт. — А как его полное имя?
— Фред Хартон, он из Нью-Йорка, и ему уже под шестьдесят.
— Он что-нибудь рассказывал вам о себе?
— Он вдовец, жена давно умерла, а сын работает в Фриско. Вы знакомы с Фредом?
Непонятное волнение охватило старика, глаза сверкали, на впалых щеках проступил багровый румянец. Усилием воли он взял себя в руки и продолжил расспросы, но уже обыденным, ровным тоном.
— Я встречался с ним, но это было очень давно. Тогда фортуна улыбалась ему, он пустился в торговлю и разбогател. Вы что-нибудь слышали об этом?
— Кое-что он мне рассказывал. Он выходец из порядочной и обеспеченной семьи, получил образование, со временем нажил капитал и открыл большой магазин, но его родной брат присосался к нему, как пиявка, и промотал его состояние.
— А как звали этого негодного брата?
— Генри.
— Все сходится, ошибки быть не может. Очень надеюсь вскоре увидеть вашего товарища.
— Боюсь, что вам больше никогда не свидеться. Негодяи, закопавшие меня здесь, увели его с собой, и жить ему осталось недолго.
— Как все произошло?
— Да я ведь и начал было рассказывать все по порядку, но вы меня перебили. Итак, непутевый брат пустил на ветер все состояние Хартона, но, как мне кажется, Хартон любит его и называет не иначе, как «бессовестный мальчишка». Знаете, как бывает: уж не повезет, так не повезет. Так случилось и с Хартоном: разорившись, он брался за любую работу, был рабочим, вакеро, гамбусино, но несчастья преследовали его, и он влачил нищенское существование.
— Ему нельзя было браться за то, что он не умеет делать!
— Легко сказать, сеньор. Тысячи людей занимаются тем, к чему меньше всего пригодны. А может быть, его брат тоже был когда-то золотоискателем, и он надеялся, что встретит его на одном из приисков?
— Вряд ли. Если бы его брат был удачливым гамбусино, зачем бы ему понадобилось разорять Хартона? У него и так хватало бы денег!
— Деньги быстро кончаются, особенно, если швырять их направо и налево, а негодяй был известный мот. Возможно, Хартон думал, что брат взял у него деньги на время и отправился снова попытать счастья на приисках. Как бы то ни было, Хартон в конце концов попал в Чиуауа и нанялся к моему хозяину. Там я с ним и познакомился. Золотоискатели — народ завистливый и недружелюбный, но он мне понравился, и мы с ним больше не расставались.
— Как зовут вашего хозяина?
— Дэвис. Мистер Дэвис, — сразу же поправился гамбусино.
— Тысяча чертей! Сеньор, не говорите ли вы по-английски?
— Так же хорошо, как и по-испански.
— Будьте так любезны, перейдите на английский язык. Среди нас есть два джентльмена, не владеющих испанским, а ваш рассказ будет им очень интересен, — и Олд Дэт кивнул в сторону отца и сына Ланге.
— Почему? Кто они такие? — спросил изумленный гамбусино.
— Сейчас узнаете. Мистер Ланге, позвольте вам объяснить: этот человек старатель и работает на некоего мистера Дэвиса из Чиуауа.
— Что вы сказали? Мистера Дэвиса? — воскликнул Ланге. — Да ведь это хозяин моего зятя!
— Да вы не волнуйтесь так, сэр. Дэвисов и в Штатах и в Мексике пруд пруди, может быть, это другой человек.
— Если вы говорите о Дэвисе-золотодобытчике, то здесь ошибки быть не может. В наших краях такой Дэвис один, — сказал гамбусино.
— Да, это он! — не мог успокоиться Ланге. — Вы его знаете?
— Мне ли его не знать? Я на него работаю.
— Может быть, вы знаете и моего зятя?
— Может быть, и знаю, да только сначала скажите, как его зовут.
— Ульман.
— Знаю, как не знать?! Он управляющий на рудниках, а скоро станет компаньоном хозяина. И дочку вашу знаю. Так вы, значит, решили ее навестить? Ну тогда вам лучше ехать прямиком на прииски в горах, а не в Чиуауа. Ваш зять сам случайно наткнулся на жилу, и сейчас он там с семьей и с рабочими.
— Что вы говорите! Ты слышишь, Билл?
Но Ланге-сын онемел от радости и только кивал головой. Мы тоже радовались удаче наших друзей, один Олд Дэт хмурился и что-то ворчал себе под нос. Выждав, когда поутихли восторженные возгласы, гамбусино продолжил:
— Мы с Хартоном помогли им обустроиться на бонансе, а сами подались в Мапими, в надежде, что нам тоже повезет. Три дня мы бродили по тем местам, но не нашли и следов золота. Наконец мы решили попытать счастья на ручье. Вот тут-то они нас и обступили. Человек сорок краснокожих из племени чимарико и десять белых.
— Чимарра? Они очень воинственны, но предпочитают не нападать на белых. Странно. Что им от вас понадобилось?
— Чимарра не друзья и не враги белых, поэтому никогда не знаешь, чего от них ожидать. Они немногочисленны и не решаются открыто выступать против поселенцев, но доверять им нельзя.
— Тем более я не понимаю, почему на этот раз они решили напасть на вас. Вы чем-то их обидели?
— Ни единым словом. Но у нас были хорошие лошади, оружие, провиант, инструменты и все необходимое для длительного пребывания в пустыне.
— Понимаю, разбойники решили поживиться.
— Они окружили нас и спросили, что мы здесь делаем. Мы не стали скрывать правду, индейцы обозвали нас ворами. Это их земля, сказали они, и все, что лежит на поверхности или спрятано в глубине, принадлежит им. Поэтому они потребовали, чтобы мы отдали им наше имущество.
— И вы отдали?
— Хартон отдал без спору, а я схватился за ружье, но краснокожие набросили на меня лассо и связали, а белые и не подумали вступиться за нас. Наоборот, они принялись расспрашивать нас о бонансе и как туда проехать. Я отказался говорить, и тогда они избили меня и закопали в ручье, а Хартона секли плетьми, пока он все не рассказал. Но все же бандиты не поверили ему до конца и взяли с собой как проводника, угрожая ему пытками, если он не приведет их к бонансе к завтрашнему вечеру.
Я поражался: Олд Дэт, несгибаемый старый вестмен, никогда не терявший присутствия духа, пребывал в смятении! Голос его дрожал, а на лице застыла гримаса беспощадной решительности.
— Вы уверены, что они направились к бонансе?
— Я слышал, как они сговаривались напасть на лагерь старателей, перебить всех и забрать золото. Да и индейцам там будет чем поживиться: боеприпасы, оружие и многое другое.
— Тысяча чертей! Лакомый кусочек для негодяев! Как далеко отсюда бонанса?
— Они будут там завтра к вечеру, если Хартон не догадается провести их окольными путями. Я надеялся, что кто-нибудь освободит меня и я смогу уговорить моего спасителя помчаться к бонансе и предупредить о нападении. Сам я, увы, остался без коня.
Старый вестмен молча смотрел вдаль, погруженный в раздумья. Мы не вмешивались в беседу, понимая, что все происшедшее имеет для него какое-то особенное, чуть ли не роковое значение.
— Я бы предпочел тронуться в путь немедленно. Можете ли вы описать мне дорогу так, чтобы не заплутать ночью?
Гамбусино отрицательно покачал головой.
— Ночью, в темноте, вы обязательно собьетесь с пути и только зря потеряете время. Тем более, что найти бонансу трудно даже днем.
— Так и быть. Подождем до утра. Насколько я знаю, золотоносные жилы выходят на поверхность в ущельях возле рек и ручьев. Опишите мне, где находится ваша бонанса.
— Представьте себе ущелье среди высоких известковых скал — именно в их недрах заключены несметные богатства. Вокруг раскинулся густой высокий лес, деревья растут даже на скалах, из-под которых вытекает ручей. В длину ущелье более двух миль, но попасть в него можно лишь в том месте, где из него вытекает ручей, да и то проход там так узок, что в него едва-едва протиснутся два человека.