– Не ломайте комедию, сэр! Неужто вы верите, что они позволят нам спастись, устраивая соревнования по плаванию?
– Именно так.
– Полная чушь! Вы хоть знаете, куда нам придется плыть? Прямо в лапы смерти. Когда отдадите концы, вспомните, что я был прав!
Этот маленький странный человечек никогда, даже в самую тяжелую минуту, не терял чувства юмора и мог от души смеяться собственным, иногда сомнительным шуточкам. Но веселье длилось недолго. Кончился совет, и воины, участвовавшие в нем, заняли свои места в полукруге среди наблюдателей. Инчу-Чуна снова громко обратился ко всем присутствующим:
– Слушайте, воины апачей и кайова! Вот решение, которое было принято по судьбе этих четырех бледнолицых! Поначалу совет старейшин постановил согнать их в воду и заставить сражаться друг с другом, после чего сжечь останки. Но Олд Шеттерхэнд, самый младший из них, сказал такие слова, в которых сквозила мудрость стариков. Они заслужили смерть, но, кажется, они не так плохи, как мы прежде думали. Поэтому мы отменили наше предыдущее решение и хотим, чтобы сам Великий Дух рассудил нас и вынес свой приговор!
Вождь сделал паузу, а вездесущий Сэм успел вставить:
– Черт возьми! Вы хоть понимаете, сэр, к чему он клонит?
– Догадываюсь, – ответил я. – Они хотят устроить поединок, свой «Божий суд».
– Точно! Осталось понять, кто с кем будет сражаться!
Инчу-Чуна тем временем продолжал:
– Этот молодой бледнолицый, которого называют Олд Шеттерхэнд, вероятно, лидер среди белых пленников. Дальнейшая их судьба будет в его руках. С нашей стороны исход поединка должен определять воин соответствующего ранга. Им буду я, Инчу-Чуна, вождь апачей!
По рядам краснокожих пронесся рокот удивления. Они были удивлены неожиданным решением вождя. Ведь он спокойно мог выставить вместо себя какого-нибудь крепкого воина и уклониться от опасности, которая, несомненно, угрожала и ему. Чтобы рассеять сомнения, вождь продолжил свою речь:
– Этот бледнолицый покусился на честь Инчу-Чуны и Виннету. Он сумел кулаком сбить их с ног и оглушить. Теперь наступил момент снова вступить в борьбу с Олд Шеттерхэндом, чтобы смыть эти пятна позора. Виннету пришлось уступить его мне, ибо я старший и знатнейший вождь апачей. Он дал на это согласие. Победив Шеттерхэнда, я восстановлю и свою честь, и честь моего сына!
Вождь снова сделал паузу.
– Можете ликовать, сэр! – прошептал мне Хокенс. – Вы умрете более быстрой смертью, чего не скажешь про нас. Вы его в свое время пощадили, а вот теперь от него пощады не ждите!
– Не стоит опережать события.
– А чего тут ждать! И так все ясно. Вы что, надеетесь, что это будет поединок на равных условиях?
– Даже и не думаю.
– Не сомневайтесь, условия ими будут выставлены такие, чтобы противник проиграл в любом случае. Вот, послушайте внимательно!
– Мы освободим Олд Шеттерхэнда от веревок и прикажем ему войти в реку, – продолжал Инчу-Чуна. – Он должен будет плыть, но без оружия. Я буду преследовать его с томагавком. Если Олд Шеттерхэнд выйдет невредимым на другом берегу и доберется до кедра, который растет там, на поляне, он свободен, и его спутники тоже. Они могут уйти, куда захотят. Но если я убью его прежде, чем он достигнет того кедра, всех его друзей ждет смерть. Они погибнут, но не от пыток и огня, а от наших пуль! Пусть все присутствующие здесь воины подтвердят, что они слышали и поняли мои слова и что одобряют мое решение!
– Хуг! – единогласно прозвучало в ответ.
Сэм не преминул заметить:
– Хитро начинают эти парни! Для поединка выбран самый достойный! Чепуха! На самом деле они вас считают гринхорном – в этом все дело. Меня, меня нужно было пустить в воду! Уж Сэм Хокенс показал бы им, как плещется форель. Но вы… Подумать только, сэр, наша жизнь теперь целиком и полностью зависит от вас! Один ваш неосторожный шаг – и мы пропали! Больше я не скажу вам ни слова, можете не сомневаться!
– Не волнуйтесь, дорогой Сэм! – Я пытался успокоить друга. – Все, что в моих силах, я сделаю! Думаю, что краснокожие поступили как раз правильно, выбрав меня. Уверен, что мне легче будет спасти вас, нежели вам – нас.
– Надеюсь! Тут ведь речь о жизни и смерти. Только помните: Инчу-Чуну щадить нельзя ни в коем случае!
– Посмотрим.
– Тут нечего смотреть! Если пощадите его, сами погибнете, да и мы тоже. Пожалуй, надеетесь на свой кулак?
– Конечно.
– Не надейтесь. Рукопашного боя не будет.
– А как же он убьет меня?
– Томагавком. Вам ведь известно, что им пользуются не только в рукопашном бою. Томагавк – страшное оружие в борьбе на расстоянии. Индейцы так искусно метают топор, что с дистанции в сто шагов могут снести кончики вытянутых вверх пальцев. Инчу- Чуна не бросится на вас с томагавком, только кинет его вам вдогонку. Он убьет вас при первом же броске. Поверьте, будь вы самым превосходным пловцом, вам не удастся доплыть до того берега. Инчу-Чуна ударит вас томагавком по голове, а вернее, по затылку, и закончит этот спектакль. Ни ваша сила, ни ловкость на сей раз не пригодятся.
– Знаю, дорогой Сэм. Но знаю я и то, что хитростью можно добиться большего.
– Хитростью? Сэм Хокенс славится своей смекалкой, но и он не понимает, как вы собираетесь обвести вождя вокруг пальца. И вообще, разве сможет хитрость всех хитрецов в мире устоять против метко брошенного томагавка?
– Устоит, Сэм.
– Это каким образом?
– Увидите. Хотя… может, и не увидите. Самое главное, верьте мне – все кончится хорошо.
– Вы так говорите, чтобы успокоить нас.
– Сэм, не надо преувеличивать опасность. У меня есть план.
– Только этого не хватало! План может быть один – плыть на ту сторону. Все равно Инчу-Чуна достанет вас томагавком.
– Не достанет. Если я утону, вы будете спасены.
– Сэр, да у вас предсмертный бред!
– Я знаю, что делать. Запомните: я тону, и все кончается хорошо.
Последние слова я произнес скороговоркой, потому что к нам снова подошли вожди. Первым заговорил Инчу-Чуна:
– Сейчас мы развяжем Олд Шеттерхэнда, но пусть он не думает о бегстве. Сотня моих воинов бросится за ним в погоню.
– Да я и не собираюсь, – улыбнулся я. – Друзей не бросают в трудную минуту.
Индейцы развязали мне руки, я расправил плечи, проверяя упругость мышц, и сказал:
– Для меня большая честь соревноваться в плавании не на жизнь, а на смерть со знаменитым вождем апачей, но ему это не делает чести.
– Почему?
– Потому что я не достоин быть его противником. Последний раз плавал я в каком-то ручье очень давно, а потому сомневаюсь, что смогу переплыть такую широкую и глубокую реку.
– Уфф! Меня это не слишком радует! Я и Виннету – лучшие пловцы племени. Чего стоит победа над плохим пловцом?
– К тому же ты вооружен, а я – нет. Получается, что я приговорен к смерти заранее, мои спутники тоже. Но все-таки расскажи, как будет проходить наш поединок. Кто первым войдет в воду?
– Ты.
– А когда ты нападешь на меня?
– Когда захочу! – повысил голос Инчу-Чуна с гордой и презрительной улыбкой мастера, которого заставляют иметь дело с невеждой.
– Значит, это может произойти в воде?
– Да.
Я притворялся еще более испуганным и расспрашивал дальше:
– Ты ведь можешь убить меня, а я тебя – нет…
На лице Инчу-Чуны появилось такое презрение, что я легко отгадал ответ на мой вопрос, который был брошен мне в виде молчаливого упрека. Вслух он сказал:
– Это честный поединок. Ты должен убить меня. Иначе ты не сможешь добраться до цели!
– Что мне угрожает в случае твоей смерти?
– Ничего. Если я убью тебя, то итог тебе известен, а если ты лишишь меня жизни и сможешь коснуться кедра, ты свободен. Идем!
Инчу-Чуна отвернулся, давая понять, что разговор окончен. Я стал снимать куртку и обувь, вынул все из карманов и сложил на землю.
– Дело дрянь! – подал голос Сэм. – Видели бы вы свое лицо, сэр! И слышали бы свой жалкий голос! Что-то у меня уже нет надежды…
Апачи стояли рядом, и я уже не имел возможности объяснять другу, почему я так себя вел. Главное, что я сам прекрасно знал, откуда у меня все это. Раз Сэм попался на мою удочку, я надеялся поймать на нее и Инчу-Чуну.
– Еще один вопрос, – обратился я к нему. – Если я выиграю, вы вернете все мои вещи?
Апач разразился коротким раздраженным смехом, посчитав мой вопрос бессмысленным, но кивнул.
– Лошадей и ружья?
На этот раз Инчу-Чуна смерил меня почти презрительным взглядом:
– Тебе вернут все – я сказал! Или у тебя нет ушей? Когда-то одна жаба хотела посостязаться с орлом и спрашивала, чем он ее наградит в случае ее победы… Если ты плаваешь не лучше, чем говоришь и думаешь о нас, мне стыдно, что я не выставил тебе в противники старую скво!
Мы направились к берегу, следом полукругом неторопливым шагом двигались индейцы. Проходя мимо Ншо-Чи, я поймал ее взгляд – она прощалась со мной навсегда. Тем временем многие краснокожие уже рассаживались на берегу поудобнее.
Несомненно, я подвергался очень большой опасности. Как бы я ни плыл по реке – прямо, вкось или зигзагами, – меня неизбежно настигнет томагавк вождя. Оставалась, в сущности, только одна возможность спасения: я должен был нырять, а в этом искусстве я, к счастью, был далеко не последний, каковым, очевидно, меня считал сам Инчу-Чуна.
Но на одно только ныряние я не мог положиться. Мне пришлось бы подниматься на поверхность воды, чтобы запастись воздухом, и в эти моменты моя голова становилась идеальной мишенью для томагавка. Нет, я вовсе не должен выплывать наверх, по крайней мере, в поле зрения краснокожих. Но как это сделать? Осмотрев берег по обе стороны, я для себя отметил, что условия местности были благоприятны.
Как уже упоминалось, мы находились на широкой песчаной косе. Вверх по течению, метрах в ста от меня, снова начинался лес. В том месте река делала крутой поворот, который нельзя было не заметить даже издалека. Вниз по течению, на расстоянии примерно в полмили, песок заканчивался, уступая место каменистой почве.