Густой туман все еще окутывал реку, и обзор был не дальше десяти метров. Однако, как известно, слышать в тумане можно, да еще и очень хорошо. Мы находились уже вблизи берега, когда Виннету прошептал:
– Тихо! Я слышу звуки.
– Что именно?
– Похоже, удары весел.
– Тогда остановимся.
– Хорошо. Послушай!
Мы осторожно делали слабые движения, чтобы только держаться на воде. Виннету не ошибся: кто-то действительно плыл на каноэ вниз по реке и, очевидно, спешил, ибо, несмотря на силу течения, пользовался веслом.
Лодка вскоре приблизилась. Что нам было делать? Прятаться? Но это мог быть вражеский лазутчик. Во всяком случае, нам не мешало бы узнать, кто он такой. Я бросил вопросительный взгляд на Виннету. Тот понял меня и ответил шепотом:
– Остаемся здесь! Я должен знать, кто это. Возможно, он и не заметит нас.
Высунув из воды только верхнюю часть головы и не производя ни малейшего шума, мы внимательно наблюдали за происходящим. Молодой индеец был возбужден не менее нас. Он мог бы выдать нас криком, но почему-то не сделал этого. Наверное, Пида поверил в нашу честность и не сомневался в своем скором освобождении.
Удары весел раздавались все ближе, и вот из тумана показалось индейское каноэ. Кто же сидел в нем? Несмотря на решение молчать, Виннету не сдержался:
– Сантер! Он может скрыться!
Мой обычно спокойный и уравновешенный друг пришел в такое возбуждение, что решил немедленно плыть к лодке, забыв, что, как и я, он привязан к Пиде.
– Уфф! Он мой! – воскликнул вождь и, выхватив нож, тотчас разрезал ремни, связывающие его с индейцем.
Сантер, конечно, услышал восклицание Виннету. Повернув лицо в нашу сторону, он заметил нас.
– Тысяча чертей! – крикнул он испуганно. – Да ведь это…
Он осекся. На его, поначалу искаженном ужасом, лице появилось злорадство. Сантер мгновенно оценил невыгодность нашего положения, бросил весло в лодку, схватил ружье, прицелился в нас и закричал:
– Эй вы, собаки! А ну-ка, ныряйте в последний раз!
К счастью, бандит спустил курок в тот момент, когда Виннету уже освободился и, помогая себе мощными взмахами рук, поплыл к каноэ. Его толчок сдвинул нас обоих с прежнего места, и смертельная пуля, пронзив поверхность воды, ушла на дно.
Вождь апачей не плыл, а, казалось, летел по поверхности воды. С быстротой камня, пущенного меткой рукой, Виннету приближался к врагу, держа в зубах свой нож. У Сантера оставался еще один заряд в его двустволке, и, направив дуло в сторону Виннету, он злобно крикнул:
– Сюда, сюда, проклятый красномазый! Сейчас я отправлю тебя в ад!
Но головорез жестоко ошибался, ибо Виннету неожиданно поднырнул под лодку, чтобы опрокинуть ее. Если бы ему это удалось, Сантер очутился бы в воде и не смог бы выстрелить, а в рукопашной схватке все преимущества были на стороне апача. Однако негодяй быстро сообразил это, отбросил ружье и схватился за весло. Едва успел он отплыть на пару метров, как Виннету вынырнул в том месте, где только что находилось каноэ. Теперь Сантер решил сменить тактику и, продолжая грести изо всех сил, крикнул через плечо:
– Что, взял меня, собака? Пуля подождет тебя до следующей встречи!
Виннету поплыл за ним вслед, но вскоре вынужден был повернуть назад, поскольку лодка удалялась явно быстрее, и догнать ее не смог бы даже самый лучший пловец.
Все это произошло в течение какой-нибудь минуты, но в тот момент, когда Сантер исчез в облаках тумана, несколько апачей, встревоженных криками и выстрелом, уже прыгнули с острова в воду и плыли нам на помощь. Я подозвал их к себе и поручил им доставить в лагерь молодого кайова, предварительно разрезав связывающие нас с ним ремни.
Виннету, собрав своих воинов, приказал им следующее:
– Пусть мои красные братья быстро соберутся вместе! Сантер только что был здесь. Он скрылся на каноэ, и мы должны нагнать его!
Никогда я еще не видел его в таком возбужденном состоянии.
– Но что делать с обоими пленниками? – спросил его я.
– Оставляю их на твое попечение.
– Значит, мне оставаться здесь?
– Да. Я захвачу убийцу своего отца и сестры, а ты займешься освобождением Хокенса. Сейчас мы должны расстаться.
– Когда мы встретимся снова?
– Не знаю, все в руках Великого Духа, – сказал он и добавил: – Сегодня Маниту так было угодно, а в следующий раз будет по-другому. Мой брат понял, почему Сантер бежал?
– Да. Когда выяснилось, что мы не попали в ловушку, а кайова обнаружили тебя в деревне, Сантер понял, что мы не успокоимся, пока не отомстим. К тому же Тангуа теперь точит на него зуб – ведь из-за него он потерял сына. Он решил бежать.
– Это так, но, возможно, до Сантера дошло, что кайова больше не обеспечат ему никакой защиты.
– Но почему он сел в лодку, а не в седло?
– Из страха перед нами. А вдруг он наткнется на нас или мы обнаружим его следы? Сантер поплыл по реке, чтобы мы не могли напасть на его след, а каноэ получил, по всей вероятности, в обмен на своего коня. Он понятия не имел, конечно, что мы остановились на острове и что он мог стать жертвой своей собственной осторожности. Теперь он знает, что мы начнем погоню, и гребет изо всех сил. Ему помогает течение. Но мы сможем догнать его, если поскачем напрямик, выигрывая на излучинах реки.
– Возможно, Виннету не совсем прав.
– Почему?
– Сантеру может прийти мысль оставить лодку и продолжать путь пешком. Вы не знаете, на какой берег он высадится, поэтому лучше всего было бы разделиться на две группы и двигаться сразу по обоим берегам.
– Мой брат прав. Мы так и сделаем.
– Вам придется обследовать все изгибы реки, и это займет немало времени.
– Да, нам нельзя медлить ни минуты. Мы скоро встретимся, а момент этот определит Великий Маниту!
– Где?
– Когда освободишь Сэма, скачи вдоль реки вперед, пока она не сольется с Рио-Боско-де-Начиточес! Там, на левом берегу – после слияния рек, – ты увидишь моего воина.
– А если я там никого не увижу?
– Это будет означать, что я продолжаю искать убийцу. Тогда отправляйся с тремя твоими спутниками в Сент-Луис к бледнолицым, которые строят дорогу для Огненного Коня. Но я прошу тебя потом вернуться к нам, как только тебе позволит Добрый Маниту. В пуэбло у Рио-Пекос ты всегда желанный гость. Там тебе скажут, где я.
Пока мы разговаривали, апачи уже собрались в путь. Виннету пожал руки Дику Стоуну и Уиллу Паркеру.
– Мой брат знает, – сказал он, снова обращаясь ко мне, – как радостны были наши сердца, когда мы покидали берега Рио-Пекос. Но эта поездка унесла жизни Инчу-Чуны и Ншо-Чи. Когда ты вернешься к нам, ты уже не услышишь голоса прекраснейшей из дочерей апачей, которая вместо городов бледнолицых рано узнала Царство Мертвых. Долг мести уводит меня прочь, но любовь снова приведет тебя к нам. Я очень хотел бы дать тебе знать о себе там, внизу, у устья Рио-Боско, но если этого не случится, не оставайся надолго в городах Востока! Ты знаешь, кого ты должен заменить мне. Обещаешь ли ты, что вернешься скоро, мой брат Чарли?
– Обещаю. Мое сердце будет всегда с тобой, мой брат Виннету! Ты знаешь, какой обет я дал умирающему Клеки-Петре, и я исполню его.
– И пусть направит твои шаги Великий Маниту! – торжественно произнес вождь. – Пусть хранит он тебя на всех путях твоих!
Вождь обнял меня, бросил отрывистое приказание своим воинам и, вскочив на лошадь, погнал ее в воду. Апачи разделились на два отряда, из которых один двинулся по правому, а другой по левому берегу реки во главе с Виннету. Мы втроем смотрели вслед молодому вождю, пока он не исчез в тумане. Мне казалось, будто я теряю часть самого себя, но и ему расставанье далось нелегко.
Стоун и Паркер понимали мое состояние, и первый из них сказал своим обычным дружеским тоном:
– Не принимайте этого так близко к сердцу, сэр! Мы скоро снова встретим апачей. Как только освободим Сэма, сразу помчимся за ними вслед. Ну что, займемся обменом пленных?
– Я хотел знать ваше мнение на этот счет, дорогой Дик! Вы опытнее меня.
Польщенный этим замечанием, Стоун погладил свою бородку и сказал:
– Проще всего было бы тотчас отправить пленного кайова в селение, чтобы сообщить Тангуа, где находится его сын и на каких условиях он может быть освобожден. Что думаешь об этом ты, старина Уилл?
– Хм… – промычал Паркер. – Ты никогда еще не говорил таких глупостей, как сегодня.
– Глупостей? Это я-то? Черт возьми! – не удержался Дик.
– Если мы откроем наше убежище, Тангуа пошлет своих воинов, и они отобьют у нас Пиду, а Хокенса мы вообще не получим. Нет, я бы поступил иначе.
– Как именно?
– Мы покинем остров и выйдем в прерию. Там, на открытой местности, у нас будет широкий обзор. Затем пошлем кайова в деревню и поставим условие, чтобы к нам пришли два воина – не больше! Они и должны привести Сэма в обмен на Пиду. Если воинов будет больше, мы увидим их уже издали и сможем принять все меры предосторожности. А вы, сэр, какого мнения? – обратился он ко мне.
– По-моему, будет вернее вообще не посылать гонца.
– Но как узнает Тангуа, где его сын…
– Узнает! – прервал я Паркера.
– От кого?
– От меня.
– От вас? Вы сами хотите пойти в селение кайова?
– Да.
– Бросьте пороть чушь! Дело опасное! Вас сразу же схватят.
– Не думаю.
– Вот именно, что не думаете! А подумать-то стоит.
– Тогда погибнет и Пида! Я не вижу необходимости посылать второго пленника. Тогда у нас станет на одного заложника меньше.
– Я с вами согласен. Но зачем же именно вам идти в селение кайова? Тогда уж лучше пойду я, – заметил Паркер.
– Я верю в вашу храбрость, но лучше все же я сам переговорю с Тангуа.
– Разве вы забыли, как он ненавидит вас? Он гораздо скорее примет наши условия, если увидит меня.
– И все-таки я пойду к нему! Пусть он придет в ярость, увидев, что я осмелился на это! Пусть он почувствует свое бессилие! Если я пошлю к нему другого человека, он может подумать, что я боюсь его.