– Я не вижу в этом ничего дурного, если брак заключен священником и если индеанка перешла в христианство, – ответил я.
– Значит, брат мой никогда не взял бы в жены краснокожую девушку такой, как она есть?
– Нет.
– А очень трудно стать христианкой?
– Нет, совсем нетрудно.
– Может ли после этого такая женщина почитать своего отца, если он не христианин?
– Да. Наша религия требует от каждого ребенка уважения и почитания родителей.
– Какую же невесту предпочел бы мой младший брат, белую или краснокожую?
– Не знаю, здесь решает лишь голос сердца. А когда говорит сердце, то его слушается каждый, не обращая внимания на то, какого цвета избранник. Перед великим духом любви все люди равны, и предназначенные друг для друга рано или поздно должны встретиться.
– Хоуг! Встретятся те, кто предназначены друг для друга. Брат мой сказал совершенно правильно. Он всегда говорит разумно и справедливо.
Я надеялся, что этим вопрос был исчерпан, ведь совершенно точно сказал, что индеанка должна перейти в христианство, раз она хочет стать женой бледнолицего. Я был очень расположен к Ншо-Чи, дочери благородного краснокожего воина и вождя, но не для того приехал на Дикий Запад, чтобы найти себе краснокожую жену. Впрочем, я никогда не мечтал и о белой девушке. Мой жизненный план совершенно исключал женитьбу. Последствия своего разговора с Инчу-Чуной я узнал на другой день. Он повел меня в нижнее помещение, где я еще никогда не был.
Там в особом маленьком ящике лежали наши землемерные инструменты.
– Посмотри, все ли вещи в целости, – сказал Инчу-Чуна.
Я пересмотрел вещи и нашел, что все было в порядке. Заметны были лишь некоторые повреждения, требовавшие незначительного ремонта.
– Младший бледнолицый брат может забрать эти вещи, они снова принадлежат ему.
Я стал благодарить его за такой милостивый подарок, но он, отклонив благодарность, объяснил мне:
– Все эти вещи были твоими, но мы отняли их, считая тебя врагом. Теперь мы знаем, что ты наш брат, и мы должны вернуть все, что тебе принадлежало. Итак, благодарить не за что. Что ты будешь делать с этими предметами?
– Уходя отсюда, я возьму их с собой и возвращу людям, давшим их мне.
– Где они живут?
– В Сан-Луи.
– Я слышал про этот город и знаю, где он расположен. Мой сын Виннету был в нем и рассказывал про него. Итак, ты хочешь покинуть нас?
– Да, хотя и не сразу.
– Это опечалит нас. Ты был воином нашего племени, и я готов был дать тебе все могущество и честь предводителя апачей. Мы надеялись, что ты навсегда останешься здесь, как Клеки-Петра, не разлучавшийся с нами до самой смерти.
– Но его намерения были иные.
– Разве они тебе известны?
– Да. Он рассказал мне все.
– В таком случае ты пользовался у него большим доверием! Ведь он видел тебя впервые.
– Но мы оба родом из одной страны.
– Это не единственная причина. Перед своей смертью он говорил с тобой. Я не знаю языка, на котором вы с ним говорили, и не мог понять ваших слов. Но ты передал нам ваш разговор. По желанию Клеки-Петры, ты стал братом Виннету, а теперь ты хочешь его покинуть. В этом есть противоречие.
– Нет. Братья не обязаны быть всегда вместе. Они разлучаются, если им приходится выполнять в жизни разные назначения.
– Удастся ли вам еще встретиться?
– Да. Вы меня еще увидите, потому что сердце мое будет стремиться к вам.
– Моя душа рада это слышать. Каждое твое посещение будет для нас великой радостью. Мне очень грустно, что ты говоришь о каком-то другом назначении. Разве ты не можешь здесь с нами выполнить его так же успешно?
– Этого я не знаю. Я слишком короткое время жил здесь, чтобы ответить на этот вопрос. Из двух птиц, сидящих на дереве, одна питается его плодами и остается надолго, другая же питается иным, она не задерживается на ветвях дерева и улетает прочь.
– Но веришь ли ты, что ни в чем не будешь у нас нуждаться?
– Я знаю это. Но, говоря о пище, я имел в виду не ту, которая питает тело.
– Да, вы, бледнолицые, разумеете какую-то духовную пищу, о которой я узнал от Клеки-Петры. Среди нас ему недоставало этой пищи. Поэтому он бывал иногда очень печален, хотя старался никому не показать своей грусти. Ты моложе его, и поэтому сильнее будешь стремиться прочь. Иди, но мы просим тебя когда-нибудь вернуться. Быть может, ты переменишься и тогда сможешь жить с нами. Но мне очень хотелось бы знать, чем займешься ты, возвратившись в город бледнолицых?
– Я еще не знаю этого.
– Останешься ли ты с белыми, которые строят путь огненного коня?
– Нет.
– И ты поступишь правильно! Ты был братом краснокожих, и тебе не следует вместе с бледнолицыми лишать нас земли и имущества. Но там, куда ты отправляешься, ты не в состоянии будешь жить одной охотой. Там тебе нужны будут деньги, а Виннету говорил мне, что ты беден. Ты мог бы стать богатым, если бы мы на вас не напали. Поэтому мой сын просил меня предложить тебе награду. Хочешь золота?
При этом он посмотрел на меня таким проницательным взглядом, что я не решился ответить «да». Он хотел испытать меня.
– Золота? – сказал я. – Вы его у меня не брали, значит, мне нечего от вас получать.
Это был самый дипломатичный ответ, не говоривший ни «нет», ни «да». Я знал, что многим индейцам известны местонахождения благородных металлов, но ни одному белому они не выдавали своей тайны. Конечно, Инчу-Чуна тоже знал такие места и поэтому спросил меня, хочу ли я золота. Кто из белых ответил бы ему безусловным «нет»?
Я никогда не ценил сокровищ, которые могли стать добычей ржавчины и моли, но золото имело для меня значение как средство для достижения благих целей. Я не хочу этого отрицать, но такое отношение к золоту было бы непонятно вождю краснокожих.
– Да, мы у тебя ничего не отобрали, – ответил он, – Но из-за нас ты не приобрел того, что намеревался получить, за это я хочу вознаградить тебя. В горах лежит много золота. Краснокожие знают места, где его можно найти, нужно только пойти туда и взять. Хочешь, я принесу тебе золота?
Сотни других, конечно, приняли бы это предложение, будучи на моем месте, и ничего бы не добились.
Я прочел в его глазах особенное, напряженное выражение и ответил:
– Благодарю тебя! Но богатство, приобретенное без труда, не приносит удовлетворения. Только то имеет истинную ценность, что создано собственными руками. Если я теперь и беден, то нет основания думать, что, возвратясь к бледнолицым, я умру с голода.
Тогда напряженное выражение исчезло с его лица. Он подал мне руку и заговорил сердечным, дружественным тоном.
– Эти слова говорят мне, что мы в тебе не ошиблись. Драгоценная пыль, к которой стремятся белые золотоискатели, – пыль смерти. Погибает тот, кто ее случайно находит. Не добивайся ее, потому что она умерщвляет не только тело, но и душу. Я только хотел испытать тебя. Золота я не дал бы тебе, но деньги ты получишь, те деньги, на которые ты рассчитывал.
– Это невозможно.
– Я так хочу, и поэтому так будет! Мы поедем в те места, где вы раньше работали. Ты окончишь прерванный труд и получишь обещанное вознаграждение.
Я удивленно смотрел на него, не говоря ни слова. Не смеялся ли он? Нет, так не стал бы шутить индейский вождь. Или это означало новое испытание? Но и такое предположение казалось невероятным.
– Мой молодой белый брат ничего не отвечает, – продолжал он, – разве мое предложение неприемлемо?
– Нет. Оно вполне приемлемо. Но я не могу поверить, что это говорится серьезно.
– Почему?
– Как же смогу я окончить то, из-за чего мои товарищи были наказаны смертью? Совершить дело, которое ты так строго осудил при нашей первой встрече.
– Ты работал тогда без разрешения того, кто владеет страной. Теперь же это будет тебе позволено. Это предложение не мое, а моего сына Виннету. Он сказал, что нам не повредит окончание прерванной работы.
– Это ошибка. Дорога будет построена, и белые придут сюда.
Инчу-Чуна мрачно потупился и после короткой паузы добавил:
– Ты прав. Мы не можем препятствовать ограблению, сначала они высылают небольшие отряды вроде вашего, которые мы можем уничтожать. Но это не меняет дела. Потом они придут толпами, и мы должны будем отступить, чтобы не быть раздавленными. Но и ты не сможешь изменить дела. Или ты думаешь, что они не придут, если последует твой отказ измерить этот участок?
– Нет, я не думаю. Мы можем поступать как угодно, прекратить или продолжать дело, все равно огненный конь промчится через эти земли.
– Так прими мое предложение! Ты много выгадаешь и ничего не потеряешь. Я говорил с Виннету. Мы поедем с тобой – он и я – в сопровождении тридцати воинов. Этого числа достаточно, чтобы охранять и помогать. Затем они проводят нас на Восток до тех пор, пока мы не найдем верного пути и не сможем поехать в Сан-Луи, пользуясь паровой лодкой.
– Что говорит краснокожий брат? Верно ли я его понял? Он стремится на восток?
– Да! С тобой отправятся Виннету, Ншо-Чи и я.
– Как? И Ншо-Чи?
– Да, моя дочь тоже поедет. Она очень хочет посмотреть места больших поселений бледнолицых. Она останется там, пока не сделается похожей на белую женщину.
При этих словах я не мог не выразить удивления, и поэтому он прибавил, улыбаясь:
– Молодой белый брат, кажется, поражен. Разве он имеет что-нибудь против того, чтобы мы его сопровождали? Он мог бы об этом прямо сказать.
– Наоборот, я очень рад. Сопровождаемый вами, я благополучно возвращусь на восток. Уже поэтому ваше предложение должно быть мне по душе. Кроме того, со мной останутся те, кого я полюбил.
– Хоуг! – облегченно воскликнул он. – Ты окончишь свою работу и затем отправишься на восток. Когда будет готов к отъезду молодой брат?
– В любое время, когда вам будет угодно.
– Так не будем мешкать, потому что теперь уже поздняя осень, скоро наступит зима. Краснокожий воин не нуждается в долгих приготовлениях даже для такого далекого путешествия. Итак, мы можем выступить уже завтра, если ты приготовишься к этому времени.