но много и сложили добычу на берегу. Пятачка, к его огорчению, постигла неудача, ведь у него не было таких острых когтей.
– Обедать! – по всему берегу разнесся трубный бас тети Мэрион.
На обед были корешки, какие-то неведомые первобытные ягоды темно-оранжевого цвета и вяленая рыба.
– Вот бы угостить их жареной рыбой, помнишь, как Пупс вкусно ее готовил! – шепнул Пятачок другу.
– Как же ее поджарить без огня? – удивился Винни.
– Ха! Нужно разжечь костер!
– У нас нет спичек, а у первобытных медведей – тем более, – ответил Винни. – Не идти же нам к первобытным людям!
– А у первобытных людей разве есть спички? – спросил Пятачок.
Винни хлопнул себя ладошкой по лбу.
– Как же я мог забыть! Мы же читали об этом в книге!
– О чем об этом?
– О том, как разжигали костер первобытные люди! Сейчас попробуем.
– А что вы попробуете? – спросила Дасти, которая с любопытством прислушивалась
к разговору.
– Нам нужны две сухие палочки и мох, – важно сказал Винни.
Дасти убежала.
– Что это вы придумали? – проворчала тетя Мэрион.
– Скоро увидите!
Вернулась запыхавшаяся Дасти. Она отыскала две сухие палочки и пучок прошлогоднего мха. Винни выбил сучок в одной из палочек, вставил вторую в отверстие и, усевшись поудобнее, стал катать эту палочку между лапами.
Дасти сидела на корточках и жадно следила за каждым его движением. А тетя Мэрион в это время показывала Пятачку берлогу.
– Вот тут мы спим, а тут – запасы еды. Воду мы берем из озера.
– Сыровато у вас тут, да и темновато, – раскритиковал берлогу Пятачок, который давно уже, не признаваясь в том ни Пуху, ни самому себе, втайне тосковал по своему уютному домику. – И сквозит. Дасти может простудиться.
– Так-то так, – озабоченно пробасила медведица, – да что ж тут поделаешь!
– Надо подумать, – солидно отвечал Пятачок. – Эту щель можно мохом законопатить, а на пол травы сухой постелить, веток еловых. Будет гораздо уютнее!
А Винни тем временем все еще старательно добывал огонь. Но пока у него не получалось. Дасти по-прежнему мостилась рядом, поглощенная занятием Пуха.
Пятачок занялся обустройством берлоги. Сначала он заделал щель в стене, заложив ее мелкими камешками и пучками мха. Потом собрался сходить в лес за еловыми лапками, как вдруг раздался испуганный крик:
– Ма-а-ма!
Тетя Мэрион стрелой выскочила из берлоги, что трудно было представить себе, учитывая ее внушительные размеры.
– Мама! – еще раз вскрикнула Дасти и показала на Винни. Тот сидел на земле, уставший и счастливый. Перед ним по охапке мха, точно гусеница, ползало веселенькое пламя.
– Руками не трогайте! – предупредил Винни. – Оно жжется!
– Не доведут до добра эти ваши игры. Идем, Пятачок, – проворчала тетя Мэрион. И сколько ни убеждал ее Пятачок, что огонь – это хорошо, старая медведица не поддавалась на уговоры.
– Не нужно нам этого. И без огня хорошо живем, спокойно. А огонь... Видела я в детстве лесной пожар, чуть спаслась.
Так и не удалось гостям накормить своих хозяев жареной рыбой.
Глава XV
Шли дни. Винни и Пятачок гостили у пещерных медведей в берлоге, которая совместными стараниями поросенка и матери-медведицы стала гораздо уютнее и теплее. Тетя Мэрион каждый день уходила на охоту, а Винни, Пятачок и Дасти играли, купались в озере, гуляли по лесу и уже не представляли себе, что смогут расстаться. Винни рассказывал малышке, какие деревья и цветы растут в их Лесу, какие там водятся звери. А однажды рассказал и про Город: какие там дома, машины, какие замечательные друзья там живут: Нюся, Пупс, Кристина, Бакс и другие... И про цирк вспомнил... Дасти не поверила и очень смеялась, все приговаривая:
– Ну и выдумщик ты, Винни!
Но однажды...
В то утро Винни увидел много тревожных признаков. Болотные и луговые растения, обычно привядающие к концу дня, так и не оправились за ночь, потому что роса не выпала, а подул жаркий ветер и высушил не только воздух, но и родники на склонах холмов. Во время затишья, когда ветер улегся, над гладью озера поднялся серый туман и медленно стал наползать на берег, поглощая заросли, где тревожно кричала дикая утка. Туман полз по озеру, как будто дразня томимый жаждой лес.
– Тетя Мэрион, что происходит? – взволнованно спросил Винни.
Старая медведица покачала лобастой головой.
– Так же было и тогда... давно, когда я была еще маленькой. Но я была старше Дасти и смогла сама переплыть озеро. Подождем еще, может, и обойдется.
– Что обойдется? – не отставал любопытный Пух.
– Не хочу пока что тебя пугать, – отнекивалась тетя Мэрион.
Так и не дождался Винни понятного ответа.
Вечером на берегах озера не было росы. Лягушки исполняли басом короткие песни, в которых слышались слова... «кружка рома, кружка рома».
Старая медведица все больше и больше волновалась, ее беспокойство перерастало в тревогу. Она ушла на берег озера и там, в теплых сумерках, долго сидела одна, неподвижной горой возвышалась на фоне темной воды.
Винни, Пятачок и Дасти долго не могли уснуть в тот вечер, ворочались с боку на бок на мягких подстилках из ельника и шепотом переговаривались до тех пор, пока в берлогу не вошла тетя Мэрион, шумно вздыхая и бормоча себе под нос:
– Ой-ой, что будет завтра!...
А завтра... Винни, как всегда, проснулся раньше всех, с первыми лучами солнца, и сладко потягиваясь, вышел из берлоги полюбоваться чудесным розовым рассветом.
Даже в этот ранний час воздух был таким горячим, что трудно было дышать. В нос Винни дохнул сухой ветер и обвил пеленой гари. Ветер принес острый пугающий запах хвойного дыма. Где-то не очень далеко горел лес.
Винни вернулся в берлогу, пробрался к тете Мэрион и тихонько потряс ее за плечо.
– В лесу пожар!
– Подъем! – разнесся под сводами берлоги зычный бас медведицы.
Высоко над склонами гор, окружающих озеро, собрались тяжелые грозовые тучи. В сером мраке нависших облаков как вспышки орудий блистали жаркие зарницы и пропадали где-то в мрачных глубинах леса. Полоса огня полыхала за озером. Ветер приносил за собой дым. На земле начали оседать хлопья белого пепла, они проникали и в берлогу.
В лесу раздался треск ломающихся деревьев, топот, и на опушку леса выбежало стадо мамонтов. Огромные животные застыли в нерешительности, глядя на другой берег озера, где огонь поднимался стеной. Сбившись в кучу, мамонты громко совещались, показывая хоботами то на лес, откуда они прибежали, то на озеро.
Вдоль всего берега, насколько хватал взор, панически бежали, гонимые пожаром, стада первобытных зверей. Во всеобщем смятении молодой олень бежал мимо тигра, и оба не обращали на это внимания. Заяц и рысь, лосенок и волк метались в поисках своих семей, спасаясь от общего врага, от которого не было пощады никому.
Везде, куда ни глянь, полыхал оранжево-красным костром, вздымая ввысь дрожащие щупальца, огромный первобытный лес.
Жар стал таким сильным, что было уже трудно дышать.
Старая медведица прижала к себе малышку Дасти. Винни и Пятачок, обнявшись, смотрели на озаряемый вспышками небосклон и причудливые смутные отражения огня в озере.
Все молчали. Только Дасти тихонько всхлипывала, уткнувшись горячим носом в меховой материнский живот.
Спасения не было.
Винни закрыл глаза, мысленно прощаясь со всем, что было ему дорого.
И вдруг...
Медвежонку показалось, что дышать стало легче. Прохладный ветерок вмиг охладил его горячий нос, а ужасающее гудение пожара и треск падающих деревьев сменились звонкой трелью жаворонка где-то в вышине неба.
– Я уже в раю, – блаженно подумал Винни и провалился в темноту.
Винни очнулся оттого, что кто-то похлопывал его по щекам, теребил за уши и за лапы. Медвежонок открыл глаза.
Перед ним на корточках сидел Борис Борисович, а рядом, на полянке лежали Пятачок и Дасти.
– Мы все живы? Ур-р-ра! – радостно прокричал Винни. И тут же спохватился: – Борис Борисович, миленький, скорее! Там такой пожар! Там гибнут первобытные звери! Ну сделайте что-нибудь, там же и мама Дасти!
– Не волнуйся. Там уже дождь стеной. Все спаслись, – успокоил медвежонка старик.
– Это вы им послали дождь? Ох, какой вы молодец, Борис Борисович!
– Ладно, что уж там... Не мог я на это спокойно смотреть, вот и пришлось на старости лет в пожарники записаться, – пошутил Борис Борисович и усмехнулся в густые седые усы. – Давай займемся твоими друзьями.
Пятачка удалось привести в чувство быстро. Он сел, протирая глаза и размазывая черную сажу по своим круглым розовым щекам, огляделся по сторонам и завопил не
своим голосом:
– Это наш Лес! Мы снова дома!
Потом Пятачок вскочил, схватил Винни за лапку и забегал по травке, хохоча и крича от радости.
– Потом набегаетесь. Идите-ка сюда, – озабоченно позвал их Борис Борисович.
Он сидел рядом с Дасти. Малышка не открывала глаз, а на щеках ее, в густой шерстке прятались непросохшие слезинки.
– Что с ней? – спросил Винни.
– Дасти пережила тяжелое потрясение. Немножко подлечу ее, а потом отправлю обратно, к маме.
– Как? – вскричал Пятачок. – Мы ведь подружились. Пусть остается здесь, с нами. Будем жить в моем домике, будем дружить и дальше.
– Нехорошо это, Пятачок, – рассудительно сказал Винни. – Нельзя думать только о себе. Нам, конечно, будет скучно без Дасти, но подумай о тете Мэрион и о самой Дасти!
– Ты прав, Пух, – склонил голову Пятачок. – Тетя Мэрион уже сейчас, наверное, места себе не находит от тревоги и страха за дочку.
– Ну, на этот счет можете быть спокойны, – ответил вместо Винни Борис Борисович. – Я сделаю так, что никто и не заметит отсутствия Дасти. А оставаться здесь малышке нельзя, Пух правильно говорит. Представьте себе, что будет, когда Дасти вырастет и станет такой же огромной пещерной медведицей, как ее мама! Может, еще и мамонта в нашем Лесу поселить?