Он с трудом осознал, что какая-то помеха не дает ему двигаться дальше. Со свода пещеры свисал словно бы занавес из длинных белесых то ли плетей, то ли побегов, и Ровертон слепо наткнулся на них. Что это такое, он не мог даже вообразить. Разум искал и не находил аналогов.
Побеги медленно обвивались вокруг него, опутывали с головы до ног змеиным клубком; некоторые, корчась, отдергивались от светящегося жезла у землянина в руке.
Ровертон инстинктивно рванулся прочь, изнемогая от ужаса и усталости. Он качнулся назад, вперед, но паутина побегов держала крепко. Ровертон обмяк, почти без чувств. Жезл выпал из слабеющих пальцев, но сам Ровертон не упал – его держали цепкие побеги. Он так и не узнал, что это было такое; скорее всего, некий организм, принадлежащий отчасти растительному, отчасти животному царству.
Послышались голоса, и на сотнях бледных спутанных отростков заиграли отсветы пламени. Последним проблеском сознания Ровертон понял, что погоня его настигла. Но казалось, это не имеет значения. Ничто не имело значения с той минуты, когда Вольмар погиб, а сам Ровертон заблудился в бессмысленных лабиринтах темной бесконечности.
О том, что было дальше, у Ровертона сохранились лишь отрывочные воспоминания. В полуобмороке он вдруг ненадолго приходил в себя и понимал, что его куда-то несут, обхватив великаньими руками толщиной с боа-констриктора. В неверном тусклом свете он видел над собой невообразимое лицо, а вокруг – темные громады подземных механизмов.
Казалось, прошли века, а его всё несли по нескончаемым подземным дорогам. Убаюкивающая монотонная качка погрузила Ровертона в тревожную дремоту. Потом вдруг, неизвестно где и как, оказалось, что он возносится вверх, из необъятной темной пропасти к далекой светящейся точке, и вместо гигантских рук его охватывают металлические цепи. Он закрыл глаза, борясь с головокружением, а вскоре окончательно потерял сознание и очнулся уже на ярком свету.
Поначалу он не помнил, что с ним было, не понимал, что видит вокруг. Полуослепленный безжалостными лучами, взгляд его повсюду натыкался на ошеломляющие картины. Казалось, он смотрит в багрово-фиолетовую бездну, где висят опрокинутые алебастровые стены, башни и арки титанической архитектуры, и сам он подвешен, будто поддерживаемый обратной силой тяжести, на дне перевернутого мира.
И вдруг он почувствовал, что не один здесь. Огромным усилием повернув голову, он с изумлением обнаружил, что рядом висит Вольмар, привязанный толстыми ремнями к крюкам, вбитым в металлическую поверхность.
Жив ли Вольмар, было пока неясно. Закрытые веки за стеклами очков дыхательной маски были бледны и неподвижны, как мрамор. Но радостное удивление оттого, что они снова вместе, вернуло Ровертона к жизни и помогло проясниться мыслям. Впрочем, он еще не решался заговорить, боясь, что Вольмар не ответит.
Далее последовал момент фантастического bouleversement[5], когда все вокруг словно бы перекувырнулось, как в огромном колесе. Ровертон понял, что лежит на спине, глядя в небо между высокими зданиями инопланетного города, куда их с Вольмаром привезли на эфирном корабле чужаков.
Он попытался сесть, но выяснил, что привязан кожаными ремнями к той самой металлической поверхности. Голова оставалась свободной. Ровертон как мог вывернул шею, осматриваясь. Они с капитаном находились посреди широкой улицы или площади, а вокруг торжественно и безмолвно стояли жители города. Связанные земляне были распростерты на помосте – неясно, какого размера, но вряд ли выше фута над мостовой.
Ровертон чувствовал на себе упорные загадочные взгляды перламутровых гномов, по-прежнему хранивших гробовое молчание. Над головами толпы, над мириадами зданий, в конце едва ли не бесконечного проспекта заходящее солнце почти касалось горизонта, окружая белые башни волшебно-прекрасным розовым и аметистовым сиянием.
Что дальше? Их с Вольмаром принесут в жертву какому-нибудь иномирному божеству? Или они станут жертвами некоего таинственного и непостижимого научного опыта? Безмолвие толпы было исполнено сокровенного смысла и зловещих тайн чуждой человеку психологии. Все-таки не понять нам эту загадочную расу, подумал Ровертон.
Мертвое молчание нарушил громкий щелчок, и вслед за тем – стрекот металлического колеса или пружины. Мир под Ровертоном задрожал и колыхнулся, лица гномов исчезли из виду. Плоскость, к которой их с Вольмаром привязали, начала стремительно подниматься между фантастическими мостиками и зданиями белого города.
Мимо проносились балконы и галереи. Ровертон мельком видел гномов, идущих по мостикам. Затем с ним поравнялись и быстро ушли вниз крыши и шпили. На миг вернулось ужасное ощущение, словно он вниз головой падает в бездну. Теперь вокруг была только пустота.
– Где мы? – послышался рядом слабый голос.
– Вы правда живы?! – вскричал Ровертон, оборачиваясь к Вольмару.
Глаза капитана были открыты.
– По-видимому, живы мы оба, как это ни удивительно. Но сие не дает ответа на мой вопрос: где мы?
– Насколько могу судить, мы на каком-то антигравитационном плоту летим в космос. Видно, гостеприимные хозяева решили, что мы с вами – нежеланные гости на их планете… А что же с вами было в башне? Я видел, как вы упали… Думал, вы убиты.
– Я и впрямь был все равно что мертвый. Пока вы сражались с командой летучего корабля, другие жители здешней планеты – которую, вы говорите, мы покидаем – начали метать в меня эти свои парализующие жезлы. Один жезл зацепил меня рабочим концом – и я отключился. Ваша история, вероятно, примерно такая же?
Ровертон коротко пересказал капитану свои приключения, насколько смог вспомнить.
– Значит, лифт все-таки был, – сказал Вольмар. – Вот я подозревал, что астроном не зря так рвался к этому черному диску.
– Чудо, что нас не убили на месте, если вспомнить, сколько мы тут всего покрушили, – помолчав, заметил Ровертон. – Может, они поначалу и не собирались на нас нападать.
– Да, – грустно согласился Вольмар. – Возможно, мы их неправильно поняли. Это очень легко может случиться, когда речь идет о настолько непохожих расах, с которыми у нас нет никаких средств общения и, по всей вероятности, никаких общих идей и побуждений.
Тем временем подъем продолжался с той же быстротой. Хотя был день и ярко светило солнце, небо над ними потемнело, переходя в черноту сверхатмосферного пространства. Проглянули звезды. Вероятно, плотик уже прошел насквозь окружающий планету слой воздуха и скоро должен был проникнуть в область межзвездного эфира. Пронизывающий холод ощущался даже сквозь теплоизоляцию скафандров.
– Я полагаю, это конец, – сказал Вольмар. – Наше с вами космическое путешествие будет продолжаться вечно… Только мы уже об этом не узнаем. Еще несколько минут, и мы превратимся в ледышки – хоть дроби нас молотком в мелкую крошку. Так и будем дрейфовать в пространстве среди вращающихся солнечных систем и, быть может, станем третьеразрядным метеором на какой-нибудь планете, чьей силы тяготения достанет притянуть нас вместе с этим аппаратом, к которому мы привязаны.
– Да, наверное, все кончено. Ну, прощайте, капитан.
– Прощайте, Ровертон.
Холод жалил миллионом иголок, но постепенно его уколы притупились. Земляне мало-помалу погружались в дремоту. Можно было бороться с сонливостью, но они не видели смысла длить свои мучения. Поддавшись сонному оцепенению, они приготовились окунуться в Лету и закрыли глаза, чтобы не видеть больше черный круг космоса, испещренный мириадами солнц.
Из гибельной пропасти их вернул пульсирующий механический гул, слабый, словно из неизмеримой дали, но упорный.
Вольмар и Ровертон открыли глаза. В небе над ними застыло нечто большое, продолговатое и блестящее. Это была «Алкиона»! Вот она вильнула в сторону, вниз и снова пошла вверх, вдогонку за поднимающимся плотиком. Как только они поравнялись, в боку эфирного корабля открылся люк, плотик зацепили крючьями и подтянули вплотную к кораблю. Невероятно: кто-то перешагнул из люка на плотик и ножом перерезал ремни, связывающие Вольмара и Ровертона. Сильные руки подняли обоих и понесли через люк в теплое нутро «Алкионы».
Полчаса спустя, после энергичного растирания, чтобы предотвратить возможное обморожение, и хорошего обеда, чтобы укрепить изголодавшиеся ослабленные организмы, Вольмар и Ровертон лежали у себя на койках и рассказывали о своих похождениях Джасперу и команде, а те, в свою очередь, описывали свои приключения.
Как оказалось, Джасперу не давало покоя дурное предчувствие, и, когда прошел час, а Вольмар и Ровертон все не возвращались со своей прогулки по лесам неизведанной планеты, он с тремя другими членами команды отправился на поиски.
Они без труда шли по следу и обнаружили брошенные пистолеты возле норы чудовища. Дальше след был еще заметнее, поскольку к нему добавилось множество посторонних следов, и стало понятно, что Вольмара и Ровертона захватили какие-то неизвестные существа.
Джаспер с товарищами еще прибавили ходу и успели заметить, как Вольмара и Ровертона погрузили на инопланетный корабль, который сразу взлетел и скрылся в вечереющем небе, направляясь, очевидно, к едва различимому небесному телу, в котором команда опознала вторую планету системы безымянного солнца.
Они поскорее вернулись на «Алкиону» и бросились в погоню. Через несколько часов они снова увидели чужой корабль, как раз когда он под утро заходил на посадку в белом городе. Они запомнили приметное центральное здание с плоской крышей, где находилась посадочная площадка. Весь короткий девятичасовой день они ждали, зависнув над планетой, чтобы с наступлением темноты спуститься и поискать Ровертона и капитана.
Обсуждая этот героический и совершенно отчаянный план спасательной операции, они увидели плотик, взмывающий над городом крохотной пылинкой в лучах огненного заката, и полетели рассмотреть поближе, что это такое.