Право, не знаю, что было бы дальше при естественном течении событий; вероятнее всего, нас бы уничтожили быстро, незатейливо и бесповоротно. Но случай вновь спас машину времени от ярости ее удивительного противника.
Внезапно полыхнуло, словно в воздухе между помостом и куполом ударила молния. Оглушительный треск сотряс нашу сферу и пробился сквозь звуконепроницаемую оболочку. Все вокруг закачалось, как при сильном землетрясении. Нас всех швырнуло на генераторы, и мне даже показалось на миг, что сфера слетит с помоста. Немного придя в себя, я увидел, что напротив сферы и странного Робота материализовался третий механизм!
Новая машина отличалась от злобного Робота так же сильно, как этот последний – от машины времени. На помосте возник огромный многогранник, причем часть граней были прозрачными – прозрачнее, чем стекло. Сквозь них я с изумлением и ужасом увидел множество существ, в точности похожих на тех, чей летательный аппарат гнался за нами на далекой планете, где мы подобрали своего необычного пассажира, – а возможно, это они и были.
Объяснение могло быть только одно: мстительные создания последовали за нами сквозь космический континуум, очевидно на собственной машине времени. Какими невероятными точностью и дальнодействием должны были обладать их приборы, чтобы повторить наш путь в лабиринте межзвездных бездн и тысячелетий! Наш пассажир, судя по взволнованному виду и бурной жестикуляции, тоже узнал преследователей. Положение было весьма серьезно, ведь я так пока и не починил двигатели. Мы были безоружны: мне даже в голову не пришло захватить с собой револьвер. А получается, следовало запастись в дорогу полным арсеналом американского гангстера!
Однако времени на сожаления не оставалось. События приняли неожиданный и непредсказуемый оборот. Появление чужаков отвлекло грозного Робота; воинственно размахивая металлическими отростками, он развернулся к многограннику. Между тем экипаж многогранника вовсе не обращал внимания на Робота. Несколько граней сдвинулись в сторону, и из-за них высунулись дула трубкообразных орудий, нацеленные на нашу сферу. Судя по всему, мстительные чужаки с фантастическим упорством гнались за нами через миллионы лет, стремясь к одной цели – уничтожить нас любой ценой.
Робот, вероятно, решил, что оружие направлено на него. Или же не захотел делиться законной добычей – нашей сферой – с незнакомым механизмом. Так или иначе, он двинулся вперед, молотя по воздуху всеми своими хоботками и щупальцами и тяжело переступая множеством толстых ног, пока не сошелся вплотную с многогранником. Из клапанов на его цилиндрическом тулове и трубообразном горле повалили клубы сероватого дыма, а из одного хоботоподобного отростка вдруг выметнулся длинный язык ярко-алого пламени и ударил в одну из верхних граней многогранника, мгновенно ее расплавив.
Существа в чужой машине времени тотчас обратили стволы своих орудий на Робота. Из одной трубки вырвался веер фиолетового огня и начисто срезал задранное щупальце чудовища. Тут Робот совсем озверел. Он бросился на многогранник, словно громадный металлический осьминог. Из его хоботков били струи алого огня, и под их напором в гранях многогранника появлялись огромные дыры. Но чужаки не дрогнули. Их трубчатые орудия обрушили на Робота фиолетовые лучи, производя ужасающие разрушения. У верхней головы снесло макушку; с разлома обрывками нервных волокон свисали металлические нити. В гуще суставчатых конечностей торчали обгорелые пеньки, точно после лесного пожара. Шестеренки, антенны, поршни пролились на помост ручейками расплавленного металла. Две передние ноги смялись в бесформенные комья – но чудовище продолжало сражаться, и вот уже искореженный многогранник в перекрестье красных огненных потоков начал разваливаться на куски.
Часть фиолетовых лучей погасла, а канониры превратились в пар и пепел. Но несколько орудий еще действовали; фиолетовый луч, пройдясь по механическим деталям Робота, ударил в центральный цилиндр и, подобно ацетиленовой горелке, проделал в нем отверстие. Должно быть, луч повредил какую-то жизненно важную деталь; внезапно Робота охватило всепожирающее пламя, и громыхнул невероятной силы взрыв. Колонны дрогнули, огромный купол пошатнулся, а помост закачался, точно лодка на бурных волнах. В следующий миг сверху, из тучи пара, посыпался дождь металлических обломков. Они соскальзывали по прозрачной оболочке нашей сферы и вскоре усыпали весь помост. Взрыв зацепил и враждебную машину времени. Ее разнесло в клочья, и от наших преследователей остались только почерневшие угольки. Если не считать взаимно друг друга так удачно истребивших механизмов, больше никто серьезно не пострадал. Только теперь я заметил, что вокруг пусто: пигмеи бросили свой пир ароматов и незаметно отступили – быть может, еще в самом начале битвы. По иронии судьбы, машина времени, хотя и не принимала участия в сражении, осталась на поле боя победительницей.
Фортуна была к нам так благосклонна, что я решился еще раз ее испытать. Я открыл дверцу сферы; оказалось, что атмосфера снаружи вполне пригодна для дыхания, хотя и насыщена странной смесью металлических испарений после взрыва и роскошными цветочными ароматами от растений в горшках.
Мы с Ли Воном и нашим пассажиром осторожно выбрались на помост. Желтое солнце уже зашло, и второе солнце с высоты заливало все вокруг мистическим голубоватым светом. Мы начали было осматривать обломки невероятных машин, и тут из-за колоннады появилась целая делегация миниатюрных воинов. Мы не умели угадать их мыслей и чувств, но мне показалось, что они пали ниц еще почтительнее, чем когда приветствовали нас после победы над армией варваров. Я как будто телепатически ощутил, что нас благодарят за избавление, хотя на самом деле мы были всего лишь зрителями.
Со временем это мое ощущение подтвердилось. Чудовище, как и мы, явилось из просторов вселенной и осталось здесь, среди народца, питающегося ароматами. Они приняли его со всем почтением, поселили в зале собраний и давали ему вволю минеральных смазочных веществ. За это механизм открыл им кое-какие научные и инженерные секреты – такие, как преодоление гравитации при помощи магнитной силы. Впрочем, здешние жители по природе своей не склонны к изобретательству и полученными от Робота знаниями почти не пользовались.
С течением времени металлический монстр стал до крайности требовательным, настоящим тираном; и более того, когда началась война с соседним народом, он наотрез отказался помогать пигмеям. Поэтому они были рады от него избавиться и притом решили, что это мы разделались и с чудовищем, и с чужой машиной времени. Я пока не считаю нужным развеивать их иллюзии.
С тех пор прошло по меньшей мере семь земных месяцев. Спутники мои и я сам все еще живем среди поедателей ароматов, и у нас нет причин жаловаться на судьбу или сожалеть о мирах, оставшихся так далеко позади во времени и пространстве.
Между тем мы узнали много нового, постепенно приноровились к странной фонетике местного языка и теперь можем поддерживать разговор с гостеприимными пигмеями.
Насколько возможно передать в человеческом написании, планета называется Мохаун Лос. Под влиянием двух солнц она движется по довольно причудливой вытянутой орбите, однако климат здесь вполне благотворный, без резких перепадов, хотя для него и характерны своеобычные атмосферные явления, невиданные на Земле.
Народ, среди которого мы поселились, называет себя псаунами. Псауны – весьма достойная раса, пускай и странная с человеческой точки зрения, наподобие тех мифических племен, чьи обычаи и анатомия описаны у Геродота. Они – правящая раса на этой планете, во многих отношениях неизмеримо более развитая, чем можно предположить, если судить по их примитивному оружию и методам ведения войны. В особенности астрономия и математика у них на таком уровне, какой и не снился нашим человеческим ученым.
Питаются они исключительно запахами, и поначалу нелегко было их убедить, что нам требуется более существенная пища. Но как только они усвоили эту мысль, нам стали приносить вдоволь мясистых плодов, которые в изобилии произрастают на Мохаун Лос. При этом местных жителей нисколько не шокировали наши низменные аппетиты, хотя на этой планете фрукты и прочие вещества, не распыленные в воздухе, употребляют в пищу только животные и самые первобытные из племен. До сих пор псауны неизменно относились к нам с большой терпимостью и laissez faire[7].
Это мирный народ, и на всем протяжении своей истории они не испытывали особой нужды в военном искусстве. Но недавно в ходе эволюции выдвинулось одно полузвериное племя – гхолпы. Они научились организованности, научились делать оружие и начали нападать на другие народы. Псаунам пришлось защищать себя.
Для псаунов было большой удачей, когда во время решающей битвы появилась машина времени и упала на врагов. Гхолпы, невежественные дикари, увидели в этом знамение некой то ли божественной, то ли демонической силы, помогающей псаунам, а потому дрогнули и побежали.
Псауны же, кажется, с самого начала склонялись к более реалистичному пониманию нашего транспорта. Возможно, давнее знакомство со странным межзвездным Роботом помогло им избавиться от веры в сверхъестественное происхождение любых механизмов. Устройство нашей машины и наше путешествие через тысячелетия я объяснил им без труда. Но сколько я ни старался рассказать о своей родной планете, ее жителях и обычаях, всякий раз сталкивался с вежливым недоверием, а то и с полным непониманием. Никто никогда не слышал о таком мире, говорили они, а если бы не их неизбывная учтивость, мне ответили бы, наверное, что ни одно разумное существо такого не сможет даже вообразить.
Мы с Ли Воном, и псауны тоже, научились разговаривать с удивительным пассажиром, которого я спас с планеты хищных цветов на полпути между Землей и Мохаун Лос. Это существо называет себя Туокван и отличается великой ученостью. На родной планете его идеи и открытия оказались в противоречии с общепринятыми понятиями, и потому соплеменники стали смотреть на него с подозрением, а потом и с ненавистью; насколько я понял, его подвергли суду и бросили на верную смерть в ужасных джунглях. Он считал, что машина времени, которая последовала за нами на Мохаун Лос, – единственный аппарат подобного рода, изобретенный его соплеменниками. Фанатическая приверженность закону заставила бы их гнаться за нами и за пределы пространственно-временного континуума. К счастью, вероятность, что они отправят в погоню еще одну машину времени, крайне мала: остаточные колебания эфира, позволяющие преследовать нас, как охотничья собака преследует дичь по запаху, затухнут намного раньше, чем будет построена копия погибшего многогранника.