Он вдруг осознал, что и его сердце снова бьется, вторя неведомому титаническому движителю. Чандон вдохнул и выдохнул в унисон с вибрацией. В оцепеневшем мозгу зародилось зачаточное изумление – предвестник естественной цепочки мыслей. Тело и разум опять функционировали под воздействием силы, которая сумела вторгнуться в безвременную вселенную и выдернуть его из окаменевшей, парализующей среды.
Вибрация ускорилась, расходясь во все стороны могучими волнами. Ухо восприняло оглушительный грохот, и в голове Чандона кое-как сформировалась мысль: наверное, где-то в подземной темнице вращается и пульсирует сотворенный гигантами механизм, а корабль неустанно пробивается сквозь плотный барьер, пытаясь, видимо, вырваться из застывшего измерения обратно в обычный временной поток.
Сначала вокруг цилиндра царила та же тьма – не просто отсутствие света, но застывшее излучение. Потом она постепенно сменилась красноватым светом, в котором все было превосходно видно. И в то же время громкая вибрация стихла до приглушенного урчания. Возможно, тьма свидетельствовала о том, что неведомую силу, которая продвигала и питала корабль в сверхвременной среде, запустили на полную мощность. А потом, после возвращения в обычные условия, мощность уменьшили, и тьма развеялась.
На Чандона разом обрушилась способность мыслить, чувствовать, познавать и двигаться – будто прорвало плотину. Он смог сопоставить увиденное и проанализировать свой уникальный опыт. Все более и более изумляясь, оглядывался он по сторонам.
Цилиндр и три загадочные кристаллические фигуры находились в огромном помещении – возможно, главном корабельном трюме. Формой оно напоминало сферу, и повсюду – наверху и с боков – теснились огромные невиданные механизмы. Неподалеку Чандон заметил давешнюю искусственную руку. По всей видимости, внутри корабля действовали особые законы гравитации, потому что мимо Чандона – вниз головами, с проворством мух, прямо вверх по стенам, а потом и по потолку – бегали удивительные существа.
Их было около дюжины. Рожденный на Земле человек вряд ли мог бы запросто вообразить такое: тела этих существ напоминали формой шары, верхнее полушарие расширялось, и его венчали две конические, лишенные шей головы; нижнее же заканчивалось многочисленными конечностями – одни использовались для ходьбы, другие исключительно для хватания.
Головы были лишены характерных черт, но между ними сияющей паутинкой тянулась мембрана, и эта мембрана неустанно вибрировала. Некоторые конечности изгибались, подобно щупальцам, и были снабжены органами, возможно выполнявшими функции глаз, ушей, ноздрей или ртов.
Существа сияли серебристым светом и казались почти прозрачными. Внутри конических голов пульсировали алым угольки, и в такт пульсации шарообразное тело то темнело, то снова озарялось, и проступали тени, похожие на ребра. Чандону показалось, что обитатели корабля состоят не из протоплазмы, но из какого-то минерала, который образовывал живые клетки. Двигались существа весьма проворно, с нечеловеческой быстротой и ловкостью, и делали одновременно множество разных жестов.
Землянин снова застыл, на сей раз пораженный этим зрелищем. Пока мозг пытался его осмыслить, в голове крутились нелепые фантастические догадки: кто эти существа? Зачем они проникли в безвременье? Почему похитили троих его обитателей и самого Чандона? Куда направляется корабль? Возвращается ли он в исходную точку в пространстве-времени – на их родную планету?
Наверняка не скажешь, но Чандон понимал одно: существа, к которым он угодил, владеют сверхнаучными технологиями и умеют искусно ориентироваться в пространстве-времени. Им удалось построить корабль, о каком он и мечтать не мог; возможно, они разведали и нанесли на карты все темпоральные закоулки и тщательно спланировали свою вылазку в застывший мир.
Не приди эти существа Чандону на помощь, он никогда не выбрался бы из безвременья, куда угодил из-за своей неуклюжей попытки пересечь временной поток.
Размышляя об этом, Чандон повернулся к стоявшим рядом гигантам. В красном мерцании корабля он их едва узнал: бледные грани и углы чуть сместились, игравшие на них кроваво-красные отблески создавали необычайное ощущение теплоты, как будто фигуры готовы были вот-вот пробудиться к жизни. Теперь от них еще больше веяло подспудной силой и заторможенной динамикой.
И вдруг одна из фигур совершенно явно двинулась – и начала меняться! Холодная мраморная субстанция потекла, будто ртуть. Верхняя, похожая на голову часть приняла четкую форму с явными отличительными чертами – теперь гигант напоминал полубога из далекого чуждого мира. Удлинились конечности, прорезались новые органы неведомого назначения. Лаконичные изгибы и углы приумножались, складывались в таинственный и сложный образ. На лице раскрылся сияющий голубой глаз в форме ромба, потом еще один и еще. За несколько мгновений гигант словно прошел полный эволюционный цикл, доселе приостановленный.
Чандон видел, что и остальные двое тоже меняются, хотя каждый развивался сугубо индивидуально. Симметричные плоскости набухали, как расцветающие бутоны, складывались в черты, преисполненные небесной красоты и великолепия. Ледяная белизна сменилась неземным радужным сиянием, по которому, дрожа, пробегали живые опаловые узоры, опоясывая гигантов пестрыми арабесками и цветными иероглифами.
Наблюдая за всем этим, землянин уловил в этих невероятных созданиях ослепительную вспышку сверхзвездного разума. Электрическим разрядом его прошил трепетный ужас. Грандиозность того, чему он стал свидетелем, невозможно было описать. Кто или что могло сдержать пробужденных от дремы вечных гигантов, подобных богам, демонам или сказочным джиннам? У него на глазах будто открывались поднятые со дна морского кувшины, запечатанные царем Соломоном.
Чудесную трансформацию заметил не только Чандон: хозяева корабля сбежались отовсюду и толпились теперь вокруг обитателей безвременья. Судя по резким механическим движениям, по тому, как поднимались и наклонялись конечности с подобием глаз на конце, двухголовых обуяли нечеловеческие волнение и любопытство. Они неотрывно наблюдали за процессом, словно биологи, которые долго готовились к важному событию и сполна вознаграждены за терпение.
По-видимому, у гостей из безвременья их похитители тоже вызывали любопытство: пылающие очи вперились в перископические щупальца, а похожие на рога отростки, сплетавшиеся на головах гигантов в величавые короны, задергались, воспринимая неведомые сигналы. Внезапно все трое выбросили вперед лишенную суставов руку, и на конце каждой руки веером раскрылись семь длинных фиолетовых лучей, напоминающих пальцы.
Несомненно, лучи эти могли воспринимать и передавать тактильную информацию. Медленно и целеустремленно они продвигались вперед, словно ощупывая территорию вокруг. Любознательные лучи изгибались, соприкасаясь с вогнутой поверхностью, и ритмично вспыхивали, задевая двухголовых, которые стояли ближе всего.
Те в тревоге или в испуге отпрянули. Фиолетовые пальцы удлинились, кольцом охватили нескольких и забегали туда-сюда, расширяя захват, словно в попытке изучить незнакомую анатомию: пойманных, беспомощных обитателей корабля от макушек до круглых, напоминающих ступни ножных пластин опутали световые ленты и кольца.
Те члены экипажа, которых таинственные лучи не коснулись, отбежали на безопасное расстояние. Один взмахнул конечностью, подавая знак. Насколько видел Чандон, никаких механизмов двухголовый не трогал, но, словно в ответ на жест, наверху на массивных креплениях начало вращаться огромное круглое устройство, похожее на зеркало.
Изготовлено оно было из светлого прозрачного материала – не стекла и не металла. Вот оно остановилось, будто настроившись и сфокусировавшись, и из огромной линзы вырвался бесцветный луч, который чем-то напомнил Чандону прохладное неподвижное сияние вечного мира. Луч упал на гигантов из безвременья и тут же их остановил. Мгновенно погасли фиолетовые пальцы, втянулись обратно длинные руки, закрылись драгоценные самоцветы глаз, потускнели и померкли опаловые узоры, сгладились сложные углы, и загадочные полубожественные великаны вновь сделались пассивными и неподвижными, вернулись в кристаллическое состояние. Тем не менее они были живы и сохраняли характерные черты давешнего сверхъестественного расцвета.
Наблюдавший за чудесным явлением Чандон, охваченный тревогой и любопытством, успел, сам того не осознав, отстегнуть кожаные ремни, выбраться из гамака и теперь стоял, прижавшись носом к прозрачной стенке цилиндра. Это не прошло незамеченным: снабженные глазами щупальца хозяев корабля отвернулись от застывающих гигантов и обратились к нему.
Еще кто-то из членов экипажа взмахнул конечностью, и огромная линза чуть повернулась, леденящий луч сдвинулся, расширился и, помимо гигантов, захватил еще и цилиндр.
Землянин словно угодил в неимоверно густой поток. Тело окоченело, мысли чудовищно замедлились, мозг будто затопило тягучее неподатливое вещество. Все жизненные процессы не то чтобы прекратились совсем, как это случилось в безвременье, но сильно затормозились и шли теперь в унисон с неким невероятно медленным пространственно-временным ритмом.
Между ударами сердца успевали пройти года. Чтобы двинуть мизинцем, понадобились бы целые десятилетия. Медленно-медленно в мозгу сформировалась одна-единственная мысль: двухголовые встревожились из-за того, что он переменил положение, и испугались, что он, как и гиганты, прибегнет к силе. Еще через несколько десятилетий зародилась следующая мысль: возможно, его приняли за одно из божеств. Путешественники во времени обнаружили Чандона в вечном мире среди бесчисленных гигантов – откуда им было знать, что он, подобно им самим, происходит из обычного временного потока.
Сколько длилось путешествие через пространство-время, землянин в своем застывшем состоянии не ведал. Для него минула еще одна вечность, раз в несколько лет пронизываемая гудящей вибрацией корабельных механизмов. Перед его оцепеневшим взглядом члены экипажа передвигались страшно медленно, малейшее движение разбивалось на множество неуловимых этапов. Холодный луч удерживал Чандона и его странных собратьев по несчастью в застывшем узилище, а меж тем корабль преодолевал безбрежные просторы.