Поступок этот был совершенно необъясним, ведь до того монголы выполняли свои обязанности добросовестно. Однако за день до описываемых событий они почему-то заупрямились, не желая идти дальше в бесконечные каменистые холмы.
Фёрнэм разбирал их язык лучше Лэнгли и понял: они чего-то боятся. С этой областью Лобнора были связаны какие-то суеверия и сказки, но проводники упорно отказывались объяснить, что именно их пугает, и Фёрнэм так ничего толком и не разузнал.
И вот теперь, бросив в песках все, кроме еды, воды и винтовок, двое американцев шли на север в сторону Тарима, от которого их отделяло около семидесяти миль. Если удастся добраться до реки, можно будет попросить о помощи в одном из немногочисленных рыбацких поселений, а там и вернуться к цивилизации.
Уже второй день они блуждали под испепеляющим солнцем по унылой сверкающей пустыне. Лэнгли мучился больше Фёрнэма: он чуть прихрамывал, а винчестер постепенно налился такой невыносимой тяжестью, что, несмотря на все увещевания Фёрнэма, Лэнгли его бросил – теперь у них осталась только одна винтовка на двоих.
Солнце чуть опустилось к горизонту, но продолжало нещадно палить, превращая все вокруг в жгучее пекло, настоящий раскаленный ад. Ветра не было, лишь иногда непонятно откуда налетевший яростный порыв бросал мелкий песок в лица путников, а потом так же внезапно стихал. Отраженные солнечные лучи и тепло поднимались от земли слепящим маревом.
Лэнгли и Фёрнэм вскарабкались на очередную невысокую каменистую гряду и остановились, изнемогая от усталости и жары. Перед ними раскинулась неглубокая широкая долина, и в самой ее середине измученные путешественники с удивлением различили совершенно ровную квадратную выемку, явно рукотворную, шириной где-то в треть мили. Внутри этой выемки не было ничего – ни развалин, ни строений, – зато имелись многочисленные ямы, чье расположение наводило на мысль о плане некоего города.
Путники поморгали, вгляделись в колеблющийся от жара воздух, и им обоим захотелось протереть глаза: на мгновение выемка заискрилась светом, а внизу воздвиглись бесчисленные сияющие шпили и колонны, которые, впрочем, тут же растаяли, словно мираж.
Фёрнэм и Лэнгли начали спускаться по пологому откосу к загадочной выемке. Воспоминание о недавней ссоре все еще было свежо в их памяти, но обоих занимала одна и та же невысказанная мысль: если на этом месте когда-то находился древний город, возможно, там остался колодец или источник.
Приблизившись к краю, они поразились, до чего он ровный. Природа такого создать не могла: котлован как будто выкопали только вчера, и его гладкие стены не успел испортить ветер, а на удивительно чистом дне темнели многочисленные квадратные ямы, выстроившиеся прямыми, пересекающимися между собой рядами, – словно подвалы еще не построенных или уже разрушенных домов. От таинственного зрелища исследователям делалось все больше не по себе; к тому же время от времени их ослепляли вспышки неуловимого света, и в котловане снова на мгновение проявлялись призрачные башни и колонны.
Пораженные и испуганные путники остановились. Каждый спрашивал себя, не солнечный ли это удар. У них как будто начинался бред. От нагретой земли волнами шел невыносимый жар, но от широкой выемки тянуло промозглой прохладой, словно от холодного камня в летний день. От этой прохлады обоим немного полегчало, но, с другой стороны, новая необъяснимая загадка встревожила их еще больше.
Когда они подошли к самому краю, холод стал ощутимее. Отсюда было видно, что ровные стены уходят вниз под прямым углом, а глубина выемки составляет футов двадцать, а то и больше. Вокруг зиявших на дне загадочных ям не было ни песка, ни камней, ни мусора.
– Господи, что это такое? – пробормотал Фёрнэм, обращаясь скорее к самому себе, нежели к Лэнгли.
Он склонился над котлованом и уставился вниз, лихорадочно соображая. Сталкиваться с таким явлением ему еще не приходилось, и ни о чем подобном он никогда не читал. Однако непостижимая загадка меркла перед более насущной проблемой: им с Лэнгли нужно как-то спуститься по гладким отвесным стенам. Некогда разгадывать природу необычайного явления – сейчас гораздо важнее найти колодец и утолить жажду.
Неожиданно у Фёрнэма случился приступ головокружения, земля под ногами качнулась, он оступился и упал.
Едва не потеряв сознание, он зажмурился, понимая, что сейчас рухнет с высоты в двадцать футов. Но падение, против ожиданий, оказалось недолгим. Изумленный Фёрнэм открыл глаза и увидел, что растянулся в полный рост и лежит животом на воздухе, вернее, на какой-то жесткой и плоской невидимой поверхности прямо над котлованом. Раскинутые руки ощущали под собой что-то ледяное и гладкое, похожее на мрамор, и холод, исходивший от этого чего-то, проникал даже под одежду. Вылетевшая из рук винтовка висела тут же.
Раздался изумленный крик Лэнгли, а потом Фёрнэм почувствовал, как товарищ тянет его за ноги назад к краю. Он скользил по невидимой поверхности, ровной, словно асфальт, и гладкой, будто стекло. Лэнгли помог ему подняться. Взаимные разногласия были на время позабыты.
– Я что, спятил?! – поразился Лэнгли. – Думал, тебе крышка. Куда это мы угодили?
– «Угодили» – хорошо сказано, – задумчиво отозвался Фёрнэм, пытаясь прийти в себя. – Там в этой яме какая-то осязаемая, но совершенно прозрачная поверхность – неведомое явление химии или геологии. Черт его знает, что это такое, откуда взялось и кто это устроил. Мы обнаружили тайну, рядом с которой меркнет даже Кобар. Предлагаю отправиться на разведку.
Он сделал шаг вперед, очень осторожно, все еще опасаясь свалиться, и встал в воздухе прямо у края.
– Раз у тебя получилось, то и я смогу. – И Лэнгли последовал его примеру.
Они отправились по невидимой дороге к центру котлована – Фёрнэм впереди, Лэнгли позади, – но двигались очень медленно и осторожно. При взгляде под ноги их охватывало совершенно дикое ощущение.
Путники шли между двумя рядами загадочных темных ям, которые разделяло около пятидесяти футов. Это очень походило на улицу. Немного по ней продвинувшись, Фёрнэм решил свернуть влево и заглянуть в яму, но дойти до нее не смог: помешала невидимая ровная стена, как будто он уперся в здание.
– Вероятно, мы обнаружили город, – объявил он и ощупью двинулся вдоль прозрачной и абсолютно гладкой стены.
Вскоре ему попался проем шириной футов пять. Шаря руками, подобно слепцу, Фёрнэм определил, что толщина стены составляет около шести дюймов, но дотянуться до верха проема так и не сумел. Они с Лэнгли беспрепятственно вошли внутрь; под ногами по-прежнему была ровная поверхность.
На мгновение над головой вспыхнул свет, засияли огромные арки и галереи, что переливались неуловимыми цветами, словно радуги в фонтанных брызгах. Потом все исчезло и вновь осталось лишь палящее солнце в пустынных небесах. От невидимых строений еще явственнее веяло холодом – Лэнгли с Фёрнэмом уже едва не дрожали. Впрочем, по сравнению со зноем пустыни это было очень приятно, и жажда перестала так сильно их терзать.
Теперь им удалось заглянуть в квадратную яму. Дело близилось к вечеру, и различить дно в косых солнечных лучах они так и не сумели, зато увидели нечто загадочное и непонятное, неподвижно зависшее в устье ямы. Обоих путешественников пробрал озноб, гораздо сильнее, чем от странного холода.
– У меня, похоже, начались галлюцинации, – признался Лэнгли.
– Да и у меня тоже, – кивнул Фёрнэм.
В яме горизонтально зависло длинное безволосое тело светло-серого цвета – словно покойник в невидимом саркофаге или гробнице. Рост существа составлял ни много ни мало девять футов. Фигура отчасти человекообразная: две ноги, две руки, вот только голова была совершенно ни на что не похожа – две пары огромных изогнутых ушей, испещренные по краю дырочками, вместо носа, рта и подбородка – чудовищный хобот, змеиными кольцами ложившийся на грудь. Глаза – если это, конечно, были глаза – прикрыты кожистыми, жутко сморщенными, лишенными ресниц веками.
Существо лежало неподвижно и наводило на мысль о хорошо сохранившемся трупе или мумии. Наполовину на солнце, наполовину в тени, оно зависло над бездонной ямой, а под ним, когда глаза привыкли к полумраку, Фёрнэм и Лэнгли различили еще одно такое же.
Ни один из них не решился высказать очевидно безумные догадки. Тайна, с которой они столкнулись, была слишком невозможной, слишком дикой, слишком ошеломительной.
– Думаешь, они все мертвы? – наконец выдавил Лэнгли.
Но Фёрнэм не успел ответить: где-то неподалеку раздался тихий пронзительный свист, будто какое-то неземное создание вдруг заиграло на флейте музыку, едва уловимую для человеческого уха. Невозможно было определить, откуда она доносится, – свист долетал то с одной стороны, то с другой, слышался то ближе, то дальше. Он не прерывался и тянулся на высокой ноте, будоража и ужасая отголосками неведомых миров и далеких измерений. Вот звук чуть затих, уходя куда-то в запределье, а потом усилился, стал еще отчетливей, приблизился.
Путешественников охватил несказанный испуг, и они озирались, пытаясь определить источник. Но не могли. Вокруг ничего не двигалось, незыблемо стояли каменистые склоны котлована, лишь слегка переливался от жары воздух.
Свист смолк, и наступила зловещая мертвая тишина. Но Фёрнэм и Лэнгли чувствовали, как кто-то или что-то подкралось к ним и тайком подбирается все ближе, и оба уже готовы были в страхе закричать. Они словно очутились в иной реальности, в бредовом видении, в мираже, где обитал неуловимый и неведомый ужас.
Путешественники вглядывались и вслушивались, но тщетно. Вдруг Лэнгли вскрикнул и рухнул на невидимый пол: что-то холодное, но вполне осязаемое повалило его на спину и стиснуло, точно в объятиях анаконды. Он беспомощно лежал, не в силах даже дернуться, а неведомый демон всей своей тяжестью прижал его к земле, сдавил руки и ноги, парализовал ледяным холодом, словно пришедшим из космоса. Что-то прикоснулось к горлу, сначала легонько, потом сильнее, и наконец его прошила невыносимая боль, как будто в кожу вонзили сосульку.