Бхлемфроймы же были сугубо практичной расой и интересов имели мало: они выращивали многочисленные сорта съедобных грибов, разводили гигантских сороконожек, а еще плодились и размножались. Последнее, как открылось Эйбону и Морги, они проделывали весьма необычным способом: бхлемфроймы были существами двуполыми, но лишь одной женщине на поколение доверялась честь произвести на свет потомство; именно эта женщина, поглотив достаточное количество особого вида грибов, вырастала до гигантских размеров и становилась матерью нового поколения.
Когда гиперборейцы успели обвыкнуться с жизнью и обычаями племени, им оказали великую честь, позволив увидеть будущую мать народа. Звали ее Дйхенкуомх, и после многолетней, специально разработанной диеты она наконец достигла требуемых размеров. Неудивительно, что будущая мать народа занимала самый большой дом в столице; с утра до вечера она неустанно поглощала чудовищное количество еды. Колдун и дознаватель были поражены, если не сказать ошеломлены необъятностью ее внушительных, как гора, чар и их весьма оригинальным устройством. Им сказали, что отец (или отцы) будущего поколения еще не выбраны.
То, что головы у гиперборейцев не составляли с торсом единое целое, неизменно вызывало у их радушных хозяев живейший биологический интерес. Как выяснилось, изначально бхлемфроймы не были безголовыми, но достигли нынешнего состояния в процессе медленной эволюции, в результате которой голова древнего бхлемфройма была совершенно поглощена туловищем. Однако, в отличие от большинства людей, бхлемфроймы не воспринимали ступень развития, на которой в настоящее время находились, бездумно, как нечто само собой разумеющееся. Безголовость оставалась неизбывным источником национальной скорби; они оплакивали то, что было отнято у них природой, и появление Эйбона и Морги, которые выглядели идеальными экземплярами цефалической эволюции, обострило их евгеническую печаль.
Когда чувство новизны и экзотики улетучилось, колдун и дознаватель, со своей стороны, стали находить жизнь среди бхлемфроймов довольно унылой. Еда была однообразной – все те же сырые, вареные или жареные грибы, которые порой дополнялись жестким и вялым мясом домашней скотины. К тому же бхлемфроймы, хоть и вели себя неизменно вежливо и почтительно, не испытывали никакого интереса к демонстрации гиперборейских магических практик, которыми удостаивали их Эйбон и Морги, а плачевный недостаток религиозного рвения сводил на нет все миссионерские усилия. Будучи начисто лишены воображения, бхлемфроймы даже не удивлялись тому, что их гости прибыли из далекого мира, совершенно не похожего на Сикранош.
– Я чувствую, – сказал однажды Эйбон Морги, – что бог допустил прискорбную ошибку, решив передать им хоть какое-то послание.
Вскоре после этого большой совет бхлемфроймов явился к ним в полном составе и сообщил, что по длительном размышлении Эйбон и Морги выбраны отцами следующего поколения и им предстоит немедленно сочетаться браком с матерью народа в надежде, что результатом этого союза станет появление на свет головастых бхлемфроймов.
Эйбон и Морги были ошеломлены оказанной им евгенической честью. Представив гороподобную женщину, которую им показали, Морги тут же вспомнил о жреческом обете безбрачия, некогда им принесенном, а Эйбон выразил желание сию же минуту принести аналогичную клятву. Дознаватель от изумления почти лишился дара речи, однако колдун, проявив редкое присутствие духа, решил выиграть время и принялся расспрашивать бхлемфроймов об изменениях в социальном статусе его и Морги в качестве законных супругов Дйхенкуомх. Наивные бхлемфроймы, недолго думая, заявили, что беспокоиться об этом не стоит, ибо после исполнения супружеского долга мужей подают на стол матери народа в виде рагу или других кулинарных изысков.
Гиперборейцы попытались скрыть от хозяев свое нежелание принять оказанную честь во всех ее проявлениях. Эйбон, мастер дипломатии, зашел так далеко, что дал формальное согласие от себя и своего компаньона. Но когда делегация удалилась, заявил Морги:
– Теперь я еще больше убежден, что бог ошибся. Мы должны как можно скорее оставить Вхлоррх и продолжить наше путешествие, пока не встретим тех, кто более достоин принять его послание.
Простодушные и патриотически настроенные бхлемфроймы и помыслить не могли, будто кто-то способен по собственной воле отвергнуть честь дать жизнь новому приплоду. Никто и не думал следить за гиперборейцами или ограничивать их свободу. Оказалось, что легче легкого оставить дом, в который их поселили, когда грохочущий диафрагмальный храп хозяев поднялся к великим кольцам сикраношских лун, и выйти на дорогу, ведущую из Вхлоррха в страну йдхимов.
Дорога отчетливо виднелась перед ними, а от колец было светло, как днем. До восхода солнца и момента, когда бхлемфроймы обнаружили их исчезновение, гиперборейцы немало успели пройти по освещенной кольцами местности, не переставая дивиться новым ландшафтам. Простодушные безголовые, скорее всего, так поразились исчезновению гостей, которых избрали прародителями, что даже не подумали их преследовать.
До земель йдхимов (как еще раньше поведали им бхлеймфроймы) было много лиг; дорога шла через пепельные пустыни, заросли каменных кактусов, грибные леса и высокие горы. Границу бхлемфроймов, обозначенную примитивной скульптурой матери народа у обочины, они преодолели еще до рассвета. На протяжении следующего дня гиперборейцы повстречали множество необычных рас, составлявших пестрое население Сатурна. Они видели дйхиббисов, бескрылых птицелюдей пустыни, которые годами сидят поодиночке в своих доломитовых гнездах и размышляют о космосе, изредка окликая друг друга таинственными слогами йоп, йип, йуп, содержащими, говорят, непостижимые глубины эзотерической мысли. Повстречали болтливых пигмеев, ипхикхов, которые выдалбливают свои жилища в ножках крупных грибов особой разновидности и вечно пребывают в поисках нового дома, потому что старые за несколько дней успевают раскрошиться. Гиперборейцы слышали также подземное кваканье таинственных гхлонгхов, которые страшатся не только солнечного света, но и света великих колец и которых никто из сикраношцев, обитающих на поверхности, ни разу не видел.
К закату гиперборейцы одолели земли означенных народов и даже начали подъем в горы, отделявшие их от земель йдхимов. Здесь, на защищенном горном уступе, их сморила усталость; и поскольку они уже не опасались преследований бхлемфроймов, после скудного ужина из сырых грибов оба завернулись в мантии, чтобы не замерзнуть, и погрузились в сон.
Спать им мешали какодемонические кошмары, в которых обоих хватали бхлемфроймы и силой заставляли совокупляться с Дйхенкуомх. Они проснулись вскоре после рассвета от видений, наполненных мучительными подробностями, и возжаждали немедля продолжить подъем.
Горные склоны над ними выглядели необитаемыми, и это наверняка отпугнуло бы путешественников менее выносливых и терзаемых менее чудовищными страхами. Вскоре высокие грибные леса уменьшились до альпийских размеров и теперь скорее напоминали лишайники; впереди был только голый черный камень. Худощавый и жилистый Эйбон хорошо переносил подъем, в то время как Морги, обладавший солидными габаритами жреца, вскоре выбился из сил. Когда он останавливался, чтобы перевести дух, Эйбон говорил ему: «Вспомни о матери народа», – и Морги преодолевал следующий крутой уступ, словно резвая, хоть и несколько одышливая горная козочка.
К полудню они добрались до перевала, откуда открывался вид на страну йдхимов. То была обширная и изобильная местность с лесами из гигантских грибов и других таллофитов, больше и многочисленнее тех, что им доводилось видеть прежде. Даже предгорья с этой стороны выглядели плодороднее, ибо не успели гиперборейцы спуститься, как очутились в роще громадных дождевиков и поганок.
Они как раз восхищались размером и многообразием этих грибов, когда в горах раздались громовые раскаты. Грохот приближался, обрастая все новыми раскатами. Эйбон мог бы обратиться к Зотаккуа, а Морги – вознести молитву богине Йундэ, но, к несчастью, времени на это не было. Гиперборейцев подхватила волна катившихся по земле дождевиков и лавина поганок, выкорчеванных обвалом, который начался высоко в горах; и с нарастающей скоростью, в головокружительном вихре разбухающей грибной массы они завершили спуск с гор менее чем за минуту.
Пытаясь выбраться из-под груды таллофитовых наносов, под которой они были погребены, Эйбон и Морги заметили, что полная тишина не наступила, хотя лавина сошла. В соседних кучах кто-то копошился. Когда удалось выпростать шею и плечи, гиперборейцы обнаружили, что там барахтаются местные, отличавшиеся от их бывших хозяев наличием рудиментарных голов. Это и были йдхимы, на один из городов которых обрушилась лавина. Из булыжников и дождевиков торчали крыши и башни; прямо перед гиперборейцами возвышалось здание, похожее на храм, и от его заблокированной двери йдхимы пробивали путь в грибной массе. При виде Эйбона и Морги они перестали копать, и колдун, который успел выбраться и убедиться, что его кости целы, воспользовался возможностью обратиться к ним:
– Внемлите! У меня послание от бога Хзиулкуоигмнзхаха! Я бесстрашно пронес эту весть через все испытания. На божественном языке она звучит так: «Икхуи длосх одхклонкх».
Поскольку говорил он на диалекте бхлемфроймов, который отличался от местного, сомнительно, чтобы йдхимы поняли первую часть его речи. Но Хзиулкуоигмнзхах был их святым покровителем, и они знали язык богов. На словах «икхуи длосх одхклонкх» копошение и непрерывная суета заметно активизировались, раздались гортанные крики, и из грибной массы показались новые головы и конечности. Те, кто успел выбраться из храма, вернулись и вынесли громадный образ Хзиулкуоигмнзхаха, несколько образов поменьше, изображающих менее значимых, но родственных божеств, и древнего идола, в котором Эйбон и Морги углядели сходство с Зотаккуа. Остальные йдхимы принялись выносить своих домашних божков, мебель и пожитки, и, сделав знак гиперборейцам, чтобы те следовали за ними, население в полном составе покинуло город.