— Это про пустыню какую-то? — уточнил Герман.
— Точно! — подтвердил историк. — Альберт вообще сильно изменился за последнее время. Стал отстраненным, задумчивым. Раньше шутил часто, весь был в делах магазина — обожал свои масла, оливки. Думал над ассортиментом. Лицензию планировал продлить на алкоголь. А тут бухнул все деньги на старинный манускрипт, постоянно нам рассказывал об этой теории, уговорил страницу в соцсети создать, чтобы народ привлекать к обсуждению. Подруга его, Матильда, приходила ко мне, просила оставить Альберта в покое. А я что мог сделать? Как повлиять?
— Есть ли мысли, кому понадобилось его убивать? И, тем более, Матильду?
— Нет, ума не приложу! — историк помотал головой. — Простите, у меня следующая пара. Вон уже студенты ломятся.
— Последний вопрос: он старинный манускрипт вам показывал? — вставая из-за парты спросил Мстиславович.
— Мы его, понятное дело, просили принести показать. Он книгу, представьте себе, положил в банковский сейф! Нам показал только копии некоторых страниц. Книга написана на очень древнем языке. Я отдал другу для исследования. Тот нам и пересказал общий смысл. Я никак не мог понять, откуда содержание книги известно Альберту. Он говорил, ему продавец сказал. Короче, запутанная история.
История, действительно, выглядела все более головоломной. Теперь всплыла странная книга, которую хозяин магазина хранил в банковском сейфе.
— Ладно, пошли найдем двух других членов клуба, — ярославец сверился с бумажкой, выданной в деканате. — Вдруг они чего знают.
Заместитель председателя клуба сидел вместе с секретарем клуба и мирно пил чай с тортом на кафедре.
— Извините, мы нарушим вашу идиллию, — Мстиславович плюхнулся на стул, усевшись напротив историков. Герман пристроился на соседний.
— Из полиции? — спокойно спросил мужчина. — Знаем, только ничего нового сообщить не можем.
Заместитель председателя был более похож на убеленного сединами профессора, а секретарем оказалась довольно молодая девица, которая, несмотря на миловидность, явно шла прямой дорогой к стародевичеству.
— Тем не менее, попробуйте вспомнить что-нибудь, — настойчиво произнес Герман. — Когда с Альбертом произошли перемены? Может, что-то этому предшествовало? События какие-то?
— Ничего особо не предшествовало, — припечатала девица, дожевывая кусок торта. — Приходит примерно месяц назад странный такой. Оглядывается, словно в первый раз пришел. Смотрит, как сквозь нас. А началось заседание клуба, так он встал и давай рассказывать о теории, которую вычитал в старинной книге. Точнее, не вычитал — ему продавец пересказал.
— А продавец кто?
— Мы спрашивали, он не ответил. Говорил, продавец просил не давать его контакты. С тех пор на каждом заседании Оливио вставал и твердил про эту новую теорию. Он там чего-то еще выкопал в Сети. Есть целое течение приверженцев данной теории сотворения мира.
— А вы о ней знали? — спросил Герман.
— Знали, конечно, — ответил заместитель председателя. — Симпатичная теория, ничем не хуже и не лучше остальных. Честно скажу, связи между убийством и нашим клубом не вижу. Вот бедную Матильду убили — она к нам никакого отношения не имеет. Искать надо ниточки внутри магазина, простите за совет.
Когда они вышли из университета, Мстиславович проворчал:
— Легко сказать, искать внутри магазина. — Он открыл мобильник и набил название группы книжного клуба в соцсети. — Группа закрытая. Администраторы группы все наши красавчики. Пошли перекусим, заодно их странички посмотрим.
Веселье на лодке продолжалось, но ему отчаянно хотелось найти выход, а потому веселиться он не мог. Афродита всячески пыталась отвлечь его от назойливых мыслей. «Она догадывается. Может и того хуже: знает», — подумал он. Морские сирены запели с удвоенной силой, аж уши заложило.
— «В моей душе есть только ты, любовь моя и боль моя», — пела им в такт Афродита, размахивая амфорой. Хитон развевался на ветру, русалки колошматили хвостами по воде, отбивая ритм, а сирены завывали пуще прежнего. Моряки глушили ром чистоганом, невпопад подпевая Афродите.
Небо слегка заволокло тучами. Солнечные лучи пробивали себе дорогу к воде, отчего отражение неба переливалось от стального к золотистому. Палуба ходила ходуном: матросики пустились в пляс. «Сейчас лодку перевернут!»
— Не перевернут! — хохотнула Афродита, прочитав его мысли, и продолжила петь во всю мощь своей глотки: — «Все для тебя, моря и океаны, цветочные поляны… Для тебя!»
Неожиданно неподалеку появились корабли. С одного дали залп.
— Аврора! — заорали моряки. — На Зимний!
Он вспомнил русскую революцию и стало немного не по себе. Неужели сейчас в Россию пойдет лодка? Зимний брать не хотелось, да и холодно там. В пустыне жарко, но на мороз тоже не хотелось. Однако на Авроре дело не закончилось. Второй корабль шел здоровой скалой, огромной горой надвигался. На корме стояли две фигуры и пели что-то непохожее на Афродитин хит. Корабль приблизился, и название стало различимо: «Титаник».
— Полундра! — еще больше возбудились морячки и начали сбрасывать в воду спасательные шлюпки.
«Вроде ж не мы тонем», — успел он подумать.
Их лодка накренилась и зачерпнула левым бортом воду. Он поехал по палубе вниз, пытаясь уцепиться за бочки с вином и ромом.
— Не тяни, ирод! — матросик притянул очередную бочку к себе, и он плюхнулся в море.
Хоть и без тела, а в холодной, соленой воде было пренеприятно. Помог бы кто. Но лодка потихоньку выпрямилась и на полном ходу пошла вперед, к горизонту. «На край света торопится, а меня бросили и забыли, словно не существовало. Изверги». Он попытался плыть, однако без тела плыть было крайне неудобно. Оставалось барахтаться на поверхности. Хорошо, пока не тонул.
Рядом появилась бочка. «Диогенова?» — рискнул он предположить.
— Сам ты Диоген! — Из бочки высунулась голова младенца. — Царя Салтана, дубина.
Он смутился: нехорошо получилось, перепутал.
— Не тушуйся, — продолжил говорливый младенец, — залезай, чего болтаться посреди моря-океана.
Он заглянул в бочку. Там теснилось много народу: и Гвидон, и мать его, и царевна Лебедь, и кто-то в глубине еще покашливал. Не выход ли это? А как узнать точно — только залезть внутрь, только опытным путем. Он полез своей бестелесной сущностью внутрь. Младенец Гвидон законопатил выход из бочки.
— Куда путь держим? — по большому счету ему было все равно. Лишь бы выход найти.
— На остров, — махнул Гвидон ручонкой. — Не боись! Прорвемся!
Можно ли доверять младенцу оставалось вопросом существенным. Вон Афродита как напакостила. Взяла и выкинула его с лодки, даже до обещанного края света не довезла. Там, конечно, может, выхода и нет. А все равно обидно.
Бочку мотало по волнам. Немного тошнило от качки. Хорошо желудка нет, а то бы грустная история вышла. Бочка невелика, народу много — тошнить не годится. Плюс пакетов не раздают. Он помнил, как у людей бывает. Пакеты тем, кому дурно, вручают, поесть дают, товар на тележках возят…
— Чего, дьюти фри захотелось? — Царевна Лебедь выкатила из глубины бочки тележку. — Выбирай. Оплата только наличными. Карты не принимаем.
Он хотел сказать, что вполне обойдется без магазина беспошлинной торговли, но тут бочку швырнуло с дикой силой о твердую поверхность.
— Выходи, — велел Гвидон. — Нам дальше.
Ох, какая подсказка! Но страшно. Впрочем, выбора большого нет. Эти, если решили выкинуть, то выкинут. Он собрался с духом и выбил доски. Перед ним возник двор какого-то города. Из двери с надписью «Служебное помещение» вышел мужчина.
— Ага, вот оно! Мое тело!
— Итак, что мы имеем, — начал Мстиславович. — Председатель клуба состоит в отношениях, любит в горы ходить. Ишь ты, экстремал! Его заместитель больше похож на ученого. Женат. Реально профессор, глянь-ка! А ходит в заместителях. Девица-секретарь… Конечно, в поиске. В вечном, — он гоготнул. — Ничего интересного.
— У нас остались только родственники, — заметил Герман. — Сестра и брат Матильды. Может смотаться к ним, поговорить еще разок в неформальной обстановке? Кстати, не выяснили пока маршрут передвижения брата в день убийства?
— Вчера расписали. Есть там белые пятна. Он ведь ехал один. Где-то мог ехать быстрее, где-то вообще не ехать. Поди восстанови точно. Только с его слов. Во сколько из дома выехал, никто не видел. А потом уже сразу свидетели образуются на складе, — Мстиславович покачал головой. — Давай, действительно, поедем к родственничкам. Сейчас гляну, кто тут ближе, — он полистал планшетник. — Ближе сестра. Поехали!
По дороге они набрали номер Светланы. Та никак не могла отойти от шока и сидела дома.
— Видите, ни сестры, ни работы! — с порога сказала она детективам. — До сих пор не приду в себя. Проходите, садитесь.
— Известно уже, что будет с магазином? — спросил Герман. — На днях снимут пломбы, можно работать.
— Не знаю, — печально ответила женщина. — Муж вообще предлагает уехать из города куда-нибудь в другое место. Боится за меня. Непонятно ведь, почему их убили. А юридически наследовать ИП Альберта некому. Он сирота, не женат, детей тоже нет. Юристы говорят, надо полностью переоформлять магазин на нас, если мы хотим его сохранить. Но я склоняюсь согласиться с мужем. Пройдут похороны, — она захлюпала носом, — пройдет сорок дней, и уедем.
— Догадок нет никаких? Подозрений? Знаем, вас спрашивали уже об этом. Но мало ли, вдруг всплыло что-то в памяти?
Женщина пожала плечами.
— Нет. Кроме того, что в последнее время Альберт сильно изменился, ничего. А его словно подменили. Выражение лица, привычки — все изменилось. Матильда переживала очень.
— Говорят, это произошло после того, как он купил старинную книгу о происхождении мира, — встрял Герман.
— Грохнул все деньги на нее! — возмущенно ответила сестра Матильды. — Столько планов было. И лицензию не получил на спиртное. А, скажу вам, несмотря на все эти красивые бутылки с маслом, основные продажи делал алкоголь. Как лицензия закончилась, так сразу выручка упала. Но мы все документы подготовили, оставалось только оплатить. Мы все были в ужасе от его поступка!