И этот день не отличался от предыдущих, кроме…
– Как дела с поиском? – спросил Карлос, расставив на столе тарелки с завтраком. – До сих пор думаешь, что найти работу самой – хорошая идея?
– Да, я найду, спасибо.
– Могу помочь, – сверкнул глазами Карлос. Я сидела на стуле, и он подошел вплотную. – У меня свой бизнес.
– Какой? – Я обернулась.
Карлос с улыбкой покачал головой, сохраняя интригу:
– Содержу дом… развлечений.
– Интересно, – кивнула я, поедая вафлю.
– Девушки живут там, а ночью занимаются более интересными делами… – Его рука скользнула по моей талии. – Надеюсь, ты понимаешь?
– Что? – Я сначала не поняла – хотела не понять! – но потом всё встало на свои места. – Нет! – крикнула я, скинув его мерзкие пальцы. – То есть, понимаю, но я ни за что не буду заниматься подобным! Это грязно! Пожалуйста, Карлос, пусть всё останется как есть!
Мое негодование рассмешило его. Ловко ухватив за запястье, он стащил меня со стула и прижал к стене. Вот и кончилась сказка. Очередная.
Не помню, что чувствовала. Страх? Обиду? Я кричала. Не хотела, чтобы всё запятналось, пусть Стивен будет моим последним мужчиной. Не хотела никого подпускать. Карлос, мало того, что забрал у меня надежду, так еще и собирался сделать грязным то, что я бережно хранила – мои воспоминания о любимом человеке, а это… грязь и боль. Только грязь и боль.
Руки Карлоса на моем теле, одежда расходилась по швам, запах сигарет витал в воздухе. Получилось дать пощечину. Карлос опешил. Нескольких секунд мне хватило: я вырвалась и, схватив сумку, выбежала из квартиры.
Он кричал: „Ты вернешься, дрянь! У тебя нет выбора!” И я понимала, он прав».
«Прошла неделя. В тот день, когда я убежала, я шаталась по городу до самого рассвета, а утром зашла в китайскую забегаловку, достала из сумки деньги (я подворовывала у Карлоса, оказалось, не зря) и купила кофе.
Увидела табличку „Ищем персонал”, а потом упросила взять меня на работу. Не официанткой. Я прячусь на кухне, мою посуду, потому что даже здесь, в далеком от центра районе, боятся, если я буду светиться, то полиция узнает, что я нелегалка, и прикроет их лавочку. Но они зря волновались – ресторанчик закрыли из-за налогов. Меня попросили освободить помещение (я жила в комнатке над кухней) и уйти.
Я сидела около метро и негодовала над предложением Карлоса. Никогда не буду продавать себя. Никогда».
«Он сам нашел меня. Говорил, я не так всё поняла. Будет культурно. Неплохие деньги. Я не слушала. Я сказала, что согласна.
Почему? Сегодня, когда я пошла в торговый центр (сходить в туалет), то увидела новости о звездах. Да и плевать мне, но показали Стивена Рэтбоуна, который улыбался камерам, давал интервью, выступал, заигрывал с фанатками. Я поняла – всё. Он не приедет и не спасет меня».
«Карлос ждал в ресторане. Да-да, не в кафешке, а во французском ресторане! Неплохое извинение, верно? Но мне всё равно на роскошь. Я попросила купить мне выпить и очень расстроилась, когда напитков, похожих на дешевенький портвейн, не оказалось. Пришлось давиться дорогим вином и делать вид, что извинения Карлоса меня интересуют.
Милый портвейн, скоро я буду зарабатывать, скоро мы будем часто видеться. Еще с нами будут „Мальборо”, красные. Я хочу раздробить себя в порошок из режущего внутренности стекла. Я хочу такую мощную анестезию, чтобы мои принципы, мои убеждения о том, что заниматься сексом нужно только с любимым человеком, сгорели дотла».
«Сегодня это случится – я перееду жить в бордель. А Карлос будет моим первым клиентом, потому что он всегда первый. Потому что он меня спас. И я должна быть за это благодарна».
«Карлос отвел меня в магазин, потом в салон красоты. Называл красавицей, а я зажмуривалась и мысленно повторяла: „Он мой друг, он хочет мне добра, без него я не выживу”.
В десять вечера автомобиль Карлоса затормозил на одной из улиц. Бордель напоминал обычный пятиэтажный дом, формально это заброшенное здание. Хотелось убежать, но я понимала, вряд ли Карлос меня отпустит.
Сегодня в его планы входила экскурсия. И уничтожения меня как личности, разумеется. Мы прошли внутрь прокуренного помещения.
– Добро пожаловать, – сказал Карлос, распахнув скрипучую дверь.
По виду гримерка: зеркала с пошлыми отпечатками губ, косметика на столе, раскиданная одежда. Пара девушек лениво расчесывали волосы.
– Что за штучка? – недовольно спросила брюнетка.
Ее волосы торчали во все стороны, лицо обильно покрыто тональным кремом, глаза обведены черным карандашом, губы – в вишневой помаде. Жуткая кукла.
– Карлос, милый, ты мог хоть раз привести кого-то стоящего? – подхватила блондинка, выглядела она также.
– Уймитесь! – прикрикнул Карлос.
По моей спине бежали мурашки.
– Где Майк? – Со скучающим видом спросила брюнетка.
– Не знаю, – бросил Карлос. – И не вежливо! Поздоровайтесь с Ариэль.
– Русалочка? – Блондинка усмехнулась.
Русалочка… Меня так называли. Самые счастливые моменты жизни в России. Теперь эти воспоминания запятнаны грязью, как и все остальные.
– Отстаньте от нее, пираньи.
И тут появился он. Как в книгах пишут. Храбрый герой. Он был другим: его, да и меня, вписали в порочный мир проституток и сутенеров по ошибке. Красивый мужчина, на вид ему около тридцати. Широкие плечи и подкаченный торс под простой белой футболкой. Темные короткие волосы, голубые глаза.
Что великолепный мужчина делает здесь? Когда он посмотрел в мою сторону, я почувствовала себя самым ничтожным существом на свете. Я не достойна не то чтобы слова от него, даже мимолетного взгляда. А он заговорил со мной, успокаивая:
– Прости их. Глупы. Тщеславны.
– Майк! – взвизгнула блондинка.
– Майк, – недовольно вторил Карлос. – Какого черта ты тут забыл?
– Какого черта она тут забыла? Ей на вид шестнадцать. – Майк указал на меня, и я съежилась под его снисходительным взглядом.
Он… зол. Почему?
– Ах, эта… – Карлос провел ладонью по моей талии. – Знакомься, Ариэль.
– Мое имя Аристель, – робко поправила я. – Или Ари.
– О, солнышко, ты Ариэль, – сжав мое плечо, пропел Карлос. – Поняла, Ариэль? Пока ты здесь, ты будешь делать то, что позволю я. И будешь той, кем я скажу тебе быть.
Хотелось заплакать, но я прогнала слезы и кивнула. В глазах Майка читалась тоска. Он уже сочувствовал мне».
Глава десятая
То была терпеливая покорность срезанного цветка – молчание человека, ожидающего смерти.
(с) «Имя ветра», Патрик Ротфусс
Прошлое Аристель (2010-2013)
«– Держи новый паспорт, Ариэль, теперь ты гражданин Соединенных Штатов Америки. И моя собственность конечно же, – сказал Карлос, поглаживая меня по спутанным волосам.
А я сидела к нему спиной, завернувшись в простыню, и дрожала. Ариэль. Теперь я Ариэль. Аристель умерла. Ари осталась со Стивеном. Он ее любит, он рядом. Да, Ари счастлива. Аристель умерла. Теперь я Ариэль».
«Девушки злые и грубые. Боюсь, стану такой же. Но если перестану чувствовать себя грязной, я „за”.
Майк часто приходит в бордель и не скрывает жалости, но жалость от него не унижает, напротив – я питаюсь его присутствием, общением, и у меня появляются силы… бороться. Но я пока не поняла, за что мне бороться.
Оказалось, у Майка была жена, но она умерла. Как он попал сюда и что делает, Майк не говорит. Он никогда не снимает девушек и со мной спать, кажется, не собирается. Я ловлю себя на мысли: была бы не против. Еще он единственный, кто зовет меня Ари».
«Когда я спрашивала у девушек о первом клиенте, они хмурились и отводили глаза. Я готовилась к худшему, но мне повезло. Ожидала увидеть старого извращенца, неудачника или властного козла, но моим первым клиентом стал вполне симпатичный подтянутый мужчина лет тридцати, с аккуратной бородкой и очками-прямоугольниками на вытянутом лице. Он стал моим четвертым мужчиной и явно не последним. Всё прошло неплохо. Только на мой вопрос: „Тебе понравилось?”, он залепил мне пощечину. Разговаривать с проституткой, что может быть противнее?».
«А вот и они: старые и не очень извращенцы, садисты, просто придурки. Не писала в дневник неделями – физически нет сил.
О Стивене я не думаю. Не остается сил думать.
В выходной сижу за столом, пью горький растворимый кофе и пишу в дневник. Рядом портвейн. Только портвейн и сигареты мои друзья.
Да, у меня есть Майк. Ну, как „есть”. Он тепло улыбается, спрашивает: „Как проходит день, Ари?” Я отвечаю: „Хорошо, Майк, а у тебя?”, – „Тоже неплохо”, – и он уходит.
Пожалуйста, забери меня отсюда, Майк, я готова повторить ошибку: довериться мужчине и верить, что меня не бросят. Я знаю, ты лучше. Ты не такой, как они. Дай мне шанс, я буду лучшей девушкой, буду лучше твоей умершей жены, только забери меня…
„Увидимся позже, Ари”.
Пока, Майк».
«Карлос вымещает злость на мне. Больно, обидно – я не лезу, исправно работаю, не ворую, не грублю. Почему я раньше не заметила, насколько он агрессивен? Иногда случается то, чего мы не ожидаем от людей рядом…
Мне удалось подружиться с девушками. Двух зовут Анджела и Катрин. Они рассказали, что всех новеньких встречают холодно, потому что завидуют – те не умерли душой. Я не знаю, жива ли до сих пор. Если они приняли меня, значит, нет? Значит, я такой же ходячий труп, мясо?
Катрин объяснила, из-за чего Карлос жесток ко мне: я напоминаю ему возлюбленную, которая ушла от него к наркоману. Завтра куплю краску для волос и постригусь коротко. Не хочу никого никому напоминать».
«Лица… лица… Их так много, каждый вечер новое лицо».
«По документам я не Аристель Тешер, а Ариэль Малоун. У нас свое „Шоугелз”13. Могу оставаться в Америке сколько угодно. Отпустит ли меня когда-нибудь Карлос?
Не узнаю себя в зеркале. Не только потому, что мои волосы теперь – черное каре. Я стала другой: болезненно-худой, скулы впалые, губы в трещинах… У меня огромные глаза остались, постоянно опухшие от слез».