Илья с Кристиной синхронно переглянулись и мысленно решили, что Тоха напился и несет чушь.
– Спасибо за каток и что проводили, – улыбнулась Кристина, уже стоя у подъезда и стараясь не слушать, как Антон что-то опять вопил кому-то в телефон про отношения.
– Было весело. Эм, извини за Тоху, – смутился Илья.
– Все в порядке.
Илье хотелось сказать, что не в порядке. Все совсем не в порядке, ни в голове у него, ни в сердце.
– Ну, пока тогда. – Кристина еще раз тепло улыбнулась и неловко пошла в подъезд, помахав Антону рукой.
Илья поправил сумку с коньками на плече и достал пачку сигарет. Руки немного тряслись, но не от холода. Кристина ему нравилась – отрицать было глупо. Он ей не пара. И отрицать это тоже глупо.
Нужно выкинуть эти бредовые мысли из головы.
Глава 15 Загляни в свою душу
– Ир, умоляю, скажи, что ты это не всерьез, – взмолилась Кристина, выслушав исповедь подруги.
– Кристи, не ворчи, – виновато сказала Ирка. – Но если это не новогоднее чудо, то что тогда?
– Говно это, Ир.
Кристине хотелось орать от злости и рвать на себе волосы. Не для того она почти целую неделю убеждала Иру, что Никита – объект презрения, а не симпатии, чтобы теперь она ввязалась с ним в какую-то мутную флиртовую переписку после первого же сообщения.
На кой черт Никите понадобилось писать ей вечером тридцать первого? Надя нашла себе кого-то получше? Или дело в том, что Ира перестала проявлять к нему интерес?
– Кристи, ну блин, он такой милый, – с придыханием сказала Ира. – Он уже четыре дня постоянно мне пишет, шутит, рассказывает, как проводит время, а мы вчера даже кино вместе смотрели…
– В смысле кино смотрели? Ты же у родителей в Рязани?
– По видеосвязи. Включили один фильм каждый на своем ноуте и… Кристина, он все время смотрел только на меня, на киношку вообще внимания не обращал.
Пока Иру переполняли восторги, Кристина едва сдерживала рвотные позывы. Все это было странно, подозрительно мило и внезапно. С чего вдруг Никита так активизировался? Ему что-то нужно?
Кристина с болью вспомнила, каким милым и обходительным был Артем, как он красиво ухаживал и тонко давил на жалость. Как легко было поверить в его историю про украденные деньги на учебу и отдать всю свою зарплату за летнюю подработку, которую она отложила на поездку на море.
– Мне все это не нравится, – честно сказала она. – И вообще, а как же Надя?
– Надя в прошлом, – уверенно сказала Ирка. – Никита понял, что все это ошибка и ему нравлюсь я.
– Быстро он, однако, – нахмурилась Кристина. – Ир, ну мутная же история, сама подумай.
– Кристина, мне девятнадцать, я не хочу думать, я любви хочу, – завыла Ирка.
– А кто говорил, что мы выбираем не тех?
– И что? Это остановило тебя от того, чтобы пойти с Ильей на каток после того, как он использовал тебя для мести бывшей?
Кристина молчала – обвинение было справедливым и прямо в точку. Сразу же захотелось сказать, что Илья – это другое, что он точно не такой, как Артем, и уж точно не как Никита, но она молчала, потому что на самом деле она не могла знать наверняка.
– Любовь – это всегда прыжок с крыши, и никогда не знаешь, что там внизу: асфальт или батут, – глубокомысленно сказала Ирка. – Но я готова рискнуть и, когда вернусь в Москву, пойду с Никитой на свидание. А ты?
– А что я? Меня на свидания не зовут, только на уборки.
– А каток?!
– Сто процентов это была идея Антона. Я говорила ему, что буду дома.
– Даже если и так, какая разница? Главное ведь результат!
– Да нет никакого результата, Ир, – устало вздохнула Кристина. – Была я у него вчера, он опять работал, я прибралась, и все.
– Работал третьего января? – спросила Ира, не скрывая скепсиса в голосе.
– Угу. Ну, или делал вид, что работает, чтобы не общаться, – окончательно раскисла Кристина. – Ир, я для него всего лишь уборщица, но уж точно не девушка, в которую можно было бы влюбиться.
Ира не знала, что и сказать. Голос Кристины был полон такой безнадеги, что стало ужасно обидно за подругу. Несколько секунд они молчали, а потом Ира вспомнила, ради чего, собственно, звонила.
– Крис, Никита спрашивал, пойдем ли мы с тобой на тусу к Ваньке. Будут все наши и еще кое-кто из других групп.
– Когда? – без особо интереса спросила Кристина.
– Десятого января.
– Ир, так у нас экзамен двенадцатого, – возмутилась Кристина. – Когда готовиться будем?
– Кристина, ты всегда готова, – хихикнула Ирка. – Давай, нам нужна тусовка, чтобы нарядиться, повеселиться и чтобы ты забыла о своем гоблине. Пора сменить фокус и присмотреться к кому-то еще. Как показала практика, стоит перестать бегать за парнем, как он сам побежит за тобой.
Кристина почему-то была уверена, что с Ильей это не сработает. А еще ей по-прежнему не нравилась мутная история с Никитой, но мысль о том, что Ира пойдет на тусовку одна и, вполне возможно, наделает глупостей, нравилась еще меньше. В конце концов, она может подготовиться к экзамену заранее и позволить себе немного расслабиться.
– Ладно, я в деле, – согласилась Кристина. – Тусовка так тусовка.
* * *
Новогодняя ночь. Пустая дорога. Илья со злостью смотрит в окно, прижимаясь лбом к чуть запотевшему холодному стеклу, слизывая кровь с треснувшей губы. От каждого выдоха в нос бьет перегаром, по радио играет какая-то восточная музыка, а лицо горит от оплеухи, что отвесил отец.
В желудке протестно плещется литр шампанского и бог знает сколько виски, в голове все еще звенит, но не от пощечины, а от злости и стыда. Сколько бы он ни пытался, как бы ни старался, он не смог заслужить от отца ни любви, ни одобрения. Только насмешки и уничижительные высказывания по поводу его карьеры.
И сегодня он не выдержал, сказал ему, что он чего-то стоит. Что он лицо бренда, что у него контракт на три года. Надеялся на похвалу. Куда там.
Илья смотрит на часы – почти полночь. Чуть-чуть не дотянул до боя курантов, испортил всем праздник. Жалко тетю Аллу и Антона – они не заслужили этой сцены. Надо было промолчать, как всегда, но он не смог. Выкрикнул все, что думал, все, что столько лет не решался озвучить, то ли боясь, то ли на что-то надеясь.
За окном мелькают яркие вывески, тут и там видны елки, гирлянды, подвыпивший счастливый народ, а Илью едва ли не трясет. По навигатору таксиста до клуба минут пятнадцать по пустым заснеженным проспектам. Ему просто нужно выпить, дойти до легкого головокружения и улететь, забыться.
Илья смотрит на таксиста в нелепой среди зимы кепке, потом прямо перед собой. По спине холодными змейками ползет страх – на дороге одни желтые такси. Спереди, справа и слева – повсюду желтые машины с шашечками. Желудок сжимается от ужаса, Илья смотрит на таксиста и хочет попросить остановиться. Немедленно.
У таксиста лицо его отца. Он смотрит на него пустыми рыбьими глазами и усмехается. Открывает рот и что-то говорит, но Илья не слышит ни звука. Только видит движение черного, как бездна, рта. Он притягивает взгляд, внушает ужас, который вонзается в тело ледяными иглами.
Илья с трудом отрывает взгляд и смотрит перед собой на вереницу желтых такси. Они начинают хаотично двигаться по дороге, нарушая все правила дорожного движения. Илья кричит, но не слышит сам себя, только визг тормозов и надрывный гудок.
– Тормози, тормози! – беззвучно кричит Илья, дергаясь назад, зная, что будет. – Мы разобьемся! Тормози!
Скрежет металла распарывает воздух так же, как осколки лобового стекла вспарывают кожу на его лице. Боль разрывает плечо, и Илья кричит-кричит-кричит, чувствуя, как на губах пузырится горячая кровь, а перед глазами только желтые такси, что несутся по проспекту.
Илья проснулся от собственного крика. Плечо горело огнем, и он с ужасом обнаружил, что не может шевельнуть рукой. Он снова закричал, на этот раз хрипло и сдавленно, отчаянно, боясь, что все придется начинать сначала.
Реабилитация, упражнения, боль.
– Это просто сон, – просипел Илья, ощупывая онемевшее плечо.
Все лицо и спина были в холодном поту. Тяжело хватая ртом воздух, он стал считать про себя, пытаясь перевести дух и успокоить бешеное сердцебиение. Дойдя до семидесяти, Илья чуть успокоился и встал с кровати, чувствуя, как его ведет, словно пьяного. Посмотрев на время, он понял, что спал не больше часа, и пошел на кухню.
Налил в стакан молоко, добавил пару ложек засахарившегося меда и сунул в микроволновку. В детстве дедушка давал ему молоко с медом на ночь, чтобы он лучше спал. А еще дед любил черный кофе с медом и лимоном, заразив внука страстью к кофе. Дед давно умер, а привычка хранить мед дома осталась, хоть он его почти и не ел.
Илья вышел на балкон, распахнул окно, подставляя голое тело холодному ветру, и закурил. Сочетание молока и сигарет было отвратительным, но он упрямо пил, надеясь, что это прогонит липкий ужас, который остался после сна. Хотелось пойти в душ и смыть с себя то, что приснилось, а заодно и все воспоминания. Прикрыв глаза, парень, как наяву, снова увидел желтое такси, и по телу прошла дрожь.
Ему почти никогда не снилась авария. Ему вообще редко снились сны, обычно он так выматывался, что просто падал в темноту и просыпался от звонка будильника. Почему сегодня приснилась эта чертовщина?
Выкинув окурок, Илья пошел в ванную. Щелкнул выключателем и поморщился, в который раз пожалев, что позволил приятелю-дизайнеру установить в ванной большое зеркало. Сегодня он ненавидел его, как никогда раньше, и смотрел на свое отражение, будто не узнавая себя.
Бледный, взъерошенный, изуродованный. В первую очередь взгляд цеплялся за лицо, которое когда-то считалось признанным эталоном мужской красоты и должно было появиться на обложке. Но шрамы на лице, хоть и бросались в глаза в первую очередь, были не самыми страшными. А вот правое плечо было одним уродливым увечьем. Там были даже не шрамы, а рубцы, красные и толстые, словно канаты. Особенность организма, как объяснил врач, осыпая Илью умными словами, из которых он уловил только одно: шрамы останутся. И лучше не пытаться их сводить – может стать только хуже. Илья, помнится, хохотал как безумный, решив, что врач – идиот. Не может быть, что в двадцать первом веке нельзя удалить какие-то там рубцы. Чушь!