– Ладно, держись. Я говорил, что Алексей доберется до тебя. Кстати, с повышением, дружище.
– Спасибо, – заплетающимся языком ответил Смирнов. – Я больше не буду пить коньяк. Никогда.
– Ну, знаешь, после обряда посвящения с Алексеем все потом еще долго не пьют коньяк, – засмеялся Гоша, вспоминая, как после одной из первых пьянок заполз в квартиру на четвереньках.
– Яшка, бедный, все еще там. – Илья поведал Игорю, что бедный Лукин под конец пил с замом из одной стопки, обсуждая, как правильно мариновать ребрышки. – Хорошо, что немцы уехали еще два часа назад, – подытожил он.
– Слабаки, не выдержали Алексея, – засмеялся Гоша.
– Он их завтра еще на самолет провожать будет, – пьяно засмеялся Илья.
– А ты?
– А мне с Лукиным дали два дня выходных за кучу сверхурочных.
Илья подумал, что эти два дня – просто подарок судьбы. Он наконец с чистой совестью будет спать без будильника, а еще встретится с Кристиной. Хорошо, что он еще днем написал ей на трезвую голову, поделившись радостной новостью об успешно закрытой сделке, и предложил встретиться завтра. Сейчас он не смог бы ничего напечатать: голову вниз опускать было страшно, тут же начинало тошнить, и перед глазами с каждой минутой плыло все сильнее.
– Чего лыбишься? – весело спросил Гоша, подвозя его к подъезду.
– Я люблю Кристину, – пьяно выпалил Илья, потеряв всякий контроль над своей речью.
– Вау, круто же. – Гоша впился в него взглядом, как пиранья, ожидая подробностей.
– А вдруг она меня нет? Я же… – Илья неопределенно взмахнул рукой у своего лица, намекая на шрамы.
– Не говори ерунды! Ты красавчик, я серьезно. И завидный во всех планах жених. Теперь еще и молодой начальник большого отдела, – заметил Гоша.
– Это все не важно, – отмахнулся Илья.
– Я уверен, она тебя любит, хватит загоняться. Иди спать, пьяница. А еще лучше скажи ей, что любишь, а потом иди спать.
– Завтра скажу. Меня тошнит.
Илья вылез из машины и, шатаясь, пошел домой под пристальным взглядом друга.
* * *
Илья мягко вел машину по заснеженной дороге, пролегающей через лес. Ночь уже укутала все покрывалом тьмы за окном, вызывая смутную тревогу. Кругом мелькали мрачные тени деревьев, чуть подсвеченные белыми сугробами. Фонарей в глуши Подмосковья не было, только едва уловимый тусклый свет полной луны и редкие огни деревень вдали от дороги освещали извилистый путь на пару с фарами. По радио, которое на удивление неплохо ловило волну, доносилась какая-то незатейливая попса. Иногда к звонкому голосу исполнителя присоединялась Кристина, и Илья еле заметно улыбался, чуть крепче сжимая руль. Ему нравилось, как поет Кристина – тихо и нежно или, наоборот, весело и совсем не в такт, но неизменно с душой.
– Долго еще? – вдруг спросила девушка.
В полутьме машины он почти не видел ее лица, только слышал приятный голос.
– Да, прилично. Но меня больше беспокоит отсутствие заправок – дизель почти на нуле. – Илья с тоской посмотрел на красный значок, указывавший на очень низкий уровень топлива в баке. – Надо было заправиться в городе.
Кристина молчала, Илья тоже. В воздухе повисло напряжение, сначала едва уловимое, но нарастающее с каждой секундой. Воздух будто накалялся от их молчания, словно они оба хотели что-то сказать или сделать, но ни он, ни она не могли решиться.
Илья шумно втянул носом воздух. В груди давило, а в носу слегка щекотало от легкого манящего парфюма Кристины, которая больше не пела, а сосредоточенно смотрела прямо перед собой. Он был готов поклясться, что она тоже это чувствует.
Пейзажи за окном не менялись, и лес с двух сторон по обочинам давил, заставляя нервничать. Илья чувствовал кожей напряжение в салоне. Как затишье перед бурей, как ожидание чего-то, чего он не мог объяснить, но знал, что это точно произойдет. Радио, как назло, замолчало.
– У тебя красивый голос, – не выдержал тишины Илья, выключая шипящие звуки вместо песен.
– Спасибо, – тихо и немного напряженно ответила Крис.
Парень догадался, что она это тоже чувствует. Пальцы вцепились в руль, как утопающий цепляется за спасательный круг в открытом море. Костяшки побелели, все больше хотелось чего-то – но явно не курить. Илья мельком глянул на Кристину. Распущенные волосы струились по плечам, рукава теплого вязаного платья чуть подогнуты, обнажая тонкие запястья с поблескивающим серебряным браслетом. Подол, заканчивающийся на середине бедра, открывает острые коленки в светлых колготках.
– Тебе не холодно?
Голос от долгого молчания прозвучал чуть хрипло и нервно. Илье это не понравилось. Он не привык нервничать или беспокоиться, у него всегда все под контролем.
– Нет, очень жарко, – ответила Кристина, облизнув пересохшие губы.
Илья схватил телефон свободной рукой, на всякий случай проверяя наличие сигнала.
– Даже навигатор не могу включить, – хмыкнул он, прикидывая, на сколько еще хватит топлива.
Кристина отреагировала на это совсем странно – вдруг потянулась к нему левой рукой и мягко взяла его свободную правую ладонь в свою, переплетая их пальцы. Илью словно током ударило. Внутри стало горячо от ощущения ее узкой ладони в своей руке, от понимания, насколько ее пальцы маленькие и тонкие. Все внутри скрутило узлом. Не понимая, что делает, он просто свернул к обочине, заезжая двумя колесами в небольшой сугроб. Он резко притянул Кристину ближе и впился в ее губы настойчивым поцелуем. Она будоражила его кровь, ее мягкие губы сводили с ума, а неловкий ответ на поцелуй вколачивал гвозди в крышку гроба его ледяного спокойствия.
Губы Кристины были невероятно теплыми, податливыми, манящими. Она страстно отвечала на поцелуй, сама подаваясь вперед. Тонкие пальцы со щелчком отстегнули ремень безопасности, и она теснее прижалась к Илье. Он, дрожа всем телом, чувствовал, как от этих ласк и поцелуев внутри разгорается настоящий пожар. Мысли одна за другой потихоньку стали отступать куда-то на задний план. Крупные сильные ладони обхватили лицо Кристины, ощущая подушечками пальцев нежность и тепло ее кожи. У самого внутри уже полыхал костер от желания прижать хрупкое создание еще ближе, ворваться языком меж ее приоткрытых губ, целовать и подчинять своей воле. Он чувствовал, как нервно вздымается ее грудь, как гулко бьется сердце, слышал позвякивание серебряного браслета на ее тоненькой руке, которой она смущенно гладила его плечо.
Илья вдруг отчаянно, до сумасшествия захотел ее, прямо здесь, ночью в машине на пустынной дороге вдали от цивилизации. Он с каждым мгновением все яснее понимал, что не может остановиться, не может прекратить ее целовать, не в силах больше сдержаться. Он стал целовать ее дико и властно. В одежде было неудобно, а внутри все горело от желания обладать Кристиной.
Руки Ильи настойчиво потянулись вниз, поглаживая нежную шею, пальцы коснулись тоненьких выпирающих косточек ключиц – и по всему телу девушки прошла легкая дрожь, а кожа покрылась мурашками. Илья усмехнулся сквозь поцелуй, снова проведя длинными пальцами по ее ключицам. Кристина, не сдержавшись, едва слышно застонала в его приоткрытый рот, сводя этим Илью с ума.
– Чувствительное место? – полушепотом лукаво спросил он, оторвавшись от ее губ.
Глаза девушки лихорадочно блестели, губы были развратно распухшими и красными от поцелуев, а щеки алели то ли от стыда, то ли от возбуждения.
– Да, – едва слышно, смущенно ответила Кристина, мило отводя глаза в сторону, – не делай так.
– Вот так? – Илья, улыбаясь, провел дрожащими пальцами по ее шее, вниз, почти невесомо трогая впадинку между ключицами и в сторону по ним к плечу.
Кристина закусила губу, чтобы снова не застонать. Ее дыхание непроизвольно участилось, и Илья потянулся к ее губам за новым поцелуем, влажным и распаляющим.
– Или, может, так? – прошептал Илья в ее губы, а затем стал спускаться поцелуями вниз, остановившись долгим засосом где-то между ключицей и шеей.
В этот раз Кристина снова застонала, впиваясь пальцами в его плечи, сжимая их, словно чего-то испугавшись.
– Это нечестно, – на выдохе просипела она, растворяясь в наслаждении.
– Давай сядем назад, покажешь, как честно, – усмехнулся Илья, думая, что на заднем сиденье куда удобнее заниматься неприличными вещами.
Кристина широко распахнула глаза в удивлении, но последовала за ним назад, не сказав ни слова.
Едва двери машины захлопнулись, Илья нагло притянул Кристину, усаживая ее себе на колени так, чтобы они оказались лицом к лицу. Кристина ахнула от неожиданности, но Илья не оставил ей шанса что-то сказать, запечатав рот поцелуем.
Руки Ильи скользнули под платье, оглаживая кожу бедер, обтянутых колготками. Поднимаясь выше, он очерчивал пальцами изгибы ее тела, заставляя Кристину вздрагивать от удовольствия. Ее плоский живот с хорошим прессом, чуть выпирающие ребра, теплая нежная кожа распаляли его все сильнее. Грудь Крис неровно вздымалась от желания, а поцелуи становились все более глубокими и манящими.
Илья продолжал ласкать ее тело, подбираясь к груди. Сначала нежно, а затем все более нагло и настойчиво он трогал, легко сжимал и гладил ее аккуратную грудь. Девушка, сидя на нем, ерзала от возбуждения, уже не скрывая свои тихие, волшебные для его слуха стоны. Оторвавшись от губ Ильи, Кристина уткнулась носом в его шею, опаляя горячим дыханием, обжигая невесомым поцелуем.
Кровь зашумела в ушах, и Илья одной рукой задрал ее платье вместе с лифчиком вверх, обнажая грудь, а второй соскользнул вниз, пальцами оттягивая резинку колготок. Одновременно с этим он ощутил одуряющий приятный укус в шею. То ли от неожиданности, то ли от страсти, Крис укусила его, а затем стала влажно целовать, оставляя легкие засосы.
Илья сам был готов застонать, чувствуя пальцы, которыми она зарывалась в его волосы, гладила плечи через тонкую куртку и сжимала его спину. Он продолжил поглаживать и мягко сминать ее набухший сосок одной рукой, одновременно опускаясь все ниже другой. Колготки и нижнее белье чертовски мешали, а машина была не самым удобным местом для этого, но терпеть больше не было сил. Неожиданно для Кристины пальцы Ильи проскользнули под кружево трусиков. Девушка инстинктивно попыталась сжаться, но, сидя на Илье, сделать это было проблематично – к тому же он, хитро усмехнувшись, расставил свои ноги шире. Она хотела что-то сказать, но с губ слетел только полустон-полувсхлип: от прикосновений Ильи внизу живота девушки словно вспыхнул огненный шар удовольствия. По телу скачками стали разливаться волны все большего возбуждения, а внутри все скручивало от сумасшедшего желания.