-- Что же онъ отвѣчалъ на это?
-- Какъ тебѣ сказать, что онъ отвѣчалъ? Какъ водится, онъ наговорилъ много вздору о моей красотѣ; всѣ эти мужчины на одинъ покрой. Мнѣ кажется, будь женщина горбатая и объ одномъ глазѣ, они и то станутъ увѣрять ее, что она не хуже Венеры.
-- Но, тетушка, вы сами знаете, что вы красивы.
-- И, милая, точно я не понимаю отлично, въ чемъ тутъ самая суть! Знаешь ли, что за причина, что за нашей сестрой волочатся? Тутъ дѣло не въ красотѣ и не въ однѣхъ деньгахъ. Я знавала женщинъ, у которыхъ того и другого было въ волю, а между тѣмъ, ни одинъ мужчина не рѣшался говорить имъ о любви. А отчего? Оттого, что онѣ своею чопорностью и недоступностью запугивали всякаго поклонника. Ты вѣдь и сама немножко въ этомъ родѣ, и я всегда говорила тебѣ, что это не годится.
-- Увы! тетушка, я, кажется, уже слишкомъ стара, чтобы исправиться.
-- Совсѣмъ нѣтъ, если только постараешься себя передѣлать. Денегъ у тебя теперь довольно; собою ты тоже недурна, если только дашь себѣ трудъ немножко принарядиться. Но, какъ я уже тебѣ сказала, тутъ дѣло не въ деньгахъ и не въ красотѣ. Есть такія женщины, отъ которыхъ такъ и вѣетъ холодомъ; мужчины называютъ ихъ: "не тронь меня". Ну, конечно, чтобы подступиться къ такой женщинѣ, надо быть неистовымъ Орландо. Онѣ какъ-будто воображаютъ, что самый бракъ -- неприличное дѣло, точно новорожденныхъ дѣтей и впрямь находятъ гдѣ нибудь подъ заборомъ. Эти женщины, по моему мнѣнію, ужь слишкомъ пересаливаютъ.
-- Съ такими воззрѣніями, какъ ваши, тетушка, очень удобно живется на свѣтѣ.
-- Мнѣ этого-то и нужно. Я во всемъ люблю удобство; съ какой стати отказывать себѣ во всемъ, когда имѣешь средства? А одиночество, что ни говори, прескучное дѣло. Не даромъ поется въ пѣснѣ, что кочергѣ и щипцамъ другъ безъ дружки не житье. Такъ-то и женщинамъ, и мужчинамъ другъ безъ дружки не житье.
-- Но можетъ случиться, что тѣмъ и другимъ будетъ плохое житье вмѣстѣ?
-- Это вовсе не такъ часто случается, какъ говорятъ, милая. Люди не сахаръ, отъ кипятку не растаятъ. Я знаю, что если я пойду за Бельфильда,-- а кажется я на это рѣшусь,-- то мнѣ съ нимъ много будетъ хлопотъ. Онъ вѣчно будетъ канючить у меня денегъ и, конечно, выканючитъ болѣе, чѣмъ слѣдовало бы. Я вѣдь тоже не Соломонъ и не царица савская. Онъ будетъ выкуривать слишкомъ много сигаръ, а подчасъ, можетъ, и пуншу лишнее хватитъ. Я знаю тоже, что онъ будетъ съ дѣвушками перемигиваться, если только найдутся такія дуры, которыя ему позволятъ.
-- Но, Боже мой, тетушка! если бы я была о немъ такого дурного мнѣнія, я ни за что бы на вашемъ мѣстѣ не пошла за него замужъ; тѣмъ болѣе, что вы говорите, что даже не любите его.
-- Какая тутъ любовь, милая! ея уже для меня не существуетъ. Есть женщины, которыя могутъ любить два раза, но я не изъ такихъ. О, дорого бы я дала, чтобы быть способной на вторичную любовь!-- Послѣднія слова мистрисъ Гринау произнесла съ какою-то печальною торжественностью, но тонъ этотъ она быстро перемѣнила на другой.-- Но, видишь ли, милая, продолжала она:-- замужемъ гораздо удобнѣе живется. И къ тому же, хотя за капитаномъ и водятся грѣшки, я знаю, что въ концѣ концовъ я его все-тики приберу къ рукамъ. Я, конечно, не буду ему мѣшать курить сигары и пить пуншъ; отчего же человѣку и не доставить себѣ удовольствіе, если только онъ не переступаетъ при этомъ черезъ извѣстныя границы? Пускай его себѣ живетъ и наслаждается. Да и наконецъ, милая, заключила она, внезапно переходя въ нѣжный тонъ:-- вѣдь онъ меня дѣйствительно любитъ, въ этомъ я убѣждена.
-- Ужь коли на то пошло, то и мистеръ Чизсакеръ васъ любитъ.
-- Бѣдняжка Чизи! Я сама думала, что онъ меня любитъ, хотя и говоритъ все больше о деньгахъ. Я взяла себѣ за правило всегда думать лучшее о людяхъ. Но бѣда, видишь ли, въ томъ, что въ Чизи не было ни капли поэзіи; теперь я могу тебѣ это сказать, такъ какъ ты ужь положительно рѣшила, что не пойдешь за него замужъ.
-- Это-то я положительно рѣшила, тетушка.
-- Ну да, конечно, съ завѣщаніемъ твоего дѣда многое измѣнилось.... И такъ какъ я тебѣ говорю, я люблю въ нихъ оттѣнокъ романтичности, чуть-чуть, знаешь ли, чтобы отъ нихъ вѣяло, какъ я выражаюсь, горами и долинами. Конечно, въ этомъ существеннаго значенія нѣтъ, это-то я хорошо знаю, но это, подобно искусственнымъ цвѣтамъ, скрашиваетъ человѣка. Само собою разумѣется, однѣ горы и долины немного тебѣ дадутъ, если у тебя не будетъ хлѣба и сыра, но когда есть хлѣбъ насущный,-- къ чему желать большаго? А благодаря моему милому Гринау...-- Тутъ она привела въ дѣйствіе носовой платокъ.-- Благодаря моему милому Гринау, я никогда не буду нуждаться въ насущномъ хлѣбѣ. Конечно, я не такъ глупа, чтобы давать ему, т. е. капитану-то, деньги въ руки. Но у меня ихъ, слава Богу, довольно и на насъ двоихъ станетъ. Что хорошаго всѣмъ пользоваться одной?
-- Такъ вотъ какъ, тетушка! Вы не на шутку рѣшились выйдти за него замужъ и уплатить за него счетъ его прачки. Помните, что вы мнѣ говорили про него, когда я его увидѣла въ первый разъ?
-- Какже, помню; но что-жъ изъ этого? Если ему нечѣмъ отдать долгъ прачкѣ, то тѣмъ болѣе мнѣ причинъ заплатить за него... Да, я, кажется, рѣшусь за него выйдти, т. е. въ томъ только случаѣ, если онъ согласится на мои условія: оборванцы не должны предлагать свои условія.
Такимъ образомъ, между тетушкой и племянницей установились самыя интимныя отношенія и мистрисъ Гринау передала Кэтъ по секрету, что нѣтъ ничего невѣроятнаго, что капитанъ Бельфильдъ, въ одно прекрасное утро, очутится въ Уэстморлэндѣ.
-- Вѣдь неправда ли, спросила она, бѣды большой не будетъ, если мы предложимъ ему переночевать здѣсь ночки три? Потому что, видишь ли, изъ Шэпа слишкомъ далеко ему будетъ ѣздить сюда съ утренними визитами.-- Кэтъ не могла сказать, что видитъ въ этомъ особенную бѣду, но перспектива имѣть капитана Бельфильда своимъ гостемъ была ей не слишкомъ-то по душѣ.-- Впрочемъ, можетъ статься, онъ и не пріѣдетъ, оговорилась мистрисъ Гринау;-- право, не знаю, откуда онъ достанетъ денегъ на эту поѣздку, такъ какъ онъ теперь въ ссорѣ съ мистеромъ Чизсакеромъ.
-- Ужь если нельзя избѣжать посѣщенія капитана Бельфильда, такъ пускай его, по крайней мѣрѣ, не пріѣзжаетъ, пока Алиса здѣсь, такъ думала Кэтъ и рѣшилась повѣрить это желаніе теткѣ. Но предупредить пріѣздъ нежеланнаго гостя не было, повидимому, никакой возможности.
-- Я, ей-богу, милая, не знаю, гдѣ онъ теперь, отвѣчала мистрисъ Гринау; къ тому же, я въ жизнь свою не писала ему и не съумѣю начать.
Мистрисъ Гринау клялась и божилась, что не думала приглашать его, но въ истинности этого увѣренія Кэтъ позволяла себѣ сомнѣваться.
Алиса пріѣхала, и дня два наши дамы провели очень пріятно втроемъ. Кэтъ все еще носила руку на перевязи, но она могла уже выходить изъ дому и, на зло докторскому запрещенію, дѣлала дальнія прогулки.-- Читатель догадается, что цѣлью этихъ прогулокъ были горы; не сговариваясь напередъ, кузины отправлялись туда какъ бы по взаимному соглашенію.
-- Вотъ здѣсь я упала, сказала Кэтъ, когда онѣ достигли мѣста, бывшаго свидѣтелемъ ея послѣдняго разговора съ братомъ; отсюда я его увидѣла въ послѣдній разъ, когда онъ спустился въ долину, поднявшись на ноги. Я долго глядѣла ему вслѣдъ, но онъ ни разу не обернулся.-- Знаешь ли, Алиса, мнѣ кажется, что я его никогда болѣе не увижу.
-- Развѣ ты думаешь, что онъ намѣренъ совсѣмъ разойдтись съ тобою?
-- Какъ тебѣ сказать, что я думаю? Мнѣ казалось, что я его на вѣки теряю, какъ-будто онъ на вѣки уходилъ отъ меня въ иной міръ. У меня было какое-то предчувствіе, что я его никогда болѣе не увижу.
-- Онъ тебѣ не писалъ съ тѣхъ поръ?
-- Ни слова. Ты не забывай, что онъ не зналъ о случившемся со мною несчастьи. Я знаю навѣрное, что онъ ни за что не напишетъ, и отъ меня онъ тоже не дождется письма. Если бы ему понадобились деньги, я бы послала ему, но писать бы не стала.
-- Я боюсь, Кэтъ, что, сколько ему ни посылай денегъ, онъ никогда не удовольствуется.
-- И я того же боюсь. Если бы ты знала, что я выстрадала, когда онъ заставилъ меня написать тебѣ это гнусное письмо! Но, конечно, я была кругомъ виновата: мнѣ не слѣдовало ему поддаваться.
-- Я не нашла въ твоемъ письмѣ ничего предосудительнаго.
-- Не говори, то было подлое письмо, вся эта исторія была подлая. Лучше бы ему было умереть съ голоду, лучше бы ему было отказаться отъ парламента и отъ всего остального, чѣмъ дотронуться до твоихъ денегъ. Моя вѣра въ него и прежде уже начинала колебаться, но этотъ поступокъ окончательно возстановилъ меня противъ него. Тутъ только я поняла, что онъ не тотъ человѣкъ, за котораго я принимала его и выдавала тебѣ.
-- Мнѣніе свое о немъ я составила не изъ твоихъ словъ.
-- Такъ-такъ, но я старалась расположить тебя въ его пользу. Другъ мой, Алиса! обѣ мы много изъ-за него пострадали; ты, быть можетъ, еще больше, чѣмъ я, но вѣдь и я тоже всѣмъ для него пожертвовала. Вся моя жизнь была отдана ему: я была его рабою, исполняла во всемъ его волю. Онъ заставлялъ меня дѣлать такія вещи, которыя были противъ моей совѣсти, противъ которыхъ все существо мое возмущалось, а между тѣмъ, я не переставала боготворить его. Даже теперь, если бы онъ вернулся, я бы, кажется, простила ему.
-- Простить-то бы я, быть можетъ, простила ему, но дальше бы не могла идти.
-- Но онъ никогда не вернется, никогда не попроситъ, даже не пожелаетъ, чтобы мы простили его. У него нѣтъ сердца.
-- Любовь къ деньгамъ высушила его сердце, замѣтила Алиса.
-- А между тѣмъ, какъ нѣженъ онъ умѣлъ быть порою, сколько ласки было въ его словахъ и взглядахъ! Помнишь, каковъ онъ былъ съ нами въ Швейцаріи? Помнишь балконъ въ Базелѣ и вечеръ, который мы тамъ провели, глядя на Рейнъ?
-- Да, помню.
-- И я помню, и какъ еще помню! Все бы на свѣтѣ я отдала, Алиса, чтобы воротить эту поѣздку въ Швейцарію.
-- Если ты проклинаешь ее изъ-за меня...
-- Да, изъ-за тебя. Въ моей участи она ничего не измѣнила. Все равно, осталась ли бы я въ Уэстморлэндѣ, или поѣхала за-границу -- рано или поздно, я должна же была узнать, что мой идолъ сдѣланъ не изъ золота, а изъ глины. Но ты-то за что подавлена подъ обломками разбитаго идола?