-- Что, спросилъ онъ, джентльмэнъ, который былъ здѣсь, вышелъ изъ дома?
Дѣвушка отвѣчала утвердительно.
-- Не впускайте его, въ другой разъ, продолжалъ онъ. Онъ, кажется, не въ своемъ умѣ.-- За тѣмъ онъ послалъ за своимъ домохозяиномъ, мистеромъ Джонсомъ, и минуту спустя воинственный портной вошелъ въ комнату.
Между тѣмъ мистеръ Грей успѣлъ сообразить, что ему дѣлать. Ему не хотѣлось предать въ руки правосудія человѣка, приходившагося двоюроднымъ братомъ той самой женщинѣ, которую онъ еще не отчаивался сдѣлать своею женою. Къ тому-же, при судебныхъ допросахъ его отношенія къ семейству Вавазорь сдѣлались бы гласными, а это его сильно пугало. Но, въ тоже время, онъ понималъ, что дѣло нельзя оставить такъ. Человѣкъ, рѣшившійся на такого рода покушеніе, могъ и возобновить его, если попытку его оставить безнаказанною.
-- Мистеръ Джонсъ, заговорилъ онъ, тотъ господинъ, котораго я намедни сбросилъ съ лѣстницы, опять былъ здѣсь.
-- И что-же, сэръ, опять была потасовка?
-- Нѣтъ! Но намъ надо принять мѣры, чтобы онъ больше не приходилъ сюда.
Джонсъ вызвался сейчасъ-же сходить для этого въ полицію, но мистеръ Грей отъ этого отказался и объявилъ, что самъ повидается съ кѣмъ нужно.
Въ одиннадцать часовъ онъ отправился въ Скотлендъ-ярдъ и переговорилъ съ однимъ лицомъ, имѣвшимъ великую власть надъ полисменами.
Онъ разсказалъ этому лицу всѣ обстоятельства дѣла, конечно, конфиденціально. Важное лицо посовѣтовало, равнымъ образомъ, конфиденціально, обратиться въ судьѣ, а къ вечеру того-же дня переодѣтый полисменъ явился по конфиденціальному порученію на квартиру Вавазора въ Сесильстритъ. Но Вавазора тамъ уже не было. Квартирная хозяйка объявила, конечно, подъ секретомъ, загадочному посѣтителю что жилецъ съѣхалъ отъ нея въ десять часовъ утра, забравъ съ собою кой-какую поклажу и, по всему судя, больше не воротится. И Джорждъ дѣйствительно больше не возвратился. Въ ту самую минуту, когда полисменъ наводилъ о немъ справки въ Сесиль-стритѣ, онъ стоялъ на палубѣ американскаго парахода, готоваго выйдти въ море. Въ скоромъ времени, конечно, стало извѣстно, что онъ отправился въ Америку, но дальнѣйшихъ мѣръ къ его арестованію не было принято. Мистеръ Грей рѣшительно объявилъ себя противъ подобнаго рода мѣръ и дѣло, въ великому прискорбію тузовъ Скотлендъ-ярда, такъ и кануло въ воду.
Здѣсь мы должны проститься съ Джоржемъ Вавазоромъ; мы уже не встрѣтимся съ нимъ болѣе на страницахъ этого разсказа. Изчезновеніе его въ продолженіе девяти дней было предметомъ изумленія и толковъ въ цѣломъ городѣ. До Кэтъ эти слухи дошли не ранѣе, какъ передъ отъѣздомъ ея въ Морлэндъ. Извѣстіе это принесъ ей капитанъ Бельфильдъ.
-- Онъ всегда былъ какой-то таинственный, отозвалась мистрисъ Гринау, а я терпѣть не могу ни въ чемъ таинственности, и что до меня касается, то желала бы я, чтобы онъ болѣе не возвращался.
Быть можетъ, и Кэтъ желала того-же, но, по крайней мѣрѣ, на словахъ ничего не высказывала.
ГЛАВА XXXI.ВЪ КОТОРОЙ ЧИТАТЕЛЬ УЗНАЕТЪ ИЗВѢСТІЕ ЧРЕЗВЫЧАЙНО ВАЖНОЕ ДЛЯ ВСѢХЪ ПАЛЛИЗЕРОВЪ.
-- Такъ онъ покушался убить васъ!.. воскликнулъ мистеръ Паллизеръ, когда мистеръ Грей сообщилъ ему подробности его встрѣчи съ Джоржемъ. Его слѣдовало бы схватить... и... мистеръ Паллизеръ не рѣшался прямо сказать, что слѣдовало бы повѣсить человѣка, который приходился двоюроднымъ братомъ дѣвушкѣ, жившей теперь подъ его кровомъ.
-- Нѣтъ ужь пускай все остается такъ, какъ, теперь, замѣтилъ Грей.
-- И вы говорите, что онъ вошелъ въ вашу комнату среди бѣлаго для и выстрѣлилъ въ васъ изъ пистолета! и онъ сдѣлалъ это въ Лондонѣ, а тамъ, какъ ни въ чемъ не бывало, ушелъ, сѣлъ на корабль и былъ таковъ!
Мистеръ Паллизеръ сталъ размышлять, какія бы мѣры принять, чтобы сдѣлать жизнь болѣе безопасною въ столицѣ міра.
Жизнь нашихъ путешественниковъ въ Люцернѣ шла недѣли двѣ все тѣмъ-же ровнымъ порядкомъ. Мистеръ Грей не говорилъ Алисѣ прямо о любви и оставался съ нею на прежней дружественной ногѣ. Онъ разсказалъ ей, что двоюродный ея братъ оставилъ Англію и отправился въ Америку, откуда, по всѣмъ вѣроятіямъ; уже болѣе не воротится.
-- Бѣдный Джоржъ! проговорила Алиса. Человѣкъ онъ, по истинѣ, достойный сожалѣнія.
-- Это такъ, отвѣчалъ Грей.
Послѣ этого между ними о Джоржѣ не было болѣе и помину. Отъ лэди Гленкоры Алиса узнала еще кой-какія подробности, но лэди Гленкора и сама хорошенько не знала, въ чемъ было дѣло.
-- Онъ что-то такое накуралѣсилъ, сказала она Алисѣ. Впрочемъ вѣдь онъ то и дѣло куралѣситъ. Если не ошибаюсь, онъ надѣлалъ мистеру Грею дерзостей. Совѣтую вамъ до поры до времени не распрашивать его ни о чемъ. Впослѣдствіи, конечно, вы у него выпытаете что угодно.
На это Алиса отвѣчала своимъ обычнымъ отнѣкиваніемъ, а лэди Гленкора, по обыкновенію, выбранила ее за это съумасшедшею.
Дни проходили въ Люцернѣ праздно и монотонно; наши путешественники почитывали -- больше для виду, усердно занимались своею кореспонденціею, катались въ лодкѣ, устраивали кавалькады. Но послѣднія вскорѣ подверглись строжайшему запрещенію, объ обстоятельствахъ котораго я долженъ разсказать читателю.
Мистеръ Паллизеръ, разъ сказавъ самому себѣ, что вернется въ Лондонъ черезъ годъ, ни за что не хотѣлъ сократить срокъ своего пребыванія за-границею, но въ тайнѣ онъ вздыхалъ о Вестминстерѣ и каждое письмо, получаемое имъ изъ Англіи, усиливало въ немъ чувство тоскливой зависти. Около этого-то времени онъ узналъ одно обстоятельство, которое разомъ перевернуло вверхъ дномъ всѣ его планы. Альпы вдругъ сдѣлались непроходимы, желѣзныя дороги опасны, о Боргофицъ-Джеральдѣ мистеръ Паллизеръ позабылъ и думать, онъ даже не въ состояніи былъ слѣдить ея ошибками настоящаго канцлера казначейства. Лэди Гленкора шепнула ему, что ей кажется.... навѣрное она не знаетъ, но похоже на то.... и, залившись слезами, она опустила голову на грудь мужа, который сидѣлъ возлѣ нея на кровати.
Какъ помѣшанный, вышелъ онъ отъ нея и первымъ его движеніемъ было телеграфировать въ Лондонъ, чтобы выписать оттуда съ полдюжины врачебныхъ знаменитостей. Онъ направился къ озеру и минутъ съ десять ходилъ по берегу въ какомъ-то самозабвеніи. Ему уже казалось, что каждая рука его покоится на кудрявой головкѣ маленькаго Паллизера, изъ которыхъ одинъ будетъ владѣть наслѣдственнымъ Гадерумомъ, а другой ораторствовать въ парламентѣ. Все, что онъ въ тайнѣ имѣлъ противъ жены, было прощено и забыто. Борго-Фицъ-Джеральдъ сдѣлался мифомъ, мистрисъ Маршамъ никогда не подступится въ ней, а о мистерѣ Ботѣ и говорить нечего. Дэнди и Кокетку онъ велитъ кормить золоченымъ овсомъ и велитъ устроить искуственную луну, которая-бы освѣщала развалины, когда только женѣ его заблагоразсудится. Только бы эти проклятыя люцернскія верховыя лошади не надѣлали бѣдъ. Онъ тотчасъ-же пошелъ въ конюшню и распорядился, чтобы лошадей этихъ куда нибудь припрятали, хоть на самый дальній конецъ кантона.
Потомъ онъ вспомнилъ, что обѣщался прислать Алису къ женѣ и возвратился домой. Алиса была въ столовой одна и дожидалась его и Гленкоры въ завтраку. Съ перваго-же взгляда на него Алиса поняла, что случилось что-то необычайное. Онъ смотрѣлъ совсѣмъ не тѣмъ человѣкомъ, во всѣхъ его движеніяхъ проглядывала какая-то небывалая живость.
-- Алиса! проговорилъ онъ, не потрудитесь-ли вы сходить къ Гленкорѣ, она желаетъ что-то сказать вамъ.-- До сихъ поръ онъ никогда не называлъ ее Алисою и едва это слово сорвалось у него съ языка, какъ онъ спохватился и покраснѣлъ.
-- Надѣюсь, что она не больна? спросила Длиса.
-- Нѣтъ, не больна, но мнѣ кажется, что ей лучше не торопиться вставать съ постели. Не давайте ей слишкомъ волноваться.
-- Я иду къ ней, проговорила Алиса вставая.
-- Очень, очень вамъ благодаренъ. Но, миссъ Вавазоръ....
-- Вы сейчасъ назвали меня Алисою, мистеръ Паллизеръ, и я приняла это отъ васъ за большой комплиментъ.
Онъ снова покраснѣлъ.-- Неужто я васъ такъ назвалъ? что-жъ, если позволите, я и впередъ буду называть васъ во имени. Только, прошу васъ, будьте при ней какъ можно покойнѣе. Вѣдь ее, вы знаете, всякая малость волнуетъ. Конечно, если у нея явится какое нибудь желаніе, мы примемъ мѣры, чтобы исполнить его, но главное не давайте ей волноваться.
Когда Алиса вошла въ спальню, подруга ея въ утреннемъ капотѣ лежала на кушеткѣ, стоявшей возлѣ кровати.
-- Ахъ Алиса, какъ я рада что вы пришли, проговорила лэди Глендора, мнѣ такъ хотѣлось услышать вашъ голосъ.
Алиса опустилась возлѣ нея на колѣни и спросила, не больна ли она.
-- Такъ онъ вамъ ничего не сказалъ? Впрочемъ, что-же я спрашиваю, конечно, онъ ничего не могъ вамъ сказать. Но скажите, Алиса, не замѣтили вы въ немъ ничего необычайнаго. Какъ онъ смотрѣлъ?-- Довольнымъ?
-- Я, дѣйствительно, замѣтила въ немъ что-то странное и онъ, по видимому, былъ очень доваленъ. Но чтобы это такое могло быть? Онъ назвалъ меня Алисою и вообще какъ-то самъ на себя не былъ похожъ. Чтобы это такое могло быть?
-- Ахъ, Алиса, неужели вы не догадываетесь?-- тутъ Алиса догадалась и шепнула свое предположеніе лэди Гленкорѣ на ухо.
-- Кажется, что да, отвѣчала леди Гленкора. Только они, я знаю, уморятъ меня своимъ ухаживаніемъ. Если бы я могла работать какъ прачка, все обошлось бы какъ нельзя лучше.
-- Какъ я счастлива, говорила она часа два спустя; не отпираюсь, я очень, очень счастлива. Мнѣ прежде казалось, что мнѣ суждено быть только источникомъ горя для всѣхъ близкихъ и я часто желала умереть. Теперь я этого больше не буду желать.
-- Намъ, конечно, придется возвратиться домой? спросила Алиса.
-- Онъ говоритъ что да, только, слушая его, можно подумать, что мнѣ отнюдь не слѣдуетъ дѣлать болѣе полуторы мили въ день. Когда я предложила подняться вверхъ по Рейну на пароходѣ, онъ чуть въ обморокъ не упалъ. Я спросила у него въ чемъ дѣло, но онъ только кинулъ на меня убійственный взглядъ. Ужь я вижу, что онъ намѣренъ изъ себя дурака дѣлать, и, что всего хуже, онъ и насъ всѣхъ поставитъ въ преглупое положеніе.