-- Терпѣть я не могу этихъ пошлостей, обратился онъ къ Кэтъ.
-- Послѣобѣденныя рѣчи всегда бываютъ пустоваты, отвѣчала Кэтъ.
Наконецъ Бельфильдъ закончилъ свой панегирикъ мистрисъ Гринау и объявилъ гостяхъ, что желаетъ присовокупить къ тосту имя своего друга Чизсакера, это будетъ тѣмъ болѣе прилично, что мистрисъ Гринау конечно не можетъ лично держать благодарственную рѣчь. Онъ заявилъ собранію, что такого славнаго малаго, какъ его пріятель, котораго онъ знаетъ съ незапамятныхъ временъ не найдти въ цѣломъ свѣтѣ, и выразилъ надежду, что всѣ присутствующіе отъ души согласятся выпить та общее здоровье мистрисъ Гринау и мистера Чизсакера. За этой рѣчью воспослѣдовалъ звонъ стакановъ и шумъ обычныхъ пожеланій. Но вотъ и мистеръ Чизсакеръ медленно приподнялся на ноги и заговорилъ:-- Отъ души благодарю все почтенное собраніе и друга моего, Бельфильда. Правда, онъ немножко, того... ну да объ этомъ не стоитъ говорить. Мнѣ было весьма пріятно доставить обществу это маленькое развлеченіе; я и тамъ намѣревался предложить вамъ выпить за здоровье мистрисъ Гринау, но... гм... Бельфильдъ сдѣлалъ это безъ сомнѣнія гораздо лучше меня. Конечно, если взять въ соображеніе приличія, онъ могъ бы и повременить...
-- Задумавъ такой тостъ, я не могъ ждать ни минуты.
-- Я не перебивалъ вамъ рѣчь, капитанъ Бельфильдъ; такъ ужъ сдѣлайте одолженье, не перебивайте и вы меня. Всѣ мы пили за здоровье мистрисъ Гринау, и я беру на себя поблагодарить васъ и за нее, и за себя. Съ своей стороны, я ничего не жалѣлъ на устройство этого маленькаго праздника и надѣюсь, что угодилъ вамъ. Если не ошибаюсь, кто-то упомянулъ слово щедрость. Я прошу позволенія заявить, что мнѣ никогда и въ голову не приходило смотрѣть на дѣло въ этомъ свѣтѣ. Кто нибудь да долженъ же платить въ подобномъ случаѣ и я никогда не прочь отъ платежа, когда до него доходитъ мой чередъ. Я убѣжденъ, что другъ мой Бельфильдъ въ свою очередь не замедлить дать намъ пикникъ. Пускай его только назначитъ день, я заранѣе напрашиваюсь къ нему въ гости.-- И мистеръ Чизсакеръ сѣдъ на свое мѣсто въ нелѣпой увѣренности, что нанесъ врагу смертельный ударъ.
-- Милости просимъ, за мною дѣло не станетъ, отвѣчалъ Бельфильдъ, и какъ ни въ чемъ ни бывало продолжалъ съ мистрисъ Гринау начатый разговоръ.
Но время шло и некогда было затягивать послѣобѣденныя рѣчи въ долгій ящикъ. Вскорѣ раздались звуки инструментовъ, которые настроивались музыкантами, и дамы удалились на противоположный конецъ барки, чтобы приготовиться къ танцами. Тутъ-то, выказываясь во всемъ своемъ блескѣ заботливость мистрисъ Гринау, отправившей Жанету впередъ съ цѣннымъ запасомъ щетокъ, гребней, носовыхъ платковъ и пр. Между дамами пронесся слухъ,-- будто мистрисъ Гринау перемѣнила чепецъ, и это сочли съ ея стороны предательскимъ поступкомъ, такъ какъ было напередъ условлено, что никто не будетъ переодѣваться; но мистрисъ Гринау такъ обязательно уступала молодымъ дѣвушкамъ услуги Жанеты, такъ щедро надѣляла изъ своего запаса разными туалетными принадлежностями, что большая часть, присутствовавшихъ простила ей новый чепецъ.
Когда женщины задумали танцовать, никакая неблагопріятная обстановка ихъ не удержитъ: онѣ, какъ ни въ чемъ ни бывало, будутъ отплясывать раннею весною по свѣжему вспаханному полю. Прибрежный песокъ не слишкомъ-то гладко лежалъ подъ ногами нашихъ друзей, но это не мѣшало имъ танцовать на пескѣ.
-- Нѣтъ, другъ мой, нѣтъ, ни за что, отвѣчала мистрисъ Гринау мистеру Чизсакеру, уговаривавшему ее принять участіе въ танцахъ. Кэтъ, я увѣрена, съ большимъ удовольствіемъ приметъ ваше приглашеніе, но меня уже вы, сдѣлайте милость, увольте.
Но мистеръ Чизсакеръ не имѣлъ въ эту минуту ни малѣйшаго желанія танцовать съ миссъ. Онъ находился подъ смутнымъ впечатлѣніемъ, будто Кэтъ обошлась съ нимъ не совсѣмъ любезно, и такъ какъ приданаго за Кэтъ было ноль, то онъ не испытывалъ ни малѣйшаго желанія волочиться за нею, подвергаясь такимъ непріятностямъ.
-- Я еще не рѣшилъ, буду ли танцевать, отвѣчалъ онъ, усаживаясь въ уголкѣ палатки возлѣ мистрисъ Гринау. Въ эту самую минуту промелькнулъ капитанъ Бельфильдъ подъ руку съ Кэтъ Вавазоръ, отправлявшійся на мѣсто, назначенное для танцевъ. Мистеръ Чизсакеръ почувствовалъ, что наконецъ-то приспѣла ему пора воспріятъ награду, для которой онъ подвизался. Онъ быль съ:глазу на глазь, съ прекрасною вдовою, вино придавало ему бодрости; разъ упустивъ такой прекрасный случай, когда дождался бы онъ другаго? Мистеръ Чизсакеръ, будучи самъ человѣкомъ далеко не бѣднымъ, презиралъ бѣдность въ другихъ; что мистрисъ была богата, это былъ фактъ, неподлежавшій ни малѣйшему сомнѣнію, но, глядя на ея зрѣлую красу, порою казалось, что она плѣнила бы его и безъ сорока тысячъ фунтовъ.
-- Ахъ, мистеръ Чизсакеръ! вамъ, право, не слѣдовало, бы такъ уединяться, проговорила мистрисъ Гринау. Безъ васъ для всего общества половина удовольствія потеряна. Кэтъ подумаетъ, что вы совсѣмъ ее забыли.
-- Я съ однимъ только условіемъ стану танцовать, мистрисъ Гринау: чтобы вы согласились быть моей, дамой.
-- Нѣтъ, нѣтъ, другъ мой, ни до что въ мірѣ. Я, право, боюсь, ято вы забываете, какъ свѣжа еще рана моего сердца. Ваша просьба становится для меня самымъ тяжелымъ упрекомъ за то, что я согласилась принять участіе къ вашемъ праздникѣ.
-- Клянусь вамъ,-- этого у меня и въ мысляхъ не было, мистрисъ Гринау.
-- Я вамъ вѣрю. Подобный упрекъ былъ бы недостоинъ мужчины.
-- А про меня никто въ цѣломъ графствѣ не посмѣетъ, сказать, чтобъ я когда либо запятналъ себя поступкомъ, недостойнымъ мужчины.
-- Я въ этомъ не сомнѣваюсь.
-- Конечно, и у меня есть свои недостатки.
-- Какіе же именно, мистеръ Чизсакеръ?
-- Ну, хоть бы то, напримѣръ, что я расточителенъ. Впрочемъ, я, знаете ли, тамъ только сорю деньгами, гдѣ я могу доставить удовольствіе моимъ добрымъ знакомымъ. У себя же на фермѣ, ручаюсь вамъ, я умѣю беречь копѣйку.
-- Расточительность большой порокъ.
-- О, да вы не подумайте, чтобы я и въ самомъ дѣлѣ былъ кутила; ни, ни. Но, когда человѣкъ, знаете ли, влюбленъ и задумалъ жениться, очень естественно, что ему хочется поразгуляться.
-- А вы задумали жениться, мистеръ Чизсакеръ?
-- Скажи я вамъ это, вы бы, конечно, только посмѣялись надо мною.
-- Нисколько: не въ моихъ правилахъ смѣяться, когда люди, достойные моего уваженія, говорятъ со мною о такихъ важныхъ дѣлахъ.
-- Въ самомъ дѣлѣ! Это мнѣ пріятно слышать. А то знаете ли, куда какъ невесело, когда говоришь о важномъ дѣлѣ, а тебя поднимаютъ на смѣхъ.
-- И къ тому же мнѣ ли смѣяться надъ бракомъ, когда я сама была такъ счастлива въ замужествѣ.-- И мистрисъ Гринау поднесла платокъ къ глазамъ.
-- Вы были такъ счастливы, что рано или поздно захотите еще разъ вкусить того же счастья.
-- Нѣтъ, мистеръ Чизсакеръ, никогда. Такъ-то вы откладываете всякія шутки въ сторону, говоря о важныхъ дѣлю? Пора любви для меня миновалась. Моя любовь лежитъ подъ землею, въ могилѣ моего дорогаго усопшаго праведника.
-- Но, мистрисъ Гринау -- тутъ Чизсакеръ, готовясь вступить съ ней въ диспутъ, придвинулся къ ней поближе -- но мистрисъ Гринау, вѣдь вы знаете, что слезами горю не поможешь.
-- Порою мнѣ кажется, что одна смерть поможетъ моему горю.
-- Ну нѣтъ, чортъ возьми! А я-то на что?
-- Благодарю васъ за ваше участіе, мистеръ Чяизсакеръ; такому горю, какъ мое, никто не въ силахъ пособить.
-- Въ самомъ дѣлѣ? А вотъ вы выслушайте-ка меня, мистрисъ Гринау; я буду говорить, отложивъ всякія шутки въ сторону, ручаюсь вамъ. Поразспросите обо мнѣ сосѣдей, всѣ скажутъ вамъ, что въ цѣломъ Норфолькѣ не найдется человѣка, который бы велъ свои дѣла исправнѣе меня. Я не плачу ни пенни ренты и живу самъ себѣ господиномъ на своихъ семи стахъ акрахъ лучшей земли въ цѣломъ графствѣ. Нѣтъ ни одной десятины, на которой и не вскормилъ бы полутора бычка. Помножьте-ка полтора на семьсотъ, выйдетъ круглая сумма. Замѣтьте: между нашимъ братомъ бѣлопашцемъ есть такіе, которымъ хуже живется, чѣмъ если бы они платили ренту. Чтобы воздѣлывать свою землю, они надѣлали столько долгу, что отъ процентовъ имъ жутче приходится, чѣмъ отъ какой угодно ренты. Я же никому шести пенсовъ не долженъ. Я могу смѣло войдти въ любой банкъ въ Норвичѣ, не опасаясь наткнуться на заимодавца. Ни одного векселя, подписаннаго мною, не гуляетъ по свѣту, мистрисъ Гринау. Вотъ каковъ Самуилъ Чизсакеръ изъ Ойлимсди! Живу я себѣ въ своемъ помѣстьѣ и знаю, что оно мое! И въ увлеченіи онъ такъ ударилъ кулакомъ по столу, что вся утлая постройка задрожала.-- Да-съ, оно мое, мистрисъ Гринау, и половина его будетъ вашею, если вы только удостоите принять ее.-- И съ этими словами онъ протянулъ ей руку, не съ ласкою любовника, но какъ бы приглашая ее ударить по рукамъ и этимъ скрѣпить сдѣлку.
-- Если бы вы знали, что за человѣкъ былъ Гринау, мистеръ Чизсакеръ...
-- Я вполнѣ увѣренъ, что онъ былъ достойнѣйшій человѣкъ.
-- Если бы вы знали его, вы не обратились бы ко мнѣ съ подобнаго рода предложеніемъ.
-- А почему же бы и нѣтъ? Я того мнѣнія, что, какъ я уже вамъ сказалъ, слезами горю не поможешь. И я не вижу никакой пользы убиваться, изъ за чего бы то ни было. Если у меня на какомъ полѣ хорошо всходятъ ранніе посѣвы, то же поле засѣваю поздней рѣпой, и никогда не горюю о пролитомъ молокѣ. Гринау былъ для васъ ранній посѣвъ, а я буду поздней рѣпой. И такъ, не томите, скажите мнѣ, что вы согласны. Подумайте, во всемъ домѣ вы не найдете у меня ни одной комнаты, въ которой мебель не была бы краснаго дерева.
-- Что мнѣ въ мебели? проговорила мистрисъ Гринау, приводя въ дѣйствіе носовой платокъ. Но въ эту самую минуту подъ навѣсъ вошла маменька Мери. Угораздило же ее придти въ такую минуту! Дѣло мистера Чизсакера только было пошло въ ходъ. Въ присутствіи третьяго лица онъ почувствовалъ себя чѣмъ-то въ родѣ уличеннаго преступника и поспѣшилъ пересѣсть подальше отъ вдовы.
Но мистрисъ Гринау не знала за собой никакой вины, потому и не смутилась въ присутствіи третьяго лица.