-- Какую же это правду?
-- Вы помните, я винилась передъ вами, что не была у васъ прошлаго года въ Лондонѣ.
-- Стоитъ ли упоминать объ этомъ?
-- Вамъ все равно, была ли я у васъ или нѣтъ, не такъ ли? Но не объ этомъ рѣчь. И въ самомъ дѣлѣ, для васъ это не важно. Я писала вамъ въ этомъ письмѣ, что не могла быть у васъ за множествомъ дѣлъ. Но это была ложь.
-- Ложь подобнаго рода самое обыкновенное дѣло.
-- Но непростительно такъ лгать передъ тѣми, кого желаешь любить. Я рвалась къ вамъ все время, пока была въ Лондонѣ; но я боялась, что, увидившись съ вами, снова заговорю о немъ, а я дала себѣ слово никогда болѣе не произносить его имени. Послѣднія слова лэди Гленкора проговорила тѣмъ страннымъ, тихимъ голосомъ, который у нея являлся порою.
-- Въ такомъ случаѣ, къ чему же теперь заводить о немъ рѣчь, лэди Гленкора?
-- Я не хочу, чтобы вы меня такъ называли. Зовите меня Корою, у меня была когда-то старшая сестра, и она всегда звала меня Корою. Если бы она осталась въ живыхъ... Но что объ этомъ говорить; она умерла. А теперь я вамъ скажу, отчего я измѣнила своему слову: держать его свыше моихъ силъ. Къ тому же я видѣлась съ нимъ; я была съ нимъ въ одной комнатѣ, и мы говорили другъ съ другомъ. Мое прежнее рѣшеніе потеряло теперь всякій смыслъ.
-- И такъ, вы снова встрѣтились?
-- Да, онъ, т. е. мистеръ Паллизеръ, зналъ объ этомъ. Когда онъ сказалъ, что повезетъ меня въ этотъ домъ, я шепнула ему, что Борго по всѣмъ вѣроятіямъ будетъ тамъ.
-- Не называйте его такъ, проговорила Алиса, почти содрогаясь.
-- Отчего мнѣ и не называть его такъ? Я и мужу называла его этимъ именемъ. Впрочемъ, не помню, быть можетъ, я сказала: Борго Фицджеральдъ.
-- И что жъ онъ отвѣтилъ?
-- Онъ велѣлъ мнѣ все-таки ѣхать. Онъ сказалъ, что все это пустяки, что надо же мнѣ когда нибудь выдержать это испытанье. Хорошо испытанье! И такъ, если я должна встрѣчаться съ нимъ, говорить съ нимъ, глядѣть ему въ лице, отчего же мнѣ и не упоминать его имени?-- Она остановилась какъ бы дожидаясь отвѣта. Что вы на это скажете?
-- Что же вы хотите, чтобы я сказала на это? проговорила Алиса.
-- Все, что вамъ угодно, только не ложь, я потому-то и просила васъ пріѣхать сюда, потому что не думаю, чтобы вы были способны солгать. О, Алиса! если бы вы знали, какъ мнѣ хочется идти правымъ путемъ и какъ это трудно.-- Алиса начинала догадываться, что зазвали ее въ Мэтчингъ Прейори потому, что кузинѣ ея нуженъ былъ другъ, и чувствовала, что не можетъ отказать въ этой дружбѣ, о которой ее просили. Она встала со стула и, сѣвъ на полу у ногъ своей подруги, обратила къ ней лице и поцѣловала ее.
-- Я знала, что вы будете добры во мнѣ, проговорила лэди Гленкора. Говорите, что хотите, я все выслушаю отъ васъ. Но мнѣ невыносимымъ казалось умалчивать о настоящей причинѣ, почему я не была у васъ въ Лондонѣ. Теперь вы будете ко мнѣ ѣздить, не такъ ли, милая?
-- Конечно, а вы ко мнѣ пріѣдете? отвѣчала Алиса, давая такимъ образомъ замѣтить, что она не желала бы быть принятой въ домѣ мистера Паллизера на той же ногѣ, на какой хотѣла было принимать ее лэди Мидлотіанъ. Но тотчасъ же она почувствовала, что такого рода предосторожность недостойна ея и не великодушна.-- Но я во всякомъ случаѣ готова у васъ бывать, хотя бы вы ко мнѣ и не пріѣхали, добавила она.
-- Конечно я буду къ вамъ ѣздить, сказала лэди Гленкора. Но вы знаете, что я хотѣла сказать. У насъ будутъ даваться обѣды и вечера, и домъ будетъ полонъ гостей.
-- А у насъ этого ничего не будетъ, отвѣчала Алиса улыбаясь.
-- Извиненіемъ больше для васъ ѣздить ко мнѣ, или лучше, причиной больше, потому что я не хочу никакихъ извиненій. Какъ легко у меня сдѣлалось на душѣ, когда я все разсказала вамъ! Я просто боялась встрѣчи съ вами въ Лондонѣ. У меня не достало бы духу тогда взглянуть вамъ въ глаза; теперь это чувство миновалось.-- И она улыбнулась и поцѣлуемъ отплатила Алисѣ за полученный отъ нея поцѣлуй.
Страннымъ было видѣть ее, стоящую передъ каминомъ во всей пышности вечерняго наряда, но съ закинутыми за уши кудрями и съ глазами красными отъ слезъ; казалось, что вся эта роскошь, даже сдѣлавшись ненужною, все еще лежитъ на ней тяжелымъ гнетомъ.
-- А каково! ужь первый часъ въ исходѣ. Покойной вамъ ночи, милочка. Не знаю, пришелъ ли онъ на верхъ; но въ такомъ случаѣ я разслышала бы его шаги; поступь у него такая тяжелая. Онъ рѣдко кончаетъ работу раньше часа, а порою сидитъ и до трехъ. Это его единственная страсть. Прощайте, Господь съ вами. Мнѣ еще много, много нужно вамъ разсказать; и вы тоже, Алиса, навѣрное разскажете мнѣ что нибудь про себя, не такъ ли, милая? И не дожидаясь отвѣта, лэди Гленкора вышла, оставивъ Алису въ какомъ-то чаду. Она едва могла повѣрить, что все слышанное и видѣнное ею произошло въ такой короткій промежутокъ времени. Вѣдь не далѣе, какъ сегодня утромъ она выѣхала изъ улицы королевы Анны!
ГЛАВА XXII.ТРИ ПОЛИТИЧЕСКИХЪ ДѢЯТЕЛЯ.
Мистеръ Паллизеръ былъ изъ числа тѣхъ политическихъ дѣятелей, которыми Англія по праву можетъ гордиться, и совокупныя усилія которыхъ, обусловливая стройное сліяніе консерватизма и прогрессивности, служатъ основаніемъ ея величія въ настоящемъ и ручательствомъ безопасности въ будущемъ. Паллизеръ обладалъ тѣмъ терпѣніемъ, котораго требуетъ изученіе государственной науки и тою степенью таланта, которая дѣлаетъ подобное изученіе не безплоднымъ. Окруженный всѣми соблазнами богатства и высокаго общественнаго положенія, онъ работалъ съ неутомимою энергіею молодаго бѣдняка-юриста, который работаетъ изъ за крова и хлѣба для своей безприданной невѣсты. Онъ не обладалъ блестящими способностями и сознавалъ это. Но въ палатѣ общинъ его слушали, какъ добросовѣстнаго труженика, не брезгавшаго въ дѣлѣ собиранія фактовъ никакимъ кропотливымъ трудомъ и достойнаго полнаго довѣрія и вниманія, не смотря на то, что онъ излагаіъ свои труды слишкомъ сухо и скучно. А скучноватъ онъ былъ безспорно; но онъ гордился этимъ свойствомъ, соединеннымъ съ нѣкоторымъ умѣньемъ подчинять себѣ слушающихъ. Въ рѣчахъ своихъ онъ никогда не дозволялъ себѣ ни малѣйшей шутки и строго избѣгалъ всякихъ реторическихъ прикрасъ. Онъ былъ того мнѣнія, что ораторское искусство, какъ искусство, есть преступленіе противъ той политической серьезности, которою онъ руководствовался во всей своей дѣятельности.
Если онъ былъ скученъ, какъ государственный человѣкъ, то онъ былъ еще скучнѣе въ частной жизни. Понятно, что такая женщина, какъ его жена, не могла быть съ нимъ счастлива. Бракъ ихъ, разсматриваемый съ чисто практической точки зрѣнія, былъ вполнѣ удачною операціею; удаченъ онъ былъ и въ другомъ смыслѣ, если принять въ соображеніе тѣ опасности, отъ которыхъ онъ оградилъ какъ леди Гленкору, такъ и самого мистера Паллизера. Что касается лэди Гленкоры, то читателю уже извѣстно, какъ она чуть не бросилась вмѣстѣ съ своимъ богатствомъ въ объятія молодаго человѣка, успѣвшаго составить себѣ репутацію развратника и мота. Близкіе ея поспѣшили предупредить это зло, и выдали ее за человѣка, вполнѣ надежнаго и имѣвшаго впереди блестящую будущность. Что же касается мистера Паллизера, то опасностъ грозила ему со стороны одной замужней женщины, которая успѣла внушить ему мимолетную привязанность, но которая впрочемъ была слишкомъ благоразумна, чтобы благосклонно принимать не слишкомъ-то страстныя увѣренія въ любви. Какъ бы то ни было, дядя его перетревожился и тѣмъ съ большимъ одобреніемъ отнесся къ отличной партіи, сдѣланной его племянникомъ.
Самого мистера Паллизера вполнѣ удовлетворяла и семейная его жизнь, и жена, которой онъ себѣ не выбиралъ. Чтобы занять то положеніе, къ которому онъ стремился, ему нужно было большое богатство. Собственное его состояніе до женитьбы было уже учень велико, но, для достиженія своихъ цѣлей, онъ нуждался въ колоссальныхъ средствахъ, которыя позволяли бы ему сорить деньгами на-право и на-лѣво и распространяли бы слухъ о его богатствахъ въ самые отдаленные предѣлы королевства; только такія средства могли упрочить за нимъ то несокрушимо твердое положеніе, которое необходимо для гоcударственнаго человѣка въ нашемъ аристократическомъ государствѣ. Личность его жены тоже вполнѣ удовлетворяла его. Вообще онъ не былъ слишкомъ ревностнымъ поклонникомъ женской красоты, хотя онъ разъ и забылся до того, что пожелалъ жену ближняго своего. Но самое желаніе это было такого рода, что онъ, пожалуй, остался доволенъ его неосуществленіемъ. Въ то утро, когда онъ былъ отвергнутъ предметомъ своей страсти, онъ порѣшилъ съ самимъ собою, что хорошо, что онъ выпутался изъ этой непріятной исторіи. Онъ женился на лэди Гленкорѣ и чувствовалъ себя совершенно довольнымъ. Онъ зналъ о ея отношеніяхъ къ Борго Фицджеральду и былъ того мнѣнія, что нѣтъ дѣвушки, у которой не бывало бы передъ свадьбой романа подобнаго рода. Когда она сказала ему со всею выразительностію, какую только могла придать своему голосу: вы должны знать, что я дѣйствительно любила его,-- онъ отвѣтилъ ей, улыбаясь: -- а теперь вы должны любить меня;-- и тѣмъ дѣло докончилось. Онъ былъ вполнѣ убѣжденъ, что въ семейной его жизни все обстоитъ благополучно. Онъ предоставилъ ей почти неограниченную свободу распоряжаться своими деньгами и рѣдко вмѣшивался въ ея дѣла. Порою только онъ дѣлалъ ей замѣчанія, по поводу тѣхъ ребяческихъ выходокъ, которыя нарушали скучную чинность, приличествовавшую его положенію; и тогда голосъ его принималъ, безъ его воли и вѣдома, строгую интонацію. Но вообще онъ былъ доволенъ своею женою и любилъ ее, какъ ему казалось, отъ всего сердца, по крайней мѣрѣ, болѣе, чѣмъ кого либо другаго. Одна только забота омрачала его существованіе: онъ было надѣялся въ скоромъ времени узнать, что жена родитъ ему ребенка, но надежда эта пока не сбывалась. Впрочемъ, бракъ ихъ былъ еще слишкомъ недавній, чтобы считать эту надежду погибшей, и забота не успѣла еще сдѣлаться печалью.
Но этотъ бракъ, благоразумный во всѣхъ отношеніяхъ, не удовлетворялъ молодую жену въ той степени, въ какой онъ удовлетворялъ мужа. Быть можетъ, она и смогла бы забыть свою первую любовь, если бы новый ея властелинъ выказывалъ въ обращеніи съ ней больше нѣжности. Сердце лэди Гленкоры врядъ ли было создано изъ того твердаго металла, который упорно хранитъ слѣды того, что разъ на немъ отпечатлѣлось; но такъ же, какъ и всякое другое сердце, оно требовало пищи. Любовь и ласки были необходимымъ условіемъ ея счастья. Ей нужны были всѣ эти маленькія, ежедневныя доказательства въ томъ, что она любима; взглядъ, брошенный мелькомъ и выражающій даже и не любовь, а взаи