-- Покорно благодарю. Ну, мнѣ то до васъ еще, кажется, далеко.
-- А все же мы, просто, ангелы въ сравненіи съ этою старою чертовкой. Вѣрьте мнѣ въ томъ, что я вамъ скажу или не вѣрьте, какъ хотите. Конечно, вы почтете своимъ долгомъ усомниться...
-- Ну допустимъ, на всякій случай, что я вамъ безусловно вѣрю.
-- И такъ, дѣло въ томъ, что я домогаюсь ея, отчасти, потому, что я ее люблю, отчасти же потому, что я въ душѣ убѣжденъ, что она меня любитъ.
-- Такъ это вы объ ней хлопочете! Вы готовитесь принести себя въ жертву, ради одного удовольствія сдѣлать ей пріятное.
-- Какія тутъ жертвы! Я и безъ того пропащій человѣкъ, и не задумался бы всадить себѣ пулю въ лобъ, и избавить такимъ образомъ свою родню отъ посрамленія, еслибы мнѣ только вообще до моей родни побольше было дѣла. Какъ будто я не ясно вижу свое положеніе! Я въ конецъ разбитый корабль и мнѣ ничего болѣе не осталось, какъ идти ко дну.
-- Въ обществѣ лэди Гленкоры, конечно?
-- О, нѣтъ! сохрани богъ! Но порой, когда я раздумаюсь объ этомъ,-- а я по возможности избѣгаю думать о подобныхъ вещахъ,-- мнѣ кажется, что я сталъ бы другимъ человѣкомъ, если бы мнѣ посчастливилось на ней жениться.
-- Оно еще могло бы быть такъ, если бы вы женились на ней, когда она была свободна располагать собою и своимъ состояніемъ.
-- Мнѣ кажется, тоже самое будетъ и теперь. Если бы мнѣ только удалось уѣхать съ нею куда нибудь въ Италію или въ Грецію, мнѣ кажется, я сумѣлъ бы доставить ей мирную, счастливую жизнь. Покрайней мѣрѣ, я бы попытался.
-- И прожили бы безъ водки и безъ сигаръ?
-- Да.
-- И безъ денегъ?
-- Съ очень небольшими деньгами. Я знаю, вы будете смѣяться надо мною. Но, право, я только и мечтаю объ этой тихой жизни, которая, я знаю, удовлетворила бы насъ обоихъ; эта цыганская безобразная жизнь до того мнѣ опротивѣла, что меня берегъ отвращеніе къ самому себѣ.
-- Одна бѣда, что Плэнти Поль нагрянулъ бы на васъ и растроилъ бы ваше идиллическое счастіе.-- Подъ этимъ уменьшительнымъ именемъ Джоржъ подразумевалъ супруга лэди Гленкоры.
-- Онъ, конечно, выхлопоталъ бы разводъ, и тогда мы стали бы мужемъ и женою. Мнѣ сдается, что когда все дѣло уладилось бы такимъ образомъ, онъ не слишкомъ бы горевалъ о потерѣ жены. Мнѣ говорили, что онъ ее не любитъ.
-- Вы видѣлись съ нею послѣ ея замужества?
-- Видѣлся, два раза.
-- И говорили съ нею?
-- Такихъ разговоровъ, которые не вращались бы на общихъ мѣстахъ, у насъ всего былъ одинъ, и то онъ продолжался не болѣе двухъ минутъ.
-- Что же она вамъ сказала?
-- Она сказала мнѣ, что намъ всего лучше болѣе не встрѣчаться. Какъ только она сказала мнѣ это, я тотчасъ же понялъ, что она меня не разлюбила. Я способенъ былъ въ эту минуту упасть къ ея ногамъ, жаль только, что комната была полна народа. Да, я положительно убѣжденъ, что она меня все еще любитъ.
Вавазоръ подумалъ съ минуту и потомъ отвѣчалъ:
-- Не мудрено, что она васъ все еще любитъ, но достанетъ ли у нея смѣлости на такой рѣшительный шагъ, этого никакъ нельзя сказать съ опредѣлительностью. Вѣроятнѣе, что нѣтъ. А если бы и въ самомъ дѣлѣ достало, то врядъ ли вамъ удалось привести вашъ планъ въ исполненіе.
-- Прежде всего, мнѣ нужно достать немного денегъ.
-- А эта процедура по мѣрѣ того, какъ вы старѣетесь, съ каждымъ днемъ становится для васъ труднѣе.
-- Легка-то она никогда не была. Былъ я у Мэграйна и нашелъ его, какъ нельзя болѣе сговорчивымъ. Онъ отвѣчалъ мнѣ, что, хотя я и долженъ ему три тысячи фунтовъ, тѣмъ не менѣе онъ готовъ снабдить меня деньгами.
-- Сколько вы у него, въ самомъ дѣлѣ, забрали за все это время?
-- Да чистыми деньгами, сколько помню, я у него ни разу не бралъ. Къ нему въ руки попало одно заемное письмо, данное мною портному, которой потомъ обанкрутился. Онъ возобновлялъ его каждой срокъ, вотъ оно и разрослось у него въ цѣлую кучу заемныхъ писемъ. Разъ, кажется, я занималъ у него фунтовъ двадцать, вотъ и все.
-- И онъ обѣщается дать вамъ денегъ теперь? Вы, конечно, сказали ему, на что онѣ вамъ понадобилась?
-- Я не назвалъ ея по имени, но намекнулъ ему, что собираюсь бѣжать съ одной дамой, у которой много презрѣннаго металла. Я просилъ у него двѣсти пятьдесятъ фунтовъ. Онъ даетъ мнѣ сто пятьдесятъ подъ заемное письмо въ пятьсотъ фунтовъ, срокомъ въ два мѣсяца и за вашимъ поручительствомъ.
-- За моимъ поручительствомъ! Вотъ такъ разодолжили вы меня оба!
-- Само собою разумѣется, я не въ состояніи буду заплатить въ срокъ.
-- Думается мнѣ, что такъ, проговорилъ Вавазоръ.
-- Но онъ васъ черезъ два мѣсяца не станетъ тѣснить, а подождетъ и годъ и больше. Вы конечно не забыли, что когда я прежде бралъ у васъ деньги, я отдавалъ ихъ исправно.
-- Это правда. Въ этомъ отношеніи вы были со мной не въ примѣръ любезнѣе, чѣмъ съ другими.
-- И вы увидите, что въ настоящемъ случаѣ я постараюсь не посадить васъ въ петлю. Если меня ожидаетъ неудача, мнѣ все равно, одинъ конецъ, а послѣ моей смерти мои родные заплатятъ за меня долги.
Разговоръ кончился тѣмъ, что Джоржъ Вавазоръ обѣщался сдѣлать то, о чемъ его просили. Онъ зналъ, что ручается своимъ именемъ за человѣка, разорившагося въ пухъ и отдаетъ себя въ руки другого человѣка, котораго никакія нравственныя соображенія не остановятъ въ дѣлѣ собственной выгоды. Онъ зналъ, что подвергаетъ себя большимъ непріятностямъ, и, по всемъ вѣроятіямъ, убыткамъ, которые будутъ для него очень чувствительны. Но поступокъ подобнаго рода входилъ въ циклъ признаваемыхъ имъ обязанностей. Онъ и самъ могъ нуждаться въ подобнаго рода помощи; и не разъ ему дѣйствительно случалось обращаться за нею къ другимъ и тѣ не отказывались его выручать. Поступокъ этотъ былъ опрометчивъ, но и всѣ его поступки были таковы. Онъ вполнѣ согласовался съ цѣлымъ складомъ его жизни.
-- Я зналъ, что вы меня попріятельски выручите, проговорилъ Борго, вставая съ своего мѣста. Можетъ статься, кривая меня и вывезетъ на этотъ разъ; быть можетъ, часть ея состоянія отойдетъ вмѣстѣ съ нею, а тогда вы ничемъ не рискуете.
-- Дай богъ, чтобъ такъ было. Но слушайте, Борго, вы не давайте ему векселя въ руки, пока не получите денегъ.
-- На счетъ этого не безпокойтесь. Мнѣ-ли незнать всѣ ихъ продѣлки. Проклятый старый разбойникъ! Ей богу же, я считаю его хуже себя самого. И отпивъ еще глотокъ водки съ водою, онъ вышелъ изъ комнаты.
Въ ту пору онъ жилъ въ домѣ одного изъ своихъ родственниковъ. Дяди, тетки и всѣ близкіе ему по крови выказывали въ отношеніи его непостижимое долготерпѣніе, непостижимое тѣмъ болѣе, что самъ онъ никогда не любилъ ихъ и вовсе не считалъ нужнымъ скрывать это. Отецъ его, съ которымъ онъ въ продолженіи многихъ лѣтъ былъ въ открытой ссорѣ, давно умеръ; у него были сестры, мужья которыхъ продолжали принимать его въ домѣ, позволили ему ѣздить на своихъ лошадяхъ и давали ему возможность удовлетворять всѣмъ прихотямъ, отказывая ему только въ наличныхъ деньгахъ. Только въ крайнихъ случаяхъ платили они за него долги, отводя такимъ образомъ слишкомъ уже близко подступавшую бѣду. Такъ перебивался Борго. Никто уже и не думалъ читать ему нравоученія. Всѣ знали, что это только потеря словъ и напрасный трудъ. Родные никакъ не могли разлюбить его, за то-ли, что онъ былъ такъ прекрасенъ и такъ мало тщеславился своей красотою; за то-ли, что при всемъ своемъ безпутствѣ, онъ сохранялъ какое-то добродушіе, которое невольно влекло къ нему окружающихъ. Онъ былъ кротокъ и ласковъ съ дѣтьми и рыцарски любезенъ съ своими кузинами. Всѣ знали, что, какъ человѣкъ, онъ никуда негодится и все же любили его. Быть можетъ, главная тайна его обаянья лежала въ томъ, что самъ онъ видимо очень мало о себѣ думалъ.
Но на этотъ разъ, направляясь во мракѣ домой, онъ много передумалъ о своей собственной личности. Каждый человѣкъ какъ бы ни былъ опрометчивъ его внѣшній образъ жизни, служитъ самому себѣ центромъ, вокругъ котораго вращается для него остальный міръ. Все, что называется знаніемъ, любовью, заботливостью о благѣ другихъ, сводится на его личныя представленія объ окружающихъ предметахъ, на его личную способность отзываться на чужія потребности и дѣлать оцѣнку чужимъ достоинствамъ.
Борго и самъ сознавалъ, что онъ изъ числа самыхъ безплодныхъ паразитовъ на землѣ. Онъ понималъ, что человѣкъ долженъ такъ или иначе заработывать свои хлѣбъ и часто упрекалъ себя въ томъ, что цѣлый вѣкъ свой былъ дармоѣдомъ. Онъ понималъ тоже, что прогрессъ цѣлаго міра зависитъ отъ того, какъ люди будутъ исполнять свои обязанности въ отношеніи другъ друга, что прогрессъ одного поколѣнія зависитъ отъ исполненія этихъ обязанностей предшествующимъ и сознавалъ, что самъ онъ, какъ представитель своего поколѣнія, ничѣмъ не способствовалъ этому прогрессу. Онъ глубоко презиралъ себя, если только это зачтется ему въ оправданіе. Но бывали минуты, когда, выведенный виномъ изъ апатіи отчаянья, онъ задавалъ себѣ вопросъ: не существуетъ ли и для него надежда искупленія, возможность лучшей жизни? Онъ былъ еще молодъ, ему не было и тридцати лѣтъ. Неужели и впрямь ему не оставалось выхода изъ этой пропасти?
Мы уже знаемъ, въ чемъ онъ искалъ этого выхода. Единственную свою надежду спасенія онъ видѣлъ въ похищеніи мужней жены. То, что онъ сказалъ Джоржу Вавазору о своемъ равнодушіи къ богатству лэди Гленкоры, была сущая правда. Когда онъ, въ былое время, за нее сватался, онъ не упускалъ изъ виду тѣхъ выгодъ, которыя были для него соединены съ успѣхомъ этого сватовства. Онъ расчитывалъ на возможность держать своихъ собакъ, лошадей и избавиться отъ свиданій съ Мэграйномъ, передъ которымъ не разъ по мучительному получасу ему приходилось, въ грязной каморкѣ, дожидаться появленія стараго плута. Таковы были его корыстные расчеты; но мало по малу онъ привязался къ самой дѣвушкѣ и она стала ему дороже денегъ. Въ тотъ день, когда рушились его надежды и она объявила ему, что между ними все кончено потеря возлюбленной была ему, въ первое время, чувствительнѣе потери денегъ.