-- Стало быть, она разсчитываетъ на мое приглашеніе?
-- Если ты хочешь этимъ сказать, что я звалъ ее, то ты ошибаешься, Гленкора. Я не сталъ бы отъ тебя таиться, если бы это было такъ. Я сказалъ ей просто на просто, что не знаю, какъ ты думаешь распорядиться нынѣшнимъ днемъ.
-- Если ужъ ты непремѣнно этого желаешь, то я напишу ей, проговорила лэди Гленкора.
-- Да, милая, напиши ей; ты меня премного этимъ обяжешь.
И такъ, лэди Гленкора написала Мистрисъ Маршамъ пригласительную записку и получила отъ нея отвѣтъ, что будетъ непремѣнно. Подобный же отвѣтъ получила она и отъ Алисы.
Свиданье обѣихъ кузинъ было самое дружественное. Глядя на лэди Гленкору, можно было подумать, что онѣ были съ Алисою подругами дѣтства, и, хотя подобнаго рода скороспѣлыя привязанности были и не въ характерѣ послѣдней, все же у нея недоставало духу обдать холодною водою ту, которая такъ къ ней ласкалась.
Долго сидѣли онѣ въ гостиной, болтая и грѣясь у камелька, и засидѣлись до того, что раздумали, ѣхать кататься.
-- Что за удовольствіе кататься въ этотъ холодъ безъ всякой цѣли? замѣтила лэди Гленкора; намъ здѣсь, неправда ли, гораздо лучше?
Алиса вполнѣ съ ней согласилась, такъ какъ мало было заманчиваго въ прогулкѣ по парку среди холодной мглы февральскаго дня.
-- Вотъ, если бы Дэнди и Кокетка были здѣсь, тогда еще куда бы ни шло; но мистеръ Паллизеръ не желаетъ, чтобы я сама правила лошадьми въ Лондонѣ.
-- Здѣсь это не совсѣмъ безопасно, замѣтила Алиса.
-- Ну нѣтъ, онъ не съ этой точки зрѣнія смотритъ на дѣло; онъ просто на просто боится, чтобы это не придало мнѣ ухарскій видъ.
-- И онъ совершенно правъ. Если бы я была мужчиной, тоже не позволила бы своей женѣ править самой лошадьми въ Лондонѣ.
-- Это почему?-- Какъ я вижу, и вы были бы такомъ же тираномъ, какъ и всѣ мужья. Что за бѣда позволить себѣ маленькую вольность съ виду, если только на дѣлѣ не позволяешь себѣ ничего неприличнаго? Бѣдные мои Дэнди и Кокетка! Имъ-то какое это лишеніе!
-- Ну, это-то мистеръ Паллизеръ можетъ и упустилъ изъ виду.
-- Упустилъ онъ изъ виду и еще кое-что другое, Алиса; ему дѣла нѣтъ до-того, что это большое лишеніе для хозяйки Дэнди и Кокетки.
-- Не говорите этого, Гленкора.
-- Почему же мнѣ не говорить это вамъ?
-- Я хочу сказать, не настроивайте себя на подобныя мысли. Я убѣждена, что онъ дозволилъ бы вамъ всякое удовольствіе, которое не считалъ бы предосудительнымъ.
-- Какъ напримѣръ, нескончаемыя лекціи объ англійской конституціи? Я не хочу этимъ сказать ничего дурного, Алиса, я знаю, что онъ ею только живетъ и дышетъ, и очень жалѣю, что она для меня -- китайская грамота. Но я еще вамъ не сказала, какая пріятная встрѣча ожидаетъ васъ за обѣдомъ.
-- Какъ же! Вы писали мнѣ, что ждете къ обѣду мистера Бота.
-- Этого мало: будетъ еще мистрисъ Маршамъ. Когда я писала вамъ записку, я была въ сладкой увѣренности, что избавилась на этотъ разъ отъ ея посѣщенія; не тутъ-то было!
-- Меня ея присутствіе нисколько не стѣснитъ, замѣтила Алиса.
-- Да меня-то она стѣснитъ; она отравитъ намъ съ вами цѣлый вечеръ. Если не ошибаюсь, она васъ терпѣть не можетъ, и убѣждена, что вы научаете меня всевозможнымъ нечестивымъ дѣяніямъ. Какъ посмотрю я на нихъ, какъ же они всѣ глупы!
-- То есть, кто же всѣ они, Гленкора?
-- Да вотъ эта старушонка съ мистеромъ Ботомъ, и потомъ... Ну, да не въ томъ дѣло. Досада меня беретъ, глядя на ихъ ослѣпленіе.-- Алиса! вѣдь я не знаю, какъ и отблагодарить васъ за все, что вы для меня сдѣлали! Я вамъ, кажется, всѣмъ обязана.-- И говоря это, лэди Гленкора опустила руку въ карманъ, а въ карманѣ лежало роковое письмо.
-- Полноте! что за пустяки! перебила ее Алиса.
-- Нѣтъ, не пустяки, продолжала лэди Гленкора. Знаете ли, кто пріѣзжалъ въ Мэтчингъ въ мою бытность тамъ?
-- Какъ, въ домъ къ вамъ? проговорила Алиса, догадываясь, что лэди Гленкора говоритъ о Борго Фицджеральдѣ.
-- Нѣтъ не въ домъ.
-- Если это тотъ человѣкъ, о которомъ я думаю,-- торжественно продолжала Алиса,-- то умоляю васъ не упоминать его имени.
-- Это почему? Я уже упоминала вамъ его имя и прежде, и ничего изъ этого, кромѣ добра, не вышло. Какой же вы мнѣ будете другъ, если мнѣ нельзя будетъ свободно говорить съ вами обо всемъ, что лежитъ у меня на душѣ?
-- Но вамъ не слѣдовало бы и думать о немъ.
-- Что за пустяки вы толкуете, Алиса! Не думать объ немъ... Развѣ я властна надъ своими мыслями? А вотъ посмотрите-ка лучше...
И говоря это, она сжала въ рукѣ письмо; еще минута, и письмо это было бы вынуто изъ кармана и полетѣло бы къ Алисѣ на колѣни, но въ эту самую минуту дверь распахнулась и слуга доложилъ о пріѣздѣ мистрисъ Маршамъ.
-- Какая досада, что мы не поѣхали кататься! воскликнула лэди Гленкора такъ громко, что мистрисъ Маршамъ непремѣнно бы услышала, если бы не была немного туга на ухо.
-- Какъ поживаете, душа моя? заговорила, входя, мистриссъ Маршамъ. Я была тутъ по сосѣдству и подумала: дай-ка я зайду провѣдать ее. Этотъ визитъ въ счетъ не идетъ; но позднѣе я буду къ обѣду само собой.-- Какъ ваше здоровье, миссъ Вавазоръ?-- и говоря это, мистрисъ Маршамъ холодно поклонилась Алисѣ.
Въ характерѣ мистрисъ Маршамъ были свои хорошія стороны. Она была бѣдна и безъ жалобъ несла свою бѣдность. Состоя въ родствѣ и свойствѣ съ людьми богатыми и знатными, она не преклонялась передъ ихъ богатствомъ и знатностью. Дружба ея была надежна, но за то и вражда -- непримирима. У нея не было недостатка въ природномъ умѣ и жизненной опытности, съ ней можно было поговорить и о новѣйшемъ романѣ, и даже, въ случаѣ надобности, объ англійской конституціи. Въ свое время, она добросовѣстно исполняла обязанности жены и матери, хотя мужу ея подчасъ приходилось отъ нея жутко, а изъ дѣтей никто не любилъ ее тою любовью, какою дорожитъ большинство матерей. Съ другой стороны, и пороковъ видѣлось за ней не мало. Она любила власть и не отличалась большой разборчивостью въ средствахъ къ достиженію ея. Неспособная низконоклонничать передъ людьми, выше ея стоявшими въ общественной іерархіи, она была не прочь и покривить душою тамъ, гдѣ ей нужно было зарасположить къ себѣ человѣка. Не дозволяя себѣ прямой лжи въ словахъ, она была лжива въ своихъ поступкахъ. Эта-то женщина была когда-то другомъ матери мистера Паллизера и принимала теперь почти родственное участіе во всемъ, касавшемся его самого. Кгда мистеръ Паллизеръ женился, до нея дршли слухи о романѣ лэди Глендоры съ Борго Фицджеральдомъ. Партія эта въ денежномъ отношеніи казаласъ ей подходящею, но сама невѣста не очень-то пришлась ей до душѣ. Она порѣшила сама съ собою, что за молодой женщиной нужны глаза да глаза, а кому было и усмотрѣть за нею, какъ не самой мистрисъ Маршамъ? Объ этомъ она не позволила себѣ прямо высказаться мистеру Паллизеру и назваться въ аргусы за его женою; она знала, что подобнаго рода предложеніе не будетъ принято имъ, но она повела рѣчь, о томъ, что лэди Гленкора еще очень молода, что дѣтская ея наивность очаровательна, и тутъ же намекнула, что такое юное существо нельзя оставить безъ надзора. Мистеръ Палинзеръ, который былъ, далекъ отъ ревнивыхъ подозрѣній и чорствой натурѣ котораго вообще были недоступны какъ тревоги, такъ и радости любви, согласился съ мистрисъ Маршамъ, что Гленкора еще очень молода. Онъ пуще всего заботился о томъ, чтобы жена его держала себя солидно и скромно. Онъ не боялся любовниковъ, но боялся, чтобы она не надѣлала глупостей, не простудилась и не уронила достоинства супруги канцлера казначейства. Вслѣдствіе этихъ-то соображеній, онъ отдалъ ее, а отчасти и себя подъ начало мистрисъ Маршамъ.
Гленкора не пробыла и сутокъ подъ однимъ кровомъ съ этой дамой, какъ уже угадала въ ней свою дуэнну. Во многихъ вещахъ лэди Гленкора была куда проницательнѣе и умнѣе своего мужа, хотя онъ и мѣтилъ въ канцлеры казначейства, а она ничего не смыслила въ англійской, конституціи. Она знала тоже, что его легко провести, что, при всей изощренности его ума, ему недостаетъ того тонкаго чутья, которое сразу умѣетъ распознавать людей, съ которыми имѣетъ дѣло, и почти презрительно относилась къ нему за эту недальновидность. Можно бы было ему, кажется, понять, что Борго такой противникъ, съ которымъ шутить нельзя, и что мистрисъ Маршамъ не надежная дуэнна. Когда женщина узнаетъ, что ее сторожитъ Церберъ,-- не въ порядкѣ вещей, чтобы она не старалась перехитрить Цербера, да по дорогѣ провести и его господина.
Алиса встала и отвѣчала на поклонъ мистрисъ Маршамъ точно такимъ же холоднымъ поклономъ. Съ этой минуты женщины эти сдѣлались заклятыми врагами.
-- Я напередъ знала, что застану васъ, дома, продолжала мистрисъ Маршамъ, обращаясь къ лэди Гленкорѣ; вѣдь вы, я знаю, не охотница выходить изъ дому въ холодную погоду; развѣ взбредетъ на умъ какая нибудь съумасбродная ночная прогулка -- вотъ это по нашей части.-- И мистрисъ Маршамъ покачала головою.
-- Прогулка, про которую вы говорите, вовсе не была съумасбродною, отвѣчала лэди Гленкора. Въ зимнемъ же катаньи по Лондону я не вижу ни малѣйшаго толку.
-- Для здоровья необходимо гулять каждый день, проговорила мистрисъ Маршамъ.
-- Терпѣть я не могу всѣ эти правила, воскликнула ладя Гленкора.
-- А между тѣмъ, душа моя, безъ никъ нельзя обойдтись въ жизни, замѣтила мистрисъ Маршамъ.-- Вѣдь вы, небось, не скажете, что терпѣть не можете обѣдать?
-- Напротивъ, подчасъ я дѣйствительно могу это сказать; а именно, почти каждый разъ, когда у насъ за столомъ бываютъ гости.
-- Вотъ погодите: проживите еще сезонъ въ Лондонѣ и это чувство пройдетъ само собою,-- отвѣчала мистрисъ Маршамъ, дѣлая видъ, будто ей показалось; что лэди Гленкора жалуется на свою застѣнчивость.
-- Ну нѣтъ, не думаю, отвѣчала лэди Гленкора; время, вмѣсто того, чтобы ослаблять во мнѣ это чувство, только усиливаетъ его. У насъ обѣдаетъ сегодня мистеръ Ботъ.
Не понять этотъ послѣдній намекъ не было уже никакой возможности. А надо сказать, что мистрисъ Маршамъ, чувствуя себя не въ силахъ выбить тѣснаго соперника по довѣрію мистера Паллизера изъ занятой имъ прочной позиціи, рѣшилась вступить съ нимъ въ оборонительный союзъ.