Однажды утромъ, вскорѣ послѣ этого разговора, Кэтъ вошла въ комнату въ дѣду съ завтракомъ, состоявшимъ изъ жиденькаго бульона, который онъ глоталъ черезъ силу. Старикъ усадилъ ее возлѣ себя и повелъ рѣчь объ имѣньи.
-- Я знаю, заговорилъ онъ, что въ денежныхъ дѣлахъ ты, какъ есть, дура. И всѣ-то женщины по этой части немного смыслятъ, а ты менѣе, чѣмъ всякая другая.
На это Кэтъ отвѣчала только легкой улыбкой, выражавшей что она и сама сознаетъ за собой тотъ же грѣшокъ.
-- Мнѣ нужно повидаться съ Гогремомъ, продолжалъ онъ. Напиши ему два слова и скажи, чтобы онъ пріѣзжалъ сегодня или прислалъ кого нибудь изъ своихъ клерковъ.
Гогремъ былъ стряпчій, проживавшій въ Пенритѣ и приглашавшійся въ Вавазорскій замокъ только въ тѣхъ случаяхъ, когда сквайру нужно было что нибудь измѣнить въ своемъ завѣщаніи.
-- Не лучше ли повременить этимъ дѣломъ, пока вамъ будетъ полегче? замѣтила Кэтъ. Но старикъ обрушился на нее съ такимъ градомъ ругательствъ, что она вскочила съ своего мѣста и, не помня себя, бросилась къ письменному столу, чтобы написать требуемую записку.
-- Какъ бы ты распорядилась съ имѣньемъ, если бы я оставилъ его тебѣ? спросилъ сквайръ, когда она воротилась, отправивъ посланнаго.
Трудно было сразу отвѣчать на такой вопросъ. Она простояла съ минуту въ раздумьи, держа за руку старика и опустивъ глаза на его кровать. А онъ, между тѣмъ, пытливо глядѣлъ ей въ лицо своими мутными старческими глазами, какъ бы стараясь прочесть ея сокровенную думу.
-- Мнѣ кажется, проговорила она наконецъ, что я отдала бы его брату.
-- Такъ не оставлю же я его тебѣ, чортъ побери! воскликнулъ онъ.
На этотъ разъ Кэтъ не вскочила и, не выпуская его руки изъ своей, продолжала глядѣть на кровать.
-- Если бы я была, дѣдушка, на вашемъ мѣстѣ, отвѣчала она почти шопотомъ, я бы не рискнула дѣлать такія важныя распоряженія подъ вліяніемъ болѣзни. Да и сами вы, я убѣждена въ томъ, отсовѣтовали бы это всякому другому.
-- Оставить имѣнье Алисѣ? продолжалъ старикъ, разсуждая вслухъ съ самимъ собою,-- и та тоже отдастъ все ему. И чѣмъ только приворожилъ онъ васъ обѣихъ?-- хоть убей, не понимаю! Дуренъ онъ, какъ смертный грѣхъ; одинъ этотъ шрамъ, что бороздитъ ему рожу, чего стоитъ. Ума въ немъ особеннаго я тоже не вижу; по крайней мѣрѣ, до сихъ поръ онъ ничего такого умнаго на своемъ вѣку не сдѣлалъ.--Дай-ка мнѣ, Кэтъ, этой дряни, что принесли изъ аптеки.
Кэтъ подала ему лекарство.
-- И откуда досталъ онъ денегъ, чтобы купить себѣ голоса на выборахъ? продолжалъ старикъ, принявъ лекарство. Такому молодцу, какъ онъ, никто ничего въ долгъ не повѣритъ.
-- Не знаю, откуда онъ взялъ деньги, солгала Кэтъ.
-- Вѣдь ты ему не давала взаймы, не такъ ли?
-- Онъ самъ на отрѣзъ отказался занимать у меня
-- А ты таки предлагала ему?
-- Да, сэръ.
-- И онъ не взялъ у тебя?
-- Не взялъ ни единаго пенни, сэръ.
-- Что же побудило тебя дѣлать ему подобное предложеніе послѣ того, что я тебѣ сказалъ?
-- Деньги мои, и я могу распоряжаться ими, какъ хочу, твердо отвѣчала Кэтъ.
-- Глупа же ты, какъ я на тебя посмотрю,-- куда какъ глупа! Послѣ и будешь каяться, да поздно. А теперь ступай и пришли мнѣ сказать, когда пріѣдетъ Гогремъ.
Кэтъ ушла и, справивъ кое-какія дѣла по хозяйству, присѣла въ столовой -- поразмыслить о настоящемъ своемъ положеніи. Невзрачна была эта старомодная столовая съ своимъ выцвѣтшимъ ковромъ и жосткою мебелью, обитою такою же полинялою матеріею. Вообще Вавазорскій замокъ не могъ похвалиться особеннымъ комфортомъ. Лѣтъ двадцать тому назадъ, владѣлецъ его находился въ стѣсненномъ положеніи и принужденъ былъ жить крайне разсчетливо. Нельзя сказать, чтобы онъ, вслѣдствіе этого, сдѣлался скрягою, за столомъ у него ѣлось и пилось въ волю, внучкѣ его, Кэтъ, никогда не было отказа въ деньгахъ; но на починку и меблировку дома онъ ничего не расходовалъ, садъ тоже запустилъ; вслѣдствіе этого, всюду царствовалъ какой-то грязный, унылый, непривѣтливый колоритъ.
И такъ, Кэтъ задавала себѣ вопросъ, какъ ей поступать при настоящемъ положеніи дѣлъ? Она знала, что дѣдъ ея умиралъ и что по многимъ причинамъ, не слѣдуетъ ей оставаться одной при его смертномъ одрѣ. Надо было извѣстить остальныхъ членовъ семейства. Но при этомъ представлялся вопросъ: чье присутствіе было бы всего умѣстнѣе въ настоящую минуту? По всей справедливости, ей слѣдовало прежде всего извѣстить Джоржа, какъ прямого наслѣдника и будущаго главу дома, тѣмъ болѣе, что старикъ поговаривалъ о перемѣнѣ своего завѣщанія. Но при этомъ представлялось опасеніе: не принесетъ ли присутствіе Джоржа въ Вавазорѣ болѣе вреда, чѣмъ польза его же собственнымъ интересамъ? Нечего было и думать, чтобы Джоржъ смягчилъ обычную грубость своего обращенія даже у смертнаго одра старика, и надо было готовиться, что сквайръ, умирая, проклянетъ своего наслѣдника. Ничто, конечно, не мѣшало Кэтъ послать за дядей Джономъ, но не могла же она этого сдѣлать, не предупредивъ брата, а врядъ ли можно было ожидать, чтобы дядя и племянникъ поладили, при какихъ бы то ни было обстоятельствахъ.-- Наконецъ, Кэтъ рѣшилась написать тетушкѣ Гринау и попросить ее пріѣхать въ Вавазоръ; затѣмъ она рѣшилась написать Джоржу о томъ, какъ обстоятъ дѣла, и предоставить на его усмотрѣніе:-- пріѣзжать ему или нѣтъ; она разсчитывала, что Джоржъ обо всемъ скажетъ Алисѣ, а Алиса отцу, который уже самъ рѣшитъ, какъ ему поступить въ настоящемъ случаѣ.
Черезъ нѣсколько времени пріѣхалъ мистеръ Гогремъ и былъ принятъ старымъ сквайромъ наединѣ. Пріѣхалъ и докторъ и, покачивая головою, объявилъ Кэтъ, что дѣдъ ея слабѣетъ не по днямъ, а по часамъ. Кэтъ пристала къ нему съ разспросами, и тогда докторъ прямо высказался, что жизни старику осталось недѣля, быть можетъ, двѣ, и что развѣ-развѣ ужь онъ будетъ очень остороженъ, тогда протянется, пожалуй, и мѣсяцъ.
Гогремъ уѣхалъ, не повидавшись съ Кэтъ, которая все еще льстила себя надеждою, что новое завѣщаніе такъ и не состоится. А между тѣмъ, завѣщаніе было сдѣлано и подписано двумя свидѣтелями -- приходскимъ причетникомъ и однимъ изъ фермеровъ, которыхъ нарочно для этого призывали въ комнату больного.
Въ сумерки старикъ сошелъ къ обѣду; передъ этимъ онъ съ четверть часа походилъ, едва передвигая ноги, по большой аллеѣ передъ домомъ; день былъ холодный и ненастный, и Кэтъ укутала его потеплѣе съ головы до ногъ. Старикъ сѣлъ за столъ и попробовалъ ѣсть, но пища не шла ему въ горло.
-- Не хочется мнѣ что-то ѣсть, проговорилъ онъ. Я полагаю, что тебѣ никакой обиды не будетъ, если я разомъ выпью свою кружку вина?
-- А все же лучше покушали бы вы прежде чего нибудь, сэръ. Хотите, я принесу вамъ нѣсколько сухарей:-- вы бы могли макать ихъ въ вино.
Выраженіе макать было выбрано неудачно, и старикъ разсердился.
-- Моченые сухари? это еще что за новости? Стану я портить ими вино -- единственную вещь, которая идетъ мнѣ въ душу!
-- Но вино больше подкрѣпило бы васъ при какой нибудь пищѣ.
-- Подкрѣпило, какъ бы не такъ! Меня ужь ничто больше не подкрѣпитъ. Охота тебѣ приставать ко мнѣ съ такими вздорными просьбами.
И онъ налилъ себѣ вина, въ твердой рѣшимости выпить свои обычные четыре стакана, пока рука его не откажется подносить стаканъ въ губамъ.
Кэтъ на скорую руку проглотила свой обѣдъ, потомъ поправила уголья въ каминѣ, опустила занавѣсы на окнахъ и придала всей комнатѣ, по возможности, уютный видъ. Старикъ слѣдилъ глазами за ея неслышными движеніями; когда она подошла къ его стулу и придвинула къ нему графинъ съ виномъ, онъ положилъ свою мохнатую, жосткую руку на ея руку, покоившуюся на столѣ, съ несвойственнымъ ему выраженіемъ нѣжности.-- Добрая ты у меня дѣвка, Кэтъ, проговорилъ онъ. Жаль, что ты не мальчикомъ родилась.
-- Но тогда, быть можетъ, я не могла бы быть здѣсь и ходить за вами, отвѣчала она, улыбаясь.
-- Это такъ. Ты вышла бы тогда, навѣрное, такою же, какъ твой братецъ, хоть и врядъ ли, на мой взглядъ, можетъ уродиться другое подобное сокровище.
-- Ахъ, дѣдушка! если онъ въ чемъ и виноватъ передъ вами, не лучше ли стараться простить ему?
-- Стараться простить ему! А сколько разъ я прощалъ ему, вовсе и не стараясь объ этомъ? Очень нужно ему было пріѣзжать сюда намедни съ тѣмъ только, чтобы нагрубить мнѣ еще на послѣдяхъ! Зачѣмъ не сохранилъ онъ моего запрета -- показываться мнѣ на глаза?
-- Но сами же вы позволили ему пріѣхать сюда.
-- Такъ-то такъ, но я не позволялъ ему дѣлать мнѣ грубость на грубости. Ну, да дай только срокъ:-- онъ еще убѣдится, что я даромъ что старъ, а своему обидчику отплатить умѣю.
-- Скажите, сэръ: вы не сдѣлали ничего такого, что могло бы послужить ему во вредъ? спросила Кэтъ.
-- Я перемѣнилъ свое завѣщаніе -- вотъ и все. Или ты думаешь, что я сталъ бы по пустякамъ выписывать стряпчаго изъ Пенрита?
-- Но завѣщаніе еще, не правда ли, не написано?
-- Говорятъ тебѣ, что написано. Если бы я оставилъ имѣнье въ полное его распоряженіе, то онъ прожилъ бы его въ какихъ нибудь два года.
-- Но, сэръ, пожизненное пользованіе -- другое дѣло. Вѣдь сами же вы обѣщались оставить ему имѣнье въ пожизненное пользованіе.
-- Какъ ты смѣешь говорить это? Никогда я ничего не обѣщалъ. Если бы онъ велъ себя, какъ слѣдуетъ въ отношеніи меня, то я все бы ему оставилъ, какъ прямому моему наслѣднику, и не посмотрѣлъ бы на то, что собственно у меня никогда не лежало къ нему сердце.
-- А теперь вы лишили его всего?
-- Отстань ты отъ меня, Кэтъ, съ своими разспросами.
Тутъ его схватилъ припадокъ кашля, и разговоръ на эту тэму болѣе не возвращался. Вечеромъ она прочитала ему главу изъ священнаго писанія, но онъ слушалъ ее неохотно и положительно отказался отъ добавочной главы, которую она было вызвалась прочитать. Послѣ чтенія онъ задремалъ и провелъ такимъ образомъ съ полчаса въ своемъ креслѣ. Когда онъ проснулся, Кэтъ съ трудомъ могла уговорить его отправиться въ постель. Ни разу еще не видала его Кэтъ такимъ слабымъ: онъ едва-едва могъ подняться по лѣстницѣ съ помощью внучки и старой служанки. Но обычная сварливость и тутъ не покидала его; очутившись въ своей комнатѣ, онъ задалъ порядочную головомойку внучкѣ и служанкѣ за то, что туфли его были переставлены.