Думала она и о Борго. Она не скрывала отъ себя, что человѣкъ этотъ стоитъ, по своимъ нравственнымъ достоинствамъ, несравненно ниже ея мужа. Она знала, что онъ мотъ, пьяница, игрокъ. Но что ей было до всего этого? Она любила его; то былъ единственный человѣкъ, котораго она когда-либо любила.-- Все ниже и ниже наклонялась она къ камину; когда же уголья померкли и измѣнчивые узоры въ нихъ исчезли, она кинулась въ постель. О томъ, что она скажетъ мужу на слѣдующій день, она такъ и не дала себѣ труда подумать.
Ровно въ половинѣ двѣнадцатаго она вошла въ хорошенькую комнату, служившую ей столовой и выходившую окнами въ паркъ. Мистеръ Паллизеръ былъ уже тамъ и пробѣгалъ утренній номеръ газеты. Онъ сдѣлалъ нѣсколько шаговъ къ ней на встрѣчу и коснулся губами ея щеки.
-- Ну что, не болитъ у тебя сегодня голова? спросилъ онъ.
-- О, нѣтъ, нисколько, отвѣчала она.
Затѣмъ онъ принялся за свой завтракъ, перекинулся съ нею нѣсколькими словами о погодѣ, о новостяхъ дня и снова погрузился въ чтеніе газеты, имѣвшей для него всепоглощающій интересъ. Въ газетѣ приводилась рѣчь одного благороднаго пэра, въ которой намекалось на весьма, будто бы, близкія перемѣны въ составѣ кабинета. Оффиціальныхъ извѣстіи объ ожидаемыхъ перемѣнахъ пока еще не доходило до мистера Паллизера, но онъ зналъ, что если слухъ этотъ дѣйствительно оправдается, то перемѣна будетъ неизбѣжна въ его пользу. Онъ чувствовалъ, что приближается осуществленіе самыхъ завѣтныхъ его желаній, что на рукахъ у него такое дѣло, которое должно сосредоточить въ себѣ всѣ его помыслы, и въ такую-то минуту ему предстояло объясняться съ женою о происшествіяхъ вчерашняго вечера! Да ужь полно, необходимо ли было подобное объясненіе? Одна мысль о немъ отравляла для него всю радость удачи, предвидѣвшейся ему на политическомъ поприщѣ. Ему и въ голову не приходило, чтобы въ отношеніяхъ его жены къ Фицджеральду было что нибудь серьезное; онъ не ревновалъ, потому что былъ неспособенъ на ревность. Онъ зналъ, что, при извѣстнаго рода обстоятельствахъ, свѣтъ потребуетъ отъ него, чтобы онъ заявилъ себя активнымъ вмѣшательствомъ въ дѣла жены, но это не мѣшало ему смотрѣть на предстоявшее объясненіе, какъ на тяжелую обузу. Легче бы ему было отхватать наизусть передъ палатой депутатовъ столбцовъ десять какихъ угодно цифръ, чѣмъ сдѣлать замѣчаніе женѣ. Но лэди Гленкора сама бросила ему перчатку, объявивъ, что не зачѣмъ болѣе принимать его друзей. Воспоминаніе объ этой выходкѣ привело мистера Паллизера къ тому заключенію, что этого дѣла такъ оставить нельзя.
Тѣмъ не менѣе, пока продолжался завтракъ, онъ не разставался съ своею газетою, изрѣдка сообщая женѣ вычитанныя имъ извѣстія, причемъ старался поддержать обычный тонъ, который привыкъ употреблять при чтеніи подобныхъ матримоніальныхъ лекцій политики. Но попытка его не удавалась. Лэди Гленкора, у которой не было газеты въ рукахъ и которая вовсе не старалась отвести глаза себѣ или другимъ, заговорила первая:
-- Плантагенетъ, начала она, ты предупредилъ меня вчера, что имѣешь что-то сказать мнѣ, по поводу бала лэди Монкъ.
Онъ медленно отложилъ въ сторону газету и повернулся къ ней лицомъ.
-- Да, милая, послѣ того, что случилось, мнѣ кажется, я не въ правѣ молчать.
-- Если тебя безпокоитъ какая нибудь мысль, то, пожалуйста, выскажи ее.
-- Не всегда-то такъ легко бываетъ высказать свою мысль, отвѣчалъ онъ. Я боюсь одного, чтобы ты не приписала мнѣ такихъ мыслей, отъ которыхъ я, въ сущности, далекъ. И вотъ почему я предпочелъ отложить это объясненіе до нынѣшняго утра: я не хотѣлъ говорить сгоряча.
-- Напрасно; когда на меня сердятся, я лучше люблю, чтобы мнѣ это высказывали сгоряча. Терпѣть не могу хладнокровнаго гнѣва.
-- Но я не сержусь.
-- Это всѣ мужья говорятъ, когда собираются задать головомойку.
-- Но я никакой головомойки не собираюсь задавать. Я хочу только дать тебѣ совѣтъ.
-- По мнѣ ужь лучше головомойка. Эти совѣты на столько же хуже откровенной брани, на сколько хладнокровный гнѣвъ хуже словъ, сказанныхъ сгоряча.
-- Но, милая Гленкора, согласись, что если я нахожу нужнымъ высказать свое мнѣніе...
-- Я вовсе не желаю мѣшать тебѣ говорить, Плантагенетъ. Пожалуйста, продолжай. Только я отъ души буду рада, когда это объясненіе будетъ у меня за плечами.
-- Гленкора, замѣтилъ онъ, неужели ты и на минуту не можешь отложить шутки въ сторону?
-- Я во все не шучу, отвѣчала она и откинулась въ креслѣ съ тѣмъ шаловливымъ видомъ, который такъ не нравился ея мужу.
Бѣдное дитя! Не шутками долженъ былъ окончиться для нея этимъ разговоръ.
-- Знаешь ли ты, зачѣмъ мистрисъ Маршамъ пріѣзжала сюда вчера съ бала лэди Монкъ?
-- Какъ не знать! Она пріѣзжала разсказать тебѣ, что я танцую съ Борго Фицджеральдомъ. Кстати бы ужь ты спросилъ у меня, знаю ли я, зачѣмъ мистеръ Ботъ, то и дѣло, торчалъ въ дверяхъ, не сводя съ меня глазъ.
-- Про мистера Бота я ничего не знаю.
-- За то я кое-что знаю, проговорила она, нетерпѣливо повертываясь въ креслѣ.
-- Я говорю въ настоящую минуту про мистрисъ Маршамъ.
-- Говоря про одну, ты непремѣнно долженъ говорить и про другого. Это неразлучная парочка.
-- Скажи, пожалуйста, Гленкора: намѣрена ты меня выслушать или нѣтъ? Если ты скажешь, что нѣтъ, то я, по крайней мѣрѣ, буду знать, что мнѣ дѣлать.
-- Ну, этого я не думаю, Плантагенетъ.-- И говоря это, она кивнула ему своей маленькой головкой.-- Я, по крайней мѣрѣ, не знаю, чтобы ты тогда сталъ дѣлать. Но такъ и быть, я выслушаю тебя, только, какъ я уже сказала тебѣ, я отъ души была бы рада, если бы это объясненіе было у меня за плечами.
-- Мистрисъ Маршамъ пріѣзжала сюда не за тѣмъ только, чтобы просто сказать мнѣ, что ты танцуешь съ мистеромъ Фицджеральдомъ... и кстати, я просилъ бы тебя, когда ты о немъ говоришь, называть его мистеромъ Фицджеральдомъ...
-- Я такъ и дѣлаю.
-- Нѣтъ, ты обыкновенно называешь его не только по фамиліи, но и по имени, а это совершенно лишнее.
-- Постараюсь отучиться отъ этого, кротко проговорила она:-- но съ старыми привычками разставаться такъ трудно. Ты знаешь, что прежде, чѣмъ ты женился на мнѣ, мы были на столько близки, что я называла его Борго.
-- Дай же мнѣ договорить.
-- Сдѣлай одолженіе.
-- И такъ, мистрисъ Маршамъ пріѣзжала сюда не затѣмъ только, чтобы сказать мнѣ, что ты танцуешь съ мистеромъ Фицджеральдомъ...
-- И не за тѣмъ только, чтобы посмотрѣть, какъ я танцую, мистеръ Ботъ преслѣдовалъ меня, какъ тѣнь, изъ комнаты въ комнату.
-- Перестанешь ли ты, Гленкора, на каждомъ словѣ колоть мнѣ глаза мистеромъ Ботомъ?
-- А ты, Плантагенетъ, перестанешь ли колоть мнѣ глаза твоей мистрисъ Маршамъ?
Мистеръ Паллизеръ съ нетерпѣливымъ движеніемъ всталъ съ своего мѣста и черезъ минуту снова сѣлъ.
-- Ну, не сердись, Плантагенетъ, продолжала она. Если не ошибаюсь, я угадала твою мысль и я буду молчать, пока ты самъ не разрѣшишь мнѣ говорить.
-- Мистрисъ Маршамъ пріѣзжала сюда потому, что замѣтила, что ты обращаешь на себя вниманіе цѣлаго общества.-- Лэди Гленкора только повернулась въ своемъ креслѣ, но не сказала ни слова.-- Она видѣла, что ты непросто танцуешь съ мистеромъ Фицджеральдомъ, но танцуешь... Какъ бы это мнѣ выразиться?
-- Право, не могу тебѣ подсказать.
-- Танцуешь съ полнымъ пренебреженіемъ ко всему остальному.
-- Вотъ какъ! То есть, къ чему же это остальному?
-- Къ тому, что объ этомъ скажутъ другіе, къ тому, какъ я взгляну на это дѣло, къ твоему собственному положенію, наконецъ.
-- Позволено мнѣ теперь говорить?
-- Нѣтъ, ужь дай мнѣ лучше кончить. По моему мнѣнію, она очень хорошо сдѣлала, что пріѣхала мнѣ сказать о всемъ этомъ.
-- Еще бы нехорошо! Что проку въ шпіонахъ, если они тотчасъ же не являются докладывать, чуть подмѣтятъ что нибудь такое неприличное.
-- Гленкора, ты, кажется, поклялась разсердить меня. Теперь я дѣйствительно сердитъ, очень сердитъ на тебя. Я никогда не держалъ шпіоновъ. Когда до меня дошли кое-какіе слухи, то вѣдь черезъ шпіоновъ, какъ тебѣ угодно было выразиться, а черезъ лучшихъ твоихъ друзей и моихъ тоже...
-- До тебя дошли слухи черезъ лучшихъ моихъ друзей? Что ты хочешь этимъ сказать?
-- Не въ томъ дѣло. Не перебивай меня.
-- Ну, нѣтъ, этого я не могу такъ оставить. Про какихъ это моихъ друзей ты намекаешь? Ужь не про Алису ли Вавазоръ? У меня нѣтъ другихъ друзей.
-- Про кого бы я ни говорилъ -- это неважно. И такъ, когда меня предостерегали, чтобы я не пускалъ тебя въ тотъ домъ, гдѣ ты можешь встрѣтиться съ этимъ человѣкомъ, я и слышать ничего не хотѣлъ. Я сказалъ на это, что ты моя жена и что, слѣдовательно, я могу смѣло пускать тебя, куда угодно, не опасаясь никакихъ встрѣчъ. Пускай не довѣряютъ тебѣ другіе, мнѣ до этого дѣла нѣтъ. Когда я настаивалъ, чтобы ты ѣхала въ Монкшэдъ,-- кому было тамъ слѣдить за тобою въ качествѣ шпіона? Когда я оставилъ тебя вчера у лэди Монкъ, неужели ты думаешь, что я болѣе полагался на мистрисъ Маршамъ, чѣмъ на твою собственную честность? Или ты думаешь, что мнѣ когда-либо приходило въ голову опасаться мистера Фицджеральда?
-- Нѣтъ, Плантагенетъ, я этого не думаю.
-- Скажи мнѣ, Гленкора: думаешь ли ты, что я приставилъ мистера Бота слѣдить за твоимъ поведеніемъ?
Она промолчала съ минуту, не зная хорошенько и сама, что она думаетъ объ этомъ въ душѣ.
-- А между тѣмъ, онъ видимымъ образомъ слѣдитъ за мною, проговорила она.
-- Это не отвѣтъ на мой вопросъ. Скажи мнѣ: думаешь ли ты, что онъ это дѣлаетъ по моему порученію?
-- Нѣтъ, я этого не думаю.
-- А если не думаешь, то добросовѣстно ли съ твоей стороны говорить, что я окружаю тебя шпіонами? Если бы дѣйствительно дошло до того, что я считалъ бы нужнымъ окружать тебя шпіонами, то между нами давно все было бы кончено.
И въ голосѣ его зазвучало въ эту минуту неподдѣльное, почти горячее чувство, которое не могло не тронуть его жену. Былъ ли бы какой прокъ отъ шпіоновъ, или нѣтъ, не въ томъ дѣло. Она сознавала, что поступила именно такъ, какъ онъ считалъ ее неспособной поступить. Въ эту самую минуту у нея въ ка