Джой посмотрела на смятый листок бумаги.
– Это он писал?
– Нет. Я. Записал для тебя.
Она рассмотрела цифры на листке бумаги, словно это были магические иероглифы, ключ от ворот секретной цивилизации.
– Почему ты считаешь, что я передумаю?
Белла пожал плечами.
– Я не считаю. Но, согласись, все произошло довольно внезапно.
Он потеребил уголок покрывала, а потом снова поднял на нее глаза.
– Интересно, – начал Белла, – может, ты так торопишься из-за отца?
– Отца?
– Да. Понимаешь, может, вся эта свадьба – способ справиться с разрывом родителей?
Джой вздохнула.
– Просто, когда у меня умер папа, мне немного снесло крышу. Я сходил с ума по тому мужчине. Он был женат. Совершенно недоступен. Но мне так не хватало внимания и стабильности. И я подумал, может, у тебя то же самое. Может, ты пытаешься заменить кем-то своего папу.
Джой покачала головой:
– Понимаю, звучит ужасно, но мне все равно. Я по нему не скучаю. Вообще.
– Да, я тоже был не слишком близок с отцом, но все равно твои родители – часть тебя, они делают тебя тем, кто ты есть, нравится тебе это или нет. А когда часть тебя уходит, как это нередко происходит, то остается большая дыра. И вполне естественно пытаться ее заполнить.
Джой кивнула и провела пальцем по номеру Винса.
– Даже не знаю. Мне вроде как должно быть грустно, но мне не грустно. Мама, похоже, прекрасно с этим справляется, а я по нему правда совсем не скучаю, в каком-то смысле без него даже лучше. А Джордж… – Она на минуту замолчала. – Джордж просто самый славный, добрый, милый, самый разумный человек, которого я встречала. Он любит меня, заботится обо мне, уважает меня… К тому же с ним я достигаю оргазма… – Она улыбнулась.
– Ой, пожалуйста, – скривился Белла.
– Ну, серьезно. О чем еще может мечтать девушка?
– А ты?
– Что я?
– Ты любишь его?
Джой опустила глаза.
– Конечно.
– Так же, как он тебя?
– Да, – сказала она.
– Правда?
– Разумеется. Иначе я не стала бы выходить за него замуж.
– И ты любишь его так же, как любила этого Винса? – Он указал на листок бумаги.
Джой перевела взгляд на записку, на углы и закругления букв, составляющих его имя. Вспомнила, как у нее забилось сердце, когда она увидела его впервые, как ей захотелось раздеть его, раздеться самой; как она могла свободно говорить все, что хотела, и он понимал ее; она делала все что угодно, и он принимал ее. Он вспомнила, как все было легко, открыто и ярко, словно в пустой просторной комнате с раскрытыми нараспашку окнами. Вспомнила, как его рука обнимала ее голое плечо, как им было удобно идти в обнимку вдоль побережья и как она действительно поверила, что нашла в трейлерном парке Ханстантона родственную душу.
– Ну, – сказала она, – это другое. Это был курортный роман. Я была подростком.
Белла поджал губы.
– Но в любом случае, может, когда все уляжется и ты все как следует обдумаешь, то изменишь решение. И вспомнишь: как там поживает старый добрый Винс, что с ним сталось? И тогда у тебя будет хотя бы это. – Он указал на бумажку. – Возможность.
Какое-то время они молчали. Где-то хлопнула дверь. Джой смотрела на бумажку.
– Ну, – сказала она, сложив ее вдвое и убирая в карман пальто, – спасибо. Спрячу в надежное место.
А потом они отложили вопрос о красивом, живущем недалеко, страдающем от любви Винсе в безопасное место и сосредоточились на куда менее трудном вопросе – какого именно кремового оттенка будет свадебное платье Джой.
Тем вечером, когда Джой вернулась домой в 9.45, весь свет в квартире был уже выключен. Она на цыпочках прокралась в спальню, ожидая увидеть силуэт Джорджа, спящего под одеялом, но кровать была пуста.
Она открыла дверь в гостиную и обнаружила Джорджа на диване, он читал книгу при свете одинокой свечи. Когда она вошла, он на нее даже не взглянул.
– Электричество выключили? – спросила Джой, стягивая пальто.
– Нет, – ответил он, медленно переворачивая страницу.
– Тогда почему выключен свет?
Джордж пожал плечами, глядя в книгу.
– Мне так нравится.
– Все в порядке? – Она села рядом с ним и погладила его по колену.
– Да. В порядке.
– Ты уверен?
– Да, – прошипел он. – Я в порядке.
– Ты взбешен… Раздражен из-за меня?
– Нет. Я не раздражен. Просто читаю. Все хорошо.
– Хочешь, чтобы я ушла?
Он снова пожал плечами.
– Мне все равно.
– Хорошо, – сказала Джой, теперь уверенная в том, что Джордж злится на нее по какой-то непонятной причине. Она не знала, ответить ли ему тем же ледяным холодом, или все-таки спросить, в чем же все-таки дело.
Она несколько минут ходила по квартире, делая вид, что все в порядке, но в итоге не выдержала.
– Джордж, – выпалила она, ворвавшись в гостиную, – ты явно чем-то недоволен, и если дело во мне, ты должен мне об этом сказать.
Джордж со вздохом закрыл книгу, словно Джой была самым утомительным человеком, с которым он имел неудовольствие столкнуться.
– Просто я думаю, – начал он, – что очень невежливо обещать, что вернешься домой в определенное время, а потом вваливаться на час позже без всяких объяснений.
Джой посмотрела на часы и смущенно вздохнула.
– Я не обещала прийти домой в какое-то определенное время, – сказала она.
Джордж снова вздохнул и взял книгу.
– Джордж, я не обещала, что вернусь рано. Я говорила, что собираюсь к Белле…
– Ага, к Белле.
– Что?
– Глупость какая-то, звать парня Беллой.
Джой выдохнула, проигнорировав это заявление.
– Я говорила, что собираюсь к Белле на примерку, а потом приеду домой.
– Из чего можно было предположить, что ты вернешься в разумное время.
Джой снова изумленно глянула на часы.
– Да еще десяти нет!
– А тебе не приходило в голову, что у меня могли быть планы на вечер?
– Хм… Нет. Почему у тебя должны быть планы, если ты знал, что я собираюсь на примерку?
– Я больше не собираюсь поддерживать с тобой беседу на эту смехотворную тему. Я иду спать. – Он положил книгу на стол.
– Нет, – сказала Джой, взяв его за локоть. – Это глупо. Нам нужно поговорить.
– Нет, – он оторвал от себя ее руку, – не нужно.
Он вышел из комнаты, захлопнув за собой дверь.
Какое-то время Джой стояла как вкопанная, не в силах осмыслить произошедшее. Потом наконец опустилась на диван и в смятении обвела взглядом ужасную гостиную Джорджа, потому что главный из всех безымянных страхов, ждущих где-то на периферии ее сознания последние два месяца, наконец дал свои плоды.
На следующее утро, в десять тридцать, в «КолорПро Репрографикс» на имя мисс Джой Даунер был доставлен огромный букет нежных цветов осенних оттенков – бордо, золото, терракот.
На карточке, прикрепленной булавкой к целлофановой обертке, было написано:
Я так счастлив, что нашел тебя. Я хочу всегда быть с тобой. Я люблю тебя. Обожаю тебя. Поклоняюсь тебе.
Несмотря на явную нехватку слова «прости», Джой решила зачесть это за искреннее, сердечное извинение и продолжать отношения, словно прошлого вечера вовсе не было.
– 31 –
Сегодня слова просто не складывались в предложения. Неважно, насколько усердно пялился Винс на маленькую Кэти-Клэр с пронзительными голубыми глазами и блестящими золотисто-каштановыми волосами, он не мог сказать про нее ничего оригинального. Все приходящие в голову описания уже были когда-либо использованы. И хотя он знал, что коллекционеры «Коулфорд Сван» и читатели цветного приложения «Санди миррор» никогда не вспомнят фраз и эпитетов, использованных им два года назад, чтобы описать озорную улыбку Миллисент Аманды и очаровательные ямочки на щечках Табиты Джейн, дело было не в этом. Это был вопрос профессиональной гордости.
Этим утром что-то блокировало поток его творчества, что-то в атмосфере, что-то непонятное. Полли, секретарь Мелани, весь день пребывала в странном состоянии, отстраненно расхаживая туда-сюда и отказываясь присоединиться к всеобщему пятничному приподнятому настроению. Сама Мелани почти весь день просидела, заперевшись в кабинете с начальником отдела кадров, на ней был строгий черный костюм, и выглядела она угрюмо. Все это повергло сотрудников в состояние сдержанной истерии, скрытой, невысказанной паники, и, похоже, больше уже никто не работал.
Винс решил вырваться из тревожных вибраций офиса и позвонить Магде.
– Маг, это я.
– Привет, я. Как дела?
– Странно. У всех какое-то непонятное настроение.
– Значит, на работе все как обычно, – пошутила Магда.
– Нет. Даже более странно, чем обычно.
– Быть такого не может.
Магда ни разу не была у Винса на работе, но считала безумно странным сам факт того, что двадцать с лишним человек с высшим образованием сидели и обсуждали, как продавать жутких фарфоровых кукол.
– Что планируешь делать завтра? – спросила она. – Пойдем покупать рождественские подарки?
Винс внутренне застонал. В принципе он был не против магазинов. Даже получал удовольствие от небольшой прогулки по Ковент-Гарден или Кенсингтон-Хай-стрит, примеряя ботинки и куртки, просматривая диски и изучая ассортимент книжных магазинов. Но покупки к Рождеству – это нечто особенное. Они напоминали особое предрождественское пятиборье, включающее в себя, соответственно, пять разных дисциплин: память, выносливость, сила, терпение и определение приоритетов. Нужно было держать в голове всех этих разных людей, их вкусы, их предпочтения. Найти подходящий подарок, но понять, что он слишком тяжелый или громоздкий, чтобы таскать его весь остаток дня. Осознать на одном конце Оксфорд-стрит, что подарок, который ты хотел купить маме, находится на другом конце Оксфорд-стрит. Нет-нет-нет. Это ад. У него начинала болеть голова от одной мысли о том, чтобы пройти через весь этот ужас с Магдой, королевой шопинга.