ковым теплом. За голосом вступили струнные. Им вторили барабаны и горны. Но всё перекрывал этот удивительный голос. Он как будто звал Винсента и с вершин горных пиков, и из песчаных пустынь, и из бездонных синих морей одновременно.
Винсент поскользнулся и упал.
– Ах!
Он лежал на размокшей земле. Одна его часть желала уйти под землю, скрыться, но другая противилась этому. Он скинул с ног башмаки и закричал.
– Не Флоренс! Пожалуйста! Не Флоренс! Пожалуйста, не Флоренс!
Ослепительная молния обрушилась на долину.
Винсент нащупал что-то под рукой. Это оказалась коробочка с изумрудным кремом, которым он чистил туфельки Флоренс.
Полыхнула новая молния, и Винсент убедился, что оказался на Кладбище Разбитых и Забытых Мечтаний. И упал как раз возле той пирамидки, которую сложил, когда хотел избавиться от мечты спасти Флоренс от ужасного будущего. Того самого, которое всё-таки наступило.
Винсент поднял коробочку. На ощупь в темноте и под ливнем он положил её обратно на вершину пирамидки. А потом Винсент заговорил куда-то в ночь, не заботясь о том, что ведёт себя как ненормальный:
– Это моя мечта о Флоренс, самой необыкновенной девочке в мире. Я мечтаю о том, чтобы она всегда была окружена необыкновенным, где бы ни оказалась.
Глава 21Семейный бизнес
Винсента разбудил свет солнца на рассвете. Он не сразу сообразил, где находится. А потом увидел, как ритмично поднимается и опускается Эмерсон, безмятежно спавший на груди у Флоренс. Его затопило облегчение. Она была жива. Флоренс всё ещё была жива. Настолько жива, что даже немного похрапывала во сне. Винсент улыбнулся, вслушиваясь в эти короткие приглушённые звуки. В них было что-то уютное, успокаивающее. Что-то, несомненно, живое. На цыпочках, чтобы не потревожить её, Винсент выскользнул из комнаты и отправился обратно в отель.
Снаружи небо начинало очищаться от туч. Колибри больше не били крылышками, и влажная, золотистая тишина растекалась по долине. В фойе его встречали ароматы кофе и круассанов, а из Утренней столовой доносился запах шоколадного фонтана.
Родные Винсента так и сидели у окна, следя за тем, как ветер уносит за горы последние клочья штормовых туч.
– Дуга! – воскликнул Том при виде радуги, опоясавшей долину.
– Правильно, Том! Это радуга, – сказал Винсент.
– Ладуга! – повторил Том с улыбкой.
– Что это с тобой? – спросил папа, внимательно оглядев сына.
Винсент опустил взгляд и обнаружил, что его форменный костюм весь в грязи.
– Долгая история.
– Успеешь рассказать нам за завтраком?
– Обязательно.
Мама Винсента поцеловала его в щёку. Она взяла Тома за руку и предложила:
– Пойдём поздороваемся с жирафами?
И все четверо отправились в Утреннюю столовую.
– Странно, почему на Винсенте не сидят мухи, – заявила Роуз, притопывая и приплясывая на ходу. – Он него несет, как от навозной кучи.
Винсент принюхался. Роуз права. От него и правда пованивало.
Прежде чем присоединиться к родным за завтраком, Винсент принял душ и переоделся. Затем вышел на балкон посмотреть, много ли разрушений принесла гроза. На острове Фина повалило дерево, а в остальном всё выглядело как обычно. Озеро стало гладким как зеркало, и в нём под лентой радуги отражался отель: светящийся силуэт на тёмной воде. Всё в этом отражении было так совершенно, словно вот-вот могло уплыть в небо.
Винсент заметил гостя, верхом на ламе направлявшегося по берегу озера к отелю. Переживая из-за того, что на дороге может оказаться неубранный слоновий навоз, Винсент взял бинокль, высматривая ближайшего уборщика. И не поверил своим глазам.
Это был не гость.
Это была Флоренс! Она встала! И успела нарядиться в свои любимые бледно-голубую бархатную юбку и жакет, украшенный перьями и бисером. Каштановые волосы блестели под лучами солнца.
Винсент побежал вниз через три ступеньки.
– Флоренс! Флоренс!
Он бегом припустил вокруг озера.
– Флоренс!
Винсент успел как раз вовремя, чтобы помочь ей соскочить с ламы. Он обнял её как мог осторожно, хотя каждая его частица желала стиснуть Флоренс в объятиях.
– Ох, Флоренс! Ты поправилась! Ты ведь поправилась? Ты здорова! Но разве тебе уже можно вставать?
– Утром меня осмотрел доктор Нельсон. Он сказал, что у меня отмечается выдающийся прогресс. Самое настоящее чудо! Точно так он и сказал. Правда, он должен ещё взять анализы и присматривать за мной какое-то время, но, в общем, я уже могу считаться здоровой, – с улыбкой сообщила она.
– Это лучшая новость на свете! Лучшая, лучшая!
– Ты совсем как Руперт.
– Ага, я как он!
И оба расхохотались.
– Видел, какая вчера была гроза? – вспомнила Флоренс, её щёки светились здоровым румянцем. – Вот уж грохотало так грохотало! Слушай, пойдём завтракать, я такая голодная!
Флоренс осмотрелась в Утренней столовой: зал полон, довольные гости уплетают за обе щёки и веселятся. В окнах торчали головы жирафов, жующих морковку, а когда раздались звуки джаза, по крайней мере по одному гостю от каждого столика встали, чтобы потанцевать.
– Ох, Винсент! Ты только посмотри, как у тебя здесь всё замечательно!
И на этот раз пришла очередь Флоренс плакать от счастья. Она крепко обняла Винсента.
– Флоренс, я, конечно, рад, что ты довольна моей работой, но главное – что ты поправилась!
– А после томатного сэндвича и кучи оладий я поправлюсь ещё больше!
Винсент не мог сразу отказаться от привычки опекать Флоренс, усаживая её за стол с мамой и папой, Роуз и Томом. Однако не успели они приняться за еду, как к ним присоединились Лутц, Трейси, Руперт, Зельда и доктор Мабути. Лутц и Трейси выразили радость от выздоровления Флоренс зажигательным «Живи лучше всех», исполнив танец прямо вокруг столика. Руперт залился счастливыми слезами и стиснул Флоренс в медвежьих объятиях.
– Флорри, моя Флорри! Наша Флорри вернулась!
Зельде и доктору Мабути так не терпелось тоже обнять Флоренс, что они не стали дожидаться своей очереди и теперь обнимались вчетвером.
После грозы и чудесного выздоровления Флоренс у всех проснулся волчий аппетит.
– Я смотрю, тебе нравятся яйца, Том, – заметила Зельда, подкрепляясь острым перчёным омлетом и пончиками.
Том любовался свой тарелкой с горкой яиц – варёных, жареных, яиц-пашот и прочих яиц-приготовленных-всеми-возможными-способами.
– Яца. Лояль, – сказал Том.
Он слез со стула и подёргал Винсента за рукав.
– Чего тебе, Том?
– Рояль. Для Висета, – малыш побежал на сцену, где музыканты как раз сделали перерыв, и уселся за роялем. Он положил руки на клавиши и начал играть Первую гимнопедию Эрика Сати.
Безукоризненно.
Весь зал погрузился в тишину.
И замер.
Музыка заворожила всех присутствующих. Даже жирафы перестали жевать и обернулись в сторону рояля, чтобы посмотреть, как пальцы Тома искусно и ласково касаются клавиш.
Винсент лопался от гордости за брата. А когда он посмотрел на лица родителей, в какой-то миг ему стало ясно: вот они, их надежды и мечтания, вернулись опять, они плыли под высокими сводами Утренней столовой, как большой золотистый воздушный шар.
– Кажется, мы нашли нового пианиста для фойе, – громко произнёс Руперт.
Винсент и Флоренс дружно кивнули. Под столом Флоренс нашла руку Винсента и крепко сжала.
На протяжении следующих месяцев Флоренс прошла полный курс лечения, и наконец доктор Нельсон объявил её совершенно здоровой. Она набиралась сил с каждым днём. И вместе с Винсентом Флоренс снова управляла Самым Необыкновенным Отелем в Мире.
Однажды утром, где-то между проверкой масок для подводного плавания, аквариумов для Номера Водолазов и воздушного компрессора в Облачном Номере, Винсент решил, что время пришло.
– Послушай, Флоренс, ты уже чувствуешь себя достаточно хорошо и можешь сама управлять Необыкновенным. Тебе больше не нужна наша помощь.
Флоренс застыла на месте. Она поправила на носу зелёные очки и строго посмотрела на Винсента. Прошло несколько минут, затем она ответила:
– Да. Безусловно, ты прав. Я могу. Но честно говоря (надеюсь, мои предки не подслушивают), это очень трудно и одиноко – управлять всем в одиночку. И по правде сказать, я не верю, что родители вернутся в обозримом будущем. У них всегда найдётся какая-нибудь заоблачная жаба, которую необходимо срочно спасать. Болезнь заставила меня понять кое-что важное, Винсент. То, о чём я раньше даже не задумывалась. Позволять другим людям помогать тебе так же необыкновенно, как самой помогать другим. Если не ещё необыкновеннее. И поэтому я хочу кое о чем тебя попросить.
– О чём угодно.
– Как ты думаешь, твоя семья не против остаться здесь насовсем? У нас есть школа при отеле. Там учатся все дети наших работников, и я в том числе, когда нахожу для этого время, – Флоренс прикусила верхнюю губу и почесала нос.
Винсент долго молчал, и ожидание его ответа стало для Флоренс самым мучительным в жизни.
Он сглотнул комок в горле, прежде чем смог заговорить.
– Ну, если уж я буду честным до конца, Флоренс, как бы мне ни нравилось управлять Необыкновенным, больше всего я люблю чистить обувь. Я даже показывал Тому, как составлять крем нужного цвета – у него природный талант. Только, наверное, он всё же предпочтёт рояль. А мы с папой хотим начать семейный бизнес. Мистер Да Сильва уже согласился помочь с капиталом. Ты не поверишь, но нас всего за неделю буквально завалили заказами на стельки «Здоровые-ноги-на-высоких-каблуках» и на «Фруктовый дезодорант для обуви». Мы с папой даже название придумали для фирмы: «Башмаки из Бэрри».
Флоренс обнаружила, что затаила дыхание на всё это время, и шумно выпустила воздух.
– Это превосходно. Нам нужен кто-то, чтобы чистить обувь гостям, а вам нужны клиенты и место для начала семейного бизнеса!
И тут Винсенту стало ясно, что его бизнес чистильщика обуви и вправду