— Они? Кто это?
— Мой муж и мистер Пит. Они отказываются верить...
— Вы слушаете, что говорит вам мистер Пит? — прервала ее потрясенная Лавиния. — Интересно, в какой же степени Джонатан Пит считает для себя допустимым вмешиваться? Почему к нему прислушиваются?
— Это человек, игнорировать которого не так-то легко, согласитесь. Он говорит весьма убедительные вещи. Но не будем отклоняться от темы. И мой муж, и мистер Пит отказываются верить в то, что вы приносите несчастье...
— Несчастье! — прошептала Лавиния.
— Быть может, ненамеренно. Некоторые люди обладают такой аурой — она опасна. Я вижу ее вокруг вас. У вас есть способность предчувствовать события.
Странная туча, давившая на Шарлотту, коснулась и Лавинии. Шарлотта права. Она и в самом деле, сама того не желая, навлекла опасность. Джастин успел, правда лишь на миг, в этом убедиться...
— Ну вот, у вас самой испуганный вид, мисс Херст.
— Я не понимаю, о чем вы говорите, миссис Мерион.
Шарлотта попыталась перейти на чисто деловой тон:
— Ну, разумеется, не понимаете. Дэниел говорит, что меня одолевают всевозможные фантазии. У меня всегда было слишком живое воображение. В этом отношении Флора пошла в меня. Вы должны бороться с ее истериками, мисс Херст. Если бы о моими боролись должным образом, когда я была молода, думаю, я теперь была бы крепче и, может быть, не страдала этими убийственными головными болями. — Она снова прижала пальцы к вискам, и Лавиния, внутренне содрогаясь, вспомнила жестокие слова Джонатона о том, что Флора унаследовала от матери ее безумие.
— Вот почему, когда Флора чрезмерно возбуждена, ей полезно дать несколько капель опия. Вы не забудете, мисс Херст?
— После похорон они, несомненно, принесли ей пользу, — признала Лавиния.
— Вот и я то же самое говорю. — Шарлотта встала. Она вновь оживилась. — Я сейчас же пошлю вниз Сильвию, мою обожаемую маленькую собачку. Стану ли после этого менее противоестественной матерью?
Лавинии очень хотелось расценить этот жест как искренний. Но, может, и Шарлотта смотрит на свою дочь как на наследницу, как на существо, к которому следует проявлять пусть запоздалую, но любовь?
Когда Лавиния вернулась в комнату Флоры, неприятный разговор не выходил у нее из головы. При всем ее скептицизме ей почему-то казалось, что Шарлотта обращалась к ней за помощью. Конечно, может быть, та боялась всего лишь темных туч, теснившихся в ее болезненном сознании, или своей неукротимой страстной любви к Эдварду и столь же не поддающейся обузданию неприязни к Флоре. Флора некрасива, она калека, оскорбляющая своей внешностью придирчивый взгляд матери, но теперь матери приходится любить дочь из-за ее богатства.
Лавиния всерьез ощутила опасность. Она решила про себя самым внимательным образом следить за своей подопечной — столько времени, сколько сможет. После Рождества, если Джонатан Пит приведет в исполнение свою угрозу, ей придется позабыть о Винтервуде и его обитателях.
— Мисс Херст, те, кто отдают вам что-то, что сами любят больше всего, должны питать к вам настоящее расположение, как вы считаете? — требовательно спросила Флора.
— Да, ты совершенно права.
— Тогда, раз мама отдает мне Сильвию, это означает, что она меня все-таки любит. Я просто счастлива, ведь теперь такое множество людей меня любит! Вы, папа, мама, бабушка Тэймсон на небесах и, может быть, даже Эдвард. Мисс Херст, можно мне на Рождество сделать высокую прическу!
— Что это еще за вольности? На кого ты собираешься произвести впечатление?
— Так ведь... Саймон приедет домой. Он так важничает. И кроме того, — Флора отчаянно покраснела, — мне показалось, что мистер Буш смотрит на меня с некоторым восхищением. Если бы я могла выглядеть постарше... — Флора заметила, что Лавиния улыбается, и докончила фразу своим обычным наступательным тоном: — Видите ли, он слишком молод и застенчив для вас, но для меня это могло бы послужить началом!
— Боже мой, Флора, какие тайны раскрываются! Да пусть себе на здоровье мистер Буш сгорает от любви к тебе. Вам обоим это будет только на пользу.
— Мисс Херст! Я намеревалась только попрактиковаться на нем. Надо же обладать каким-то опытом во взаимоотношениях с противоположным полом.
— Весьма разумно.
— Он хотел посмотреть мои рисунки. Может быть, завтра, если день будет солнечный, мы могли бы спуститься к озеру с альбомами для рисования.
— Конечно. Давай разработаем план завоевания сердца мистера Буша!
Хотя пальцы у Флоры больше не приходили в движение и никто не был уверен в том, что это не плод ее воображения, ее отец все же решил, что ей надо показаться лондонским специалистам.
Поездка была предпринята ровно за три недели до Рождества. Элиза поехала, чтобы помогать поднимать Флору, а Мэри потому, что Флоре хотелось взять ее с собой.
Мэри еще никогда в жизни не ездила поездом. Она визжала от страха и возбуждения. Сначала она решила, что ее вырвет, потом заявила, что ничего такого уже не грозит. Элиза ее бранила, а Флора снисходительно улыбалась, как если бы была лет на двадцать старше Мэри.
— Какая мне будет от тебя польза, — суровым тоном произнесла она, — если ив Лондоне ты все время будешь скакать туда-сюда, как сейчас?
Мэри угомонилась, напустив на себя смиренный вид.
— Да, мисс, я буду сидеть неподвижно — Она перехватила взгляд Дэниела, не поняла, то ли он сердится, то ли нет, и сконфуженно прошептала: — Честное слово, с такой скоростью я никогда в жизни не передвигалась.
Дэниел явно не поддался царившей вокруг него веселости. Он не улыбался и был каким-то отчужденным. Лавиния полагала, что он думает о Шарлотте, которая осталась дома, настойчиво заявив, что Лондон слишком ее утомляет и что в обществе Эдварда она будет чувствовать себя вполне счастливой. А может, он думает о том, как это грустно, что Мэри, дочь одного из его батраков, в состоянии скакать от окошка к окошку, в то время как его собственная дочь прикована к своему креслу? Или он мысленно спрашивает себя, как часто Джонатан Пит будет в их отсутствие посещать свою дорогую кузину?
Визит к врачу, одному из виднейших на Харли-стрит специалисту по суставам, оказался в какой-то мере обнадеживающим. Врач объявил, что в общем состоянии психики Флоры произошло значительное улучшение, и выразил уверенность, что это важнейшее условие ее выздоровления.
Дэниел настоял на том, чтобы Лавиния присутствовала при вынесении врачом его вердикта, поскольку уход за Флорой лежал на ней.
— Это совершенно другой ребенок, мистер Мерион. Я вас предупреждал, что потребуется много времени, чтобы больная избавилась от шока, пережитого во время несчастного случая, а может, и от того душевного состояния, в котором она находилась до него — разумеется, я понятия не имею, чем оно было вызвано. И вот теперь, по всей видимости, свершилось. Я нахожу, что ваша дочь стала значительно менее нервной и значительно менее склонной к истерическим состояниям. Не знаю, чем вызвана эта перемена — то ли тут сыграло роль время, то ли поездки за границу, вероятно приятно отвлекшие ее, или же подходящее окружение. Но каковы бы ни были причины, мой прогноз на будущее благоприятный. Заботьтесь о том, чтобы она была довольна и спокойна, мистер Мерион. Травма пройдет. Думаю, я могу вам обещать, что в скором времени она сможет жить активной жизнью. — В глазах его блеснул добрый огонек. — Во всяком случае, это произойдет раньше, чем придет срок, когда она сможет сделать себе высокую прическу и отправиться на свой первый бал. Держитесь позитивного тона с ней, мистер Мерион. Пусть она твердо верит лишь в то, что я сказал. Дэниел поглядел на Лавинию:
— За этим следит мисс Херст. Я думаю, улучшение состояния Флоры ее заслуга.
Доктор внимательно посмотрел на Лавинию:
— В таком случае вам выпало большое счастье, мистер Мерион. Мой совет — не упускайте своего счастья.
— Спасибо, доктор. Но этот совет излишен.
Наконец-то и Дэниел поддался веселому настроению своей маленькой компании. Он настоял, чтобы сегодня же днем предпринять большую экскурсию по магазинам, витрины которых им особенно приглянутся. Во время этой экскурсии создалась чрезвычайно неловкая ситуация.
Началось все с того, что Флора настойчиво заявила о своем желании купить Лавинии в качестве рождественского подарка новое платье. Напрасно Лавиния протестовала, ссылаясь на то, что у нее уже есть новое платье, сшитое Элизой. Флора только презрительно пожала плечами.
— Конечно, по-своему оно совсем не плохое, но все равно это типичная самоделка. Теперь, когда у меня столько денег, положение в корне изменилось. Кроме того, вам недостаточно иметь одно хорошее платье. У мамы их столько — не перечесть!
— У меня иное положение, чем у твоей мамы. Когда мне носить такое элегантное платье?
— Если оно у вас будет, повод надеть его вы найдете. Пожалуйста, не спорьте со мной, мисс Херст. Когда вы начинаете спорить, вы очень меня утомляете.
Дэниел с серьезным выражением лица произнес:
— Вспомните, что сказал доктор, мисс Херст. Необходимо, чтобы Флора сохраняла спокойствие. Поэтому, я думаю, нам следует отправиться в этот поход по магазинам. У вас расстроенный вид, мисс Херст. Неужели вам так трудно принимать подарки?
— Это в данном случае совершенно неважно, мистер Мерион. С практической точки зрения это напрасная трата денег.
Флора по-прежнему вела себя возмутительно высокомерно.
— Полноте, мисс Херст. Мэри не жалуется на то, что у нее новая шляпка, Элиза не жалеет о том, что ей подарили шаль. Я собираюсь купить подарок даже бедняге мистеру Бушу, почему же вы находите нужным проявлять такую строптивость и отравлять мне всякое удовольствие?
Оставалось только сдаться, сделав это как можно тактичнее. В магазине она позволила полногрудой женщине в черном платье увлечь ее в примерочную. Дэниел расположился на кушетке. Лицо его было бесстрастно. Флора же, сидевшая в своем кресле, от удовольствия и возбуждения все время хихикала.