Когда архитектор, подобно расспросив меня обо всех членах моей семьи, повесил трубку, я осталась уверенной в следующем: Луиза Армстронг любила Хэлси, но собиралась выйти замуж за доктора Уокера. Более того, это решение было давним: речь о женитьбе уже шла. Безусловно, всему этому существовало какое-то объяснение, но какое?
В тот день я пересказала Луизе текст телеграммы, вскрытой мистером Хартоном. Девушка, казалось, поняла смысл послания, однако мне никогда не доводилось видеть лица, столь несчастного. Она походила на преступника, которому сообщили об истечении отсрочки казни и о точном дне приведения в исполнение смертного приговора.
ЛИДДИ ПОДНИМАЕТ ТРЕВОГУ
На следующий день, в пятницу, Гертруда сообщила Луизе о смерти брата и отчима. Она сделала это со всей возможной деликатностью: сначала рассказала о тяжелой болезни мистера Армстронга и под конец — о его смерти. Луиза восприняла новость самым неожиданным образом. И когда Гертруда пришла доложить мне о реакции Луизы, она показалась потрясенной.
— Она просто смотрела на меня, тетя Рэй, — сказала девочка. — И знаешь, она не смогла скрыть радости. Луиза слишком честная девушка, чтобы притворяться. Что же за человек был этот Пол Армстронг?
— Столько же бандит, сколько негодяй, Гертруда, — ответила я. — Но я уверена в единственном: сегодня Луиза пошлет за Хэлси — и у них все уладится.
Ибо Луиза весь день упрямо отказывалась принимать Хэлси, и мальчик не находил себе места от ярости.
В тот вечер мы с Хэлси спокойно посидели вместе час-другой, и я рассказала ему о некоторых вещах: о просьбе покинуть Саннисайд, о телеграмме на имя Луизы, о слухах, касающихся доктора Уокера и девушки, и наконец о собственном разговоре с ней.
Хэлси сидел в тени, откинувшись на спинку кресла, и сердце мое разрывалось от жалости к нему. Он был такой большой и такой еще маленький! Когда я замолчала, мальчик глубоко вздохнул.
— Как бы Луиза ни поступала, я никогда не поверю, что она разлюбила меня. И два месяца назад, когда они с матерью уезжали на Запад, я чувствовал себя счастливейшим человеком. Потом что-то произошло. Она написала мне, что ее родители возражают против вашей женитьбы, но отношение ее ко мне осталось прежним. Потом произошли какие-то события, заставившее ее изменить планы на будущее. Луиза запретила писать ей, пока она сама не напишет мне, и просила в письме не думать о ней плохо, что бы ни случилось впоследствии. Все это звучало крайне загадочно. После нашего вчерашнего разговора ситуация не прояснилась, скорее осложнилась еще больше.
— Хэлси, а ты имеешь представление, о чем говорили Луиза с Арнольдом в ночь, когда последнего убили?
— Нет. Знаю только, что разговор велся в повышенных тонах. И Томас несколько раз порывался вбежать в комнату, опасаясь за Луизу.
— И еще одно, Хэлси. Луиза никогда при тебе не упоминала имя Каррингтон? Нина Каррингтон.
— Никогда, — уверенно сказал он.
О чем бы мы ни говорили, мысли наши возвращались к той роковой воскресной ночи и убийству Армстронга. К ней вели нити всех разговоров, и мы чувствовали, что Джемисон все теснее плетет паутину улик вокруг Джона Бэйли. Отсутствие следователя не вселяло надежд на благоприятный исход дела: очевидно, он занимался какой-то важной работой в городе — иначе, уже давно вернулся бы.
Газеты сообщали, что кассир Торгового банка лежит больной в своей квартире в апартаментах Никербокера (ничего удивительного, если учесть все обстоятельства дела). Вина покойного президента больше не вызывала сомнений. Розыск пропавших бумаг велся — и небезуспешно. Уже найденные акции были использованы в виде заклада в обеспечение огромной ссуды — общей суммой не менее чем в полтора миллиона долларов. Все служащие Торгового банка были арестованы и отпущены только под большие залоги.
Совершил ли президент банка хищение один или в сообщничестве с кассиром? Куда делись деньги? После смерти Армстронг оставил сравнительно маленькое наследство: городской дом в престижном районе города, огромное поместье, заложенное-перезаложенное, страховку на пятьдесят тысяч долларов и некоторые личные вещи — вот и все. Остальное состояние, по предположениям газет, он потерял на торговых сделках. Один факт говорил не в пользу Джона Бэйли. Они вместе с Полом Армстронгом учредили железнодорожную компанию в Нью-Мехико и, по слухам, вложили в нее огромные суммы денег. Существование делового сотрудничества между этими людьми и необъяснимое отсутствие молодого человека на рабочем месте в понедельник тоже бросало на него тень подозрения. Многие находили странным то обстоятельство, что кассир не пытался бежать. Однако я видела в этом тонкий расчет умного мошенника. Я не питала острой неприязни к возлюбленному Гертруды, однако мне требовались доказательства — одни или другие. Я ничего не принимала на веру.
В ту ночь саннисайдское привидение снова дало о себе знать. Лидди спала в гардеробной Луизы на кушетке, и наступление сумерек служило для нее сигналом к возведению баррикад у дверей всех трех комнат. Покои Луизы располагались за винтовой лестницей, в конце восточного крыла — и лишь в крайней степени возбуждения Лидди осмелилась бы выйти в коридор после наступления темноты. Должна признаться, и меня та часть дома приводила в легкий трепет, но мы постоянно держали восточное крыло ярко освещенным, и постороннему человеку оно показалось бы даже веселым, во всяком случае до полуночи, когда в Саннисайде отключали электричество.
Итак, в пятницу ночью я улеглась в постель с твердым намерением сразу заснуть. Мысли, настойчиво лезущие в голову, я решительно отогнала в сторону и последовательно расслабила все мускулы по очереди. Я скоро заснула, и мне приснилось, что доктор Уокер строит новый дом прямо напротив моих окон. Я слышала стук молотка, а проснувшись, поняла, что кто-то стучит в дверь моей спальни.
Я вскочила с кровати. При звуке моих шагов тихий стук в дверь прекратился, и непосредственно вслед за этим из замочной скважины раздался свистящий шепот:
— Мисс Рэчел! Мисс Рэчел! — снова и снова повторял кто-то.
— Это ты, Лидди? — спросила я, держась за дверную ручку.
— Ради всего святого, впустите меня, — произнес тихий голос.
Лидди тяжело опиралась на дверь, ибо чуть не упала на меня, когда я распахнула ее. Она куталась в наброшенную на плечи красно-черную фланелевую юбку, лицо ее заливала зеленоватая бледность.
— Слышите? — она судорожно вцепилась мне в руку. — О, мисс Рэчел! Это призрак убитого стучится в дом.
Действительно, где-то поблизости слышался размеренный тихий стук. Он был скорее ощутим физически, нежели собственно слышен, и определить точный источник шума не представлялось возможным. То несколько ударов раздавались будто из-под пола, то стук доносился явно из-за стены.
— Это не привидение, — решительно заявила я. — Привидение не стало бы стучать, а проникло бы в дом через замочную скважину.
Лидди сильно дрожала. Я велела ей принести мне комнатные тапочки, и она принесла мне пару кожаных перчаток. Посему я разыскала свои вещи сама и собралась идти за Хэлси. Как и прежде, ночная тревога началась уже после того, как отключили электричество. В полутемном коридоре горел лишь один ночник. Я прошла к спальне Хэлси и к облегчению своему обнаружила мальчика на месте, спящего здоровым сном за незапертой дверью.
— Проснись, Хэлси! — я затрясла его за плечо.
Он зашевелился. Лидди топталась в дверях, не в силах оставаться в темном коридоре, но и не решаясь войти. Внезапно все ее сомнения как рукой сняло: с приглушенным воплем она влетела в комнату и судорожно вцепилась в спинку кровати. Хэлси медленно просыпался.
— Я видела его! — простонала Лидди. — Женщина в белом прошла в конце коридора.
Я не обратила на нее внимания.
— Хэлси! — настойчиво повторяла я. — Кто-то ломится в наш дом. Вставай сейчас же!
— Это не наш дом, — сонно пробормотал мальчик, а потом проснулся, оценив все-таки серьезность ситуации. — Ладно, тетя Рэй, — сказал он, зевая, — если вы дадите мне одеться…
Я сделала все от меня зависящее, чтобы выставить Лидди из спальни Хэлси. Обращения к здравому смыслу не произвели на Лидди никакого впечатления: она видела привидение и не собиралась выходить в коридор. Мне все же удалось отвести ее в свою спальню и уложить там в постель.
Стуки, прекратившиеся на некоторое время, возобновились, но стали как будто тише. Спустя несколько минут Хэлси появился в моей комнате и прислушался, пытаясь определить источник шума.
— Дай-ка мне мой револьвер, тетя Рэй, — сказал он. И я отдала ему револьвер, который нашла на цветочной клумбе. Хэлси увидел Лидди в моей постели и сразу догадался, что Луиза осталась в спальне одна.
— Я займусь этим, тетя Рэй, а ты иди к Луизе, хорошо? Вдруг она проснулась и испугалась.
Несмотря на бурные протесты Лидди, я оставила ее одну и направилась в восточное крыло. Возможно, проходя мимо зияющего провала винтовой лестницы, я несколько ускорила шаги. И я слышала, как Хэлси осторожно спускается по центральной лестнице. Стук прекратился, и наступила тишина, которая казалась почти физически ощутимой. А потом вдруг прямо из-под моих ног раздался женский визг — вопль ужаса, который оборвался так же внезапно, как начался. Я замерла на месте, скованная ужасом. Кровь застыла в моих жилах, и в наступившей за криком гробовой тишине сердце мое заколотилось так, словно собиралось разорваться. Скорей мертвая, нежели живая, я проковыляла на неверных ногах в спальню Луизы. Девушки там не было!
РАННИМ УТРОМ
Я стояла и смотрела на пустую постель. Одеяло было откинуто в сторону, и розовый халатик Луизы, висевший на спинке кровати, исчез. Тусклый ночник освещал пустую комнату. Я взяла лампу, но рука моя так тряслась, что я поставила ночник на место и кое-как добралась до двери.
В коридоре слышались возбужденные голоса. Навстречу мне бежала Гертруда.
— В чем дело? — воскликнула она. — Что за крик? И где Луиза?