Они вошли в комнату. На потолке висела голая лампочка, которая еще не успела как следует разгореться, на полу стояло два массивных торшера, довольно потрепанных.
— Пока я сидел, вся страна явно крепко подсела на этот развод с «экономными» лампами.
— Они экологичные, знаешь ли. Ты когда-нибудь слышал об экологии?
— Давай без сарказма. Им нужно минут пятнадцать, чтобы нормально разгореться. В этой стране люди уже и так живут в вечных сумерках, нам нужно больше света, а не наоборот.
Они огляделись вокруг.
В одном углу была двуспальная кровать, кажется, качеством получше, чем остальная мебель: с толстым основанием и гидроматрасом. Простыни, однако, не блистали чистотой, они выглядели изношенными и засаленными. Покрывало комком валялось в изножье. Эмили нагнулась, чтобы поднять его.
— Нет, — прошипел Тедди, — не трогай его, здесь может быть куча следов, которые мы не видим.
Рядом с кроватью стоял стеллаж, он обрамлял кровать как дополнительная стена. Но книг на нем не было, вместо этого полки, кажется, служили увеличенной моделью прикроватного столика. Тедди нашел пачку сигарет, зажигалку, упаковку презервативов, пару таблеток, лежавших отдельно, и пачку «Золофта». Еще там были две ручки и пара наручников.
Эмили прищурилась.
— Думаешь, пора отсюда валить? — тихо спросил Тедди.
Эмили показала на большое зеркало на стене:
— Тот, кто здесь живет, похоже, любит на себя посмотреть.
Она не собиралась уходить. Он указал ей на потолок, где тоже висело зеркало.
— Тот, кто здесь живет, похоже, любит рассматривать себя со всех сторон в процессе.
Также в комнате были маленький диванчик, кресло и стеклянный столик. На тумбочке напротив дивана телевизор. Стены голые, на диване и кресле нет ни подушек, ни пледов — ничего, что могло бы сделать комнатушку немного уютнее.
На стеклянном столике стояла бутылка чистящего средства. Рядом лежал клочок бумаги с беспорядочными каракулями. В записях можно было разобрать цифры, электронные адреса, отдельные слова и пару мелких рисунков — такие царапаешь, когда тебе скучно.
Тедди провел пальцем по стеклу и, взглянув на палец, заключил, что поверхность была чистой.
Он наклонился. На полу лежала открытка.
Он поднял ее и попытался разобрать корявый почерк. Унылая лампа наконец-то засветила нормально, и он смог прочесть, что открытка была адресована Польонену. Штемпель стокгольмский. Тедди прочитал:
«Ты у меня на крючке, Филип, не забывай. И я велел тебе прекратить.
Тедди поднял глаза на Эмили. Она выглядела усталой, волосы, которые весь день были аккуратно заправлены за уши, выбились и свисали на лицо. Он перевернул открытку, и Эмили тоже наклонилась ближе. На лицевой стороне была фотография белого кролика с красными глазами.
Тедди Тихо произнес:
— Пусть Ян, который не хочет сказать свою фамилию, или кто-то еще из «Редвуд» приедет сюда завтра и хорошенько обследует все здесь при дневном свете. И эту открытку нужно проверить.
Тедди снова прошел в кухню. Он отложил упаковку из-под «Фентанила» в сторону от остального мусора. Затем взял в руки скомканную липкую ленту и начал ее разворачивать.
— Его держали здесь.
— Филипа?
— Кого еще-то? Не могу сказать, как долго и с какого дня, но его точно держали здесь.
— Почему?
— «Фентанил». Знаешь, что это такое?
— Понятия не имею, но можно посмотреть в аптечном справочнике.
— Не нужно. Я знаю. Посмотри-ка сюда, видишь, «трансдермальный пластырь». Его используют при сильных болях. Лепишь прямо на кожу, и он выделяет морфин или что там в них используют. Обычный побочный эффект — сильная усталость. Три пустые упаковки в мусорке. Если кому-то прилепить сразу три таких пластыря — можно палить из пушек у него над ухом, а он даже не пошевелится во сне. Так работают профи.
— Ясно, но откуда ты знаешь, что Филип был здесь? Человек, который здесь живет, мог использовать этот пластырь для собственных нужд.
— Точно, пластырь сам по себе не доказательство. Но глянь-ка сюда.
Тедди протянул ей скомканную ленту, она вся слиплась, но Тедди удалось почти полностью ее распутать.
— Видишь?
— Нет. Липкая лента?
— Да, именно. Посмотри внимательнее.
Эмили наклонилась ближе.
— Лучше объясни. Я ничего не вижу.
— Вот здесь, крошечные волоски на липкой стороне. Это не с головы волосы и не от какого-нибудь животного. Не лобковая шерсть, даже не ворсинки с ткани. Эти волоски больше всего похожи на щетину. Я думаю, этой лентой кому-то, скорее всего, Филипу, заклеили рот.
Теперь Эмили уже не казалась усталой.
— Утром нужно сразу рассказать об этом Магнусу. Когда ты обычно встаешь?
— Через четыре с половиной часа.
Внезапный шум нарушил тишину. Звук был знакомый, но все равно неожиданный.
Кто-то стучал в дверь.
Жесткий диск
Четвертый день после пожара.
Родители Сесилии приехали с севера, из Умео. Они поселились в том же отеле и собирались остаться минимум на неделю. Вообще-то, им не стоило приезжать. Дети ходили в школу и садик, как обычно, а жить в этом отеле было довольно удобно. Страховая компания выдала им талончики на завтрак и обед. Конечно, Беньямину не хватало приставки, а Зайке — ее игрушек, но остальные родители все понимали и приглашали их в гости к своим чадам после садика или тренировки.
Сесилия забирала их к обеду, который они ели в ресторане гостиницы. Потом Беньямин мог насладиться бесконечным списком телеканалов, а Зайка строила домики на огромной кровати.
Но мама с отцом все равно решили приехать, и какая-то часть ее этому даже радовалась, стало как будто легче. Но родители и не подозревали, что сейчас больше всего ее тяготило.
Матс бодрствовал. По его словам, в крови у него был только парацетамол — и все.
Сегодня он сидел в постели, а на столике лежал свежий номер «Афтонбладет».
— Ты сам сходил за газетой? — спросила Сесилия.
— Да, спустился к киоску у входа. Доктор Ашраф считает, что меня можно выписать через пару дней.
— И где ты будешь жить?
— Я думал, что у вас. В гостинице.
— Сначала нам нужно поговорить.
Когда она вчера сказала ему, что видела содержимое его ноута, он ответил только, что думает, это они подожгли квартиру. Пусть теперь объяснит.
— Я вляпался в это не по своей воле.
— Матс, расскажи мне все.
— Я не могу. Не могу.
— Ты должен.
Он вздохнул и потянулся к стакану на тумбочке. Последние капли сока он всосал с громким хлюпающим звуком.
— Матс, ты должен мне рассказать.
— Ты хочешь развестись?
— Я не знаю. Сначала я хочу об этом поговорить.
— Это слишком трудно.
— Я знаю, но тогда я должна сказать тебе две вещи. Во-первых, я все равно люблю тебя.
Она заметила, как напряженное выражение его лица немного расслабилось.
— Во-вторых, я думаю, что тебе нужна помощь.
Дождь стучал в окно.
На следующий день она пришла снова.
Она продолжала просить его.
— Когда? — спрашивала она. Или просто: — Матс?
Он отворачивался, как и раньше.
Шли часы. В соседней комнате кто-то смотрел телевизор или слушал радио. За тонкими шторами царила унылая погода.
Пришла сестра, чтобы осмотреть Матса. Когда она вышла, Сесилия наклонилась к нему и прошептала:
— Я отнесу твой ноутбук в полицию, если ты сам не расскажешь все мне.
Он прикрыл глаза.
Но она знала, что он не спит.
На следующий день она разговаривала с медсестрой в коридоре. В основном с Матсом все было в порядке. Возможно, его выпишут уже завтра.
Сев у его кровати, она сразу поняла, что он не спит, хотя его глаза были закрыты.
— Расскажи сейчас, — сказала она.
Он не открыл глаз, но проговорил:
— Хорошо, я попробую.
Матс говорил медленно, делал долгие паузы и иногда как будто смотрел куда-то вдаль. Может, так было проще вспоминать или ему просто было слишком тяжело.
По его словам, это началось около полугода назад. У него возникли проблемы на работе, новый начальник постоянно кричал о повышении эффективности. Матсу пришлось отчитываться обо всех встречах, пересматривать всю деловую переписку, делать доклады каждую неделю. Он был на грани. И когда дома он искал близости с Сесилией, он чувствовал, что она отдалилась от него. Они почти не говорили, они не спали вместе больше пяти месяцев. Тогда он начал искать порно в Интернете. В чем-то это помогло ему с работой, он стал спокойнее. И ему ведь нужно было как-то самоудовлетворяться, раз с ней ничего не получалось. Через пару месяцев он попал на такие сайты, где девушки выглядели немного моложе. Почему-то он не смог остановиться.
Затем его повествование потеряло четкость. Он сказал, что «продолжил смотреть ту мерзость». Но этим дело не ограничилось: с ним связались какие-то люди, у которых были те же интересы. Он не объяснил, как или когда, но она поняла, что его тоже нашли через Интернет. Они хотели обмениваться «материалом», как Матс это называл, и объяснили ему, как можно получить доступ к другим местам и контенту, который отличался от «обычного». Хотела бы она знать, что считалось «обычным».
Нет, он не хотел «глубже погружаться во все это». Он собирался пойти к психологу, он понимал, что то, чем он занимался, ненормально. Он пытался обращаться к разным врачам, даже набирал номер, но так и не решился.
Тогда он не думал, что на него могут заявить. Сколько раз он пытался завязать с этим, однажды его хватило на несколько недель, но когда на работе стали сокращать людей, когда бесконечный стресс вернулся — он снова сидел перед монитором.