Клиентом был заместитель финансового директора одного среднего по размеру шведского предприятия, связанного со здравоохранением. Когда они наконец встретились и он стал задавать вопросы, то Эмили по большей части отвечала одно и то же:
— Прошу прощения, но этот вопрос мне нужно обсудить с партнерами… К сожалению, я не могу вам ответить, не переговорив с кем-то из партнеров.
Но сейчас она была сама по себе. Сейчас ответственность на ней.
На ней и ни на ком другом.
Вскрыть дверь в погреб оказалось нетрудно. Тедди вспомнил свой комментарий по поводу двери на Фатбурсгатан, когда Эмили подозрительно на него покосилась.
Навыки остались, да и за пятнадцать с тех пор прошедших лет замки не сильно изменились. Этот замок был к тому же старым, да и дверь оказалась хлипкой, иначе одной отвертки не хватило бы.
Он стоял в кладовой. Пол был каменный. По потолку тянулись провода сигнализации. Ее он отметил интуитивно, хотя она и была скрыта за вентиляционной решеткой — очевидно, старые ухватки прочно в нем застряли. Сигнализация, кажется, была выключена, так как один, а может и несколько человек находились в доме, но он все равно остановился и прислушивался, стараясь уловить малейший звук. Вдоль стен выстроились простые деревянные полки, а на них лежали сотни винных бутылок. Окна были высоко под потолком. Здесь было всего на пару градусов теплее, чем на улице.
Оглядевшись, он увидел еще три велосипеда, кажется, сломанных. Он остановился и снова прислушался. Было тихо.
Он прошел через следующую дверь. Похожая комната, но вместо винных бутылок там стояли два больших холодильника у одной стены и длинный стол из нержавейки у другой. Пол был такой же, как в винном погребе. Он еще раз прислушался и осмотрелся. На потолочных балках висели крюки, цепи и что-то, похожее на вешалки.
Кажется, на одной из каменных плиток он увидел следы крови.
Среди комнаты стоял стул, его сиденье и спинка были обклеены скотчем.
Что это? Бледный свет из окна осветил поверхность стола. В ящике на полу он увидел что-то вроде кухонного комбайна. Кажется, это мясорубка. Тогда он понял: здесь свежевали и разделывали животных. Холодильник, где дичь можно было развесить. Было еще две двери. Он выбрал дверь направо.
В этой комнате оказалось теплее. Стены и пол покрыты белой плиткой. В одном углу джакузи, у стены — огромная душевая кабина с двумя душами. Он увидел стеклянную дверь и за ней заметил светлые скамьи сауны. Это было, похоже, то, что называется спа.
Он вышел и попал в коридорчик с еще пятью закрытыми дверьми. Он открыл одну из них и снова увидел холодильник для мяса. За второй дверью находилась котельная. Третья дверь вела в прачечную. Открыв четвертую, он попал прямо в до отказа забитую кладовую. На полках лежали лыжи и лыжные ботинки, несколько старых санок, столярные инструменты, старый телевизор и новая плазма, картонные коробки с различными надписями, бра и гора прочего хлама. На полу стояли диван, пара кресел и раскладной стол. Все это выглядело старым и потрепанным.
Он открыл последнюю в коридоре дверь.
За ней оказалась лестница, которая вела наверх.
Он очутился в большом холле. В середине его стоял деревянный стол с двумя высокими подсвечниками. На потолке висела латунная люстра. Вверх вела еще одна широкая лестница. Дверь наружу была на самом деле распахнута, как им и показалось, еще когда они продвигались к дому. Шторы были задернуты, и двойные двери в остальную часть дома закрыты.
Он осторожно открыл их и увидел просторную комнату, салон. Снова задернутые тяжелые шторы с золотыми кистями. В одном углу размещались камин с канделябрами на каминной полке и оленьей головой на стене над ней, два дивана с креслами и стеклянными столиками. На полу лежало два красных ковра, очевидно, дорогих. Большая часть одного из них была закрыта белой клеенкой.
На клеенке лежали два человека.
Они не шевелились.
Всю дорогу к дому Эмили держала телефон у уха.
Тедди прошептал ей, чтобы она зашла, и все. Он провел ее через винный погреб, через другие комнаты в подвальном этаже, вверх по лестнице, через холл в какую-то большую комнату, типа салона.
Она стала осматриваться и едва не уронила трубку на пол.
Тедди стоял, склонившись, над безжизненным телом. Чуть в стороне от него лежало еще одно.
— Это Филип, — громко прошептал он с другого конца комнаты. — А второй — Ян.
Эмили четко видела красные брызги на белой клеенке под Филипом. Это напомнило ей широко раскрытые глаза Анины. А это был тот человек, на которого Анина хотела заявить за изнасилование.
Нетвердым шагом она подошла ближе, склонилась над клеенкой и почувствовала, как у нее свело желудок. На несколько секунд ей показалось, что сейчас ее вырвет. К нёбу подступила кислая волна из желудка.
Она вытащила из сумки салфетку и промокнула губы. Так не пойдет, ей нужно заняться работой. И здесь полумертвый человек, которому нужна ее помощь.
Она подошла еще ближе и села на корточки около Филипа.
Он лежал, прижавшись щекой к полу. Его лицо было трудно узнать. Нос казался кровавым комком, а глаза так опухли, что превратились в щелки. Ухо было разорвано и все в крови, губы лопнули. Изо рта и ушей бежала кровь. В полуметре от него на полу — похожее на зубы.
— Он дышит и жив, я проверил.
Тедди повернулся к ней.
— И это я положил его на бок, лицом вниз. Но я не уверен, что он выживет. Я бы сказал, что он получил сильное сотрясение и голова вся разбита. Кто-то его серьезно обработал. Я позвонил в «Скорую», но больница здесь далеко, так что пройдет какое-то время, пока они приедут.
Эмили почувствовала, что ее дыхание участилось.
— Мы можем что-то еще сделать?
— Вряд ли. Крови не так много, но я не знаю, что сломано. Его, может быть, опасно поднимать. Самое важное — чтобы был доступ к воздуху, они так сказали в 112. Ян тоже жив, он не так сильно пострадал.
Эмили поняла, что сейчас ничем не сможет помочь Филипу. Она подошла к Яну.
Он лежал на боку, подтянув колени к подбородку. Волосы растрепаны. Над бровью была царапина, щеки красные. Видимо, на него тоже напали, но, насколько она могла видеть, крови не было.
Она нагнулась.
Его широко раскрытые глаза встретили ее взгляд.
— Как вы? — спросила она.
Он медленно сел и сплюнул кровью.
— Справлюсь. Но что с Филипом?
— Он выживет. Мне так кажется, — ответил Тедди.
Ян массировал запястья.
— Они и меня забрали.
— Кто? — спросила Эмили.
— Те, кто похитил Филипа.
— Где они сейчас?
— Я не знаю. Они сбежали.
Ее вопрос оборвался резким звуком. Он раздался снаружи. Похоже на выстрел.
Она подошла к окну и, приподняв штору, взглянула на заснеженный сад. Она никого не увидела.
Тогда снова раздался тот же звук, еще один выстрел.
— Я выйду посмотреть, что происходит. Ждите здесь, — сказал Тедди.
Эта квартира была тюрьмой. А мир вокруг — полем боя.
Невероятно мрачное место. Место, где сейчас все нужно исправить. Иначе Карл-Юхан не знал, чем все это закончится. Что ему делать с самим собой.
Двадцать минут назад позвонил Магнус и рассказал, что Эмили, похоже, нашла дом, где держат Филипа. Он дал Карлу-Юхану адрес и сказал только:
— Поддержите друг друга. Я позвоню, когда больше узнаю.
Титти сидела рядом с Карлом-Юханом, когда он положил трубку. Ее лицо было белее снега, лежавшего на карнизе. Она-то определенно не хотела его поддерживать, не хотела говорить. Его это полностью устраивало.
Он все равно не мог подобрать слов.
А то, что Каролина рассказала ему о своей причастности ко всему этому?
Сейчас ему, честно говоря, не до этого.
Дело в том, что Карл-Юхан знал этот адрес. Там была усадьба, которая вот уже минимум полгода как выставлена на продажу. Он, к сожалению, не знал имени владельца, но его хороший друг, Том Крона, недавно упоминал о продаже.
Где-то в миле оттуда было жилище Тома и Кристины. Они уже десять лет жили в поместье Лагербю. Карл-Юхан вспомнил, как осенью был там в засидке на охоте.
Карл-Юхан обожал ждать в засидке. При обычной травле, которая проходит позже, зверя гнали по лесу, охотники сидели себе спокойно на пятых точках и ждали — это было как-то менее спортивно. Но в засидке — здесь ты сам выслеживаешь косулю, а не она несется прямо на тебя.
Крона владели чуть более чем тысячью гектарами угодий, записанными как сельскохозяйственные земли. Так они платили меньше налогов и могли получать определенные субсидии от ЕС.
Где-то три четверти этих угодий составляли леса, остальное — поля и пастбища. Конюшни и выгоны они сдавали каким-то заводчикам, а гравийный карьер — горнодобытчику «СВЕ Шахт», но валкой лесов Том Крона занимался сам. Кроме того, охотничьи угодья здесь были фантастические.
Карл-Юхан знал, что Титти всегда мечтала жить в такой усадьбе. Может, им стоит приобрести то место, о котором говорил Том, размышлял он.
Карл-Юхан вспомнил, как он стоял рядом с Томом. Лес был густой, на маленьком возвышении лежал олень, которого уложил Том. Выстрел эхом прокатился по владениям.
Том положил зверя на правый бок. Он уже перерезал ему горло и собирался подготовить тушу.
— Вот это настоящий старый дьявол, — сказал он. — Неплохой экземпляр. Как раз таких и нужно валить на охоте.
Карл-Юхан кивнул.
— Никак не могу смириться, что я уже готов был выстрелить, когда ты меня опередил.
— Такова жизнь.
Том наклонился и отрезал животному половые органы. Потом он вспорол тушу вдоль живота.
— Но это в последний раз, — сказал он.
— Почему?
— Мы продаем Лагербю.
— Что? Я не знал.
Перчатка Тома покраснела от крови, бежавшей из тела зверя.
— Это так неприятно, Карл-Юхан, я бы предпочел, чтобы ты никому не рассказывал, даже Титти. Но у нас нет больше средств. На нас здесь довольно большие кредиты, и с лесом и добычей гравия все пошло не совсем так, как я предполагал. Жаль. Даже Ян еще не в курсе. Я даже не знаю, как ему сказать.