— Прости, что втянула тебя в это, — удрученно пробормотала я.
— Ты не должна извиняться, — резко перебил меня он. — Это ты меня прости, что оставил тебя вчера с Адамом и Франтишеком.
— Я сама этого хотела, — возразила я. — И, как видишь, ничего страшного не произошло. Эти любезные господа даже простили меня за мое невоспитанное бегство и сдержали свое обещание помочь с Фабиолой. Кстати, — я взглянула на часы, — до часа Икс осталось немногим более часа.
— Как раз успеем перекусить. Здесь недалеко.
— Скажи, — вдруг осенило меня. — Вацлав — это твое имя от рождения? Тебя так называла Эвелина, а Адам с Франтишеком почему–то звали Венцеславом.
Гончий чуть заметно поморщился при упоминании вампиров и ответил:
— Вацлав — мое настоящее имя. Венцеславом меня звали вампиры на латинский манер.
— И ты не менял свое имя за все эти годы? А как же конспирация?
— Я ведь не очень–то общителен. — Он взглянул на меня исподлобья. — До того как изобрели паспорта, я представлялся людям разными именами. Сейчас у меня российский паспорт на имя Вячеслава Волкова. С людьми я практически не общаюсь. Да и среди вампиров у меня знакомых мало, так что немногие знают меня как Вацлава. Это в основном ребята из моей команды, коллеги из других стран и старейшины. Среди Гончих тоже не принято называть себя чужими именами. Настоящее имя напоминает о том, что привело нас в вампиры, а воспоминания придают силы в борьбе с преступниками. Для конспирации у всех ребят из моей команды есть паспорта на другие имена. Но между собой мы называем себя своими именами или кличками.
Действительно, припомнила я, при знакомстве с Гончими меня удивили их иностранные имена — Вацлав, Ирвинг, Шон, Джаспер, Лаки. А Ирвинга еще и Викингом кличут за скандинавскую внешность и могучую силу.
Один из наших русских соседей откинулся на спинку стула и громко захрапел. Вацлав метнул на него такой испепеляющий взгляд, словно хотел убить. Но спящий проснулся не от этого. Один из зеленых чертей вскочил на стол и принялся отплясывать гопака между кружек. Спящий вдруг подскочил на месте, открыл глаза и в ошеломлении уставился прямо на черта. Невероятно, он его видит!
— Тут это… — забормотал мужчина, тыча пальцем прямиком в черта.
— Глядите, Степан проснулся! — оживились его приятели и подвинули к нему полную кружку. — Держи, Степан!
Тот затряс головой и испуганно выдавил, продолжая тыкать пальцем в черта, который, ничуть не боясь разоблачения, показывал ему козу.
— Черт! С рогами!
— Ну ты, брат, напился! — загоготали его приятели.
В этот момент компания за соседним столом затянула песню. Черти с улюлюканьем закувыркались рядом. Вацлав заскрежетал зубами, и я поторопилась его отвлечь:
— Выходит, пьяные могут видеть потусторонний мир?
— А я тебе что говорил? Помнишь нашу первую встречу, когда я привозил тебя на место убийства Софии? Непонятно, что тогда послужило основной причиной твоих видений: то ли действие вируса и перестройка организма, то ли коньяк, который ты тогда выпила в кабинете своего начальника.
И в самом деле, Однорог в тот день угостил меня бокалом «Реми Мартен», пытаясь задобрить после того, как я застала его с секретаршей.
— А как ты думаешь, почему я снова могу видеть призраков? — задала я мучивший меня вопрос.
— Я думаю, это могут быть последствия ментального допроса, — тяжело сказал Гончий. — Как ни крути, это серьезное воздействие на память и подсознание. А видения снова возникли вскоре после него.
В моей памяти всплыло предупреждение, которое мне зачитывал Ипполит перед началом процедуры: «В результате ментального допроса возможно развитие психических расстройств, неврозов, психозов, неврастении, панических атак, фобий…» Вот только о способности к ясновидению там ничего не говорилось. И мое теперешнее состояние без всяких сомнений диагностировали бы как шизофрению.
— Ты думаешь, я сумасшедшая? — с упавшим сердцем спросила я.
— Я думаю, что ты — видящая . А так как для вампира это ненормальное состояние, то легко предположить, что оно возникло из–за вмешательства в твой разум.
— Но ведь я стала видеть не сразу, — не согласилась я. — С ментального допроса до того момента, как я встретила духов в аэропорту, прошло несколько дней.
— Ты ведь все это время была под арестом, а в аэропорту впервые попала в людное место, — напомнил Вацлав.
— Хочешь сказать, что в особняке Гончих не было никаких духов и призраков, иначе я бы увидела их еще там? — уточнила я.
— Похоже на то, — скупо отозвался он. — А вот в Подземном Граде призраки водятся. Поэтому я тебя и хотел сразу увести оттуда. Представь на минутку, сколько интриг и заговоров, державшихся в строжайшей тайне, плелось в этом подземелье. И все это происходило на глазах у призраков. Как думаешь, если появится человек, способный их видеть и слышать, как долго он проживет на свете после того, как Адам узнает о его способностях?
Кусочек сыра встал у меня поперек горла.
— Но Якуб и Эвелина не рассказывали мне ничего такого, — тихо откликнулась я.
— И это твое спасение, — серьезно заметил Вацлав и добавил: — Адам знает о существовании в подземелье призраков. Как–то к нам спускалась пара магов, которые их увидели. И услышали. С тех пор ни один маг не переступал порога Подземного Града. Это табу. А то, что ты, будучи вампиром, видишь потусторонний мир, это вообще нонсенс.
— А что стало с теми магами? — робко спросила я.
Вацлав ничего не ответил, только еще больше помрачнел.
А я торопливо влила в себя глоток воды. Ничего хорошего с бедолагами не стало, это точно.
В этот момент черти, скачущие в проходе, брызнули в стороны, как тараканы, застигнутые на кухне в момент ночного пиршества и испугавшиеся света. Оборвалась недопетая приятелями песня. Черт, раскачивающийся на люстре, торопливо спрыгнул вниз, чуть не сломав себе шею, и юркнул под лавку. Точно так же, перепугавшись неизвестно чего, скатились со столов другие резвящиеся черти и скрылись из виду, забившись по углам и под стулья. Словно ветром сдуло и никотиновых духов. Интересно, что их так напугало?
Я посмотрела за спину Вацлава, на вход в зал, где пришедшие недавно музыканты наигрывали веселую мелодию, и увидела рядом с ними двух парней и двух девушек, которые, весело болтая, крутили головами в поисках свободного места. Компания неподалеку от нас как раз расплачивалась с официантом, и вновь прибывшие заторопились, чтобы занять их столик. Неожиданно в зал из коридора влетел зеленый черт и метнулся по проходу, собираясь обогнуть молодежь. Одна из девушек, хорошенькая высокая брюнетка с каре, всего лишь бросила короткий взгляд через плечо, и черт резко затормозил, словно споткнулся о невидимую преграду, и шарахнулся в сторону, прячась под стол. Не успела я удивиться этому происшествию, как компания приблизилась к нам. Вторая девушка, шатенка с живой мимикой, с заколкой в виде цветка в длинных волосах, и ее парень прошли мимо, разговаривая между собой по–чешски и даже не взглянув на нас. А вот брюнетка чуть замедлила шаг, повернула голову, встретившись со мной взглядом, и в ее глазах вдруг вспыхнула такая неприязнь, что я невольно подалась назад, упершись в спинку стула. Губы девушки презрительно скривились, и она прошла мимо.
А у Вацлава вдруг сделался совершенно темным взгляд.
— Магичка, — едва слышно процедил он, глядя в спину брюнетке.
— Она маг? — переспросила я, сразу вспомнив свою московскую соседку Настю. Раньше мы были с ней очень дружны, вместе ходили по магазинам и запросто забегали друг к другу на чай, чтобы обсудить дела сердечные или последние тенденции моды. Но стоило мне стать вампиром, как Настя принялась меня избегать. Все выяснилось, когда Аристарх провожал меня до дома и случайно столкнулся с Настей. Я узнала, что моя соседка — маг, а маги с вампирами уживаются так же, как кошки с собаками. — Я думала, она меня испепелит взглядом на месте, — добавила я с опаской.
— Эта не сможет, — уверенно сказал Вацлав. — Сил не хватит. Мелкая сошка.
— А что, — с дрожью уточнила я, — есть такие, которые это умеют?
— Есть, — веско кивнул Вацлав. — И лучше нам с ними никогда не встречаться.
Интересно, как он с такой легкостью определяет ее потенциал? Я вот даже узнать мага в толпе не смогла.
А когда магичка со своими друзьями уселись за столик в конце зала, началось самое интересное. Черти повылезали из–под столов, никотиновые духи повыползали из тени, и все вместе они устремились к выходу, торопясь покинуть зал будто по сигналу пожарной тревоги.
С их уходом в пивной стало значительно спокойней. Примолкли песни, стали тише разговоры, не стучали по столам кружки, как будто все любители пива мигом протрезвели. Многие засобирались домой, и к тому времени, когда официант принес нам горячее, зал опустел почти наполовину. Хотя в соседних помещениях было по–прежнему шумно. Я была даже благодарна магичке за эту тишину и отсутствие пьяной суеты.
Так, что там у нас вкусненького? В моей тарелке оказалась четвертинка курицы с золотистой корочкой, свиная лопатка, горка вареной картошки, немножко кислой капусты и жареная колбаска. Блюдо Вацлава выглядело куда более внушительным. Это была половина подрумяненной свиной рульки, навевающая сцены из Средневековья, когда на вертеле зажаривали целые мясные туши.
У нас оставалось не так много времени, и мы набросились на еду. Неизвестно, как долго продлится эта ночь, а сил нам понадобится много. Что–то мне подсказывало, что так просто Фабиола нам все свои тайны не выдаст и от этой девчонки можно ждать только неприятности. Недаром Вацлав перед выходом из отеля проверил, взяла ли я с собой его кинжал. «На всякий случай», — сказал он. Но вид у него при этом был такой, как будто он не сомневался, что кинжал мне сегодня понадобится.
Башта оказалась сытной и сочной, но особого впечатления на меня не произвела. Так же как и кнедлики из теста, рыхлые по консистенции и похожие по вкусу на булки. Французская кухня, которой меня потчевали на званом ужине в Париже, была куда более изысканной и аппетитной. Чешская кухня, должно быть, хороша для закуски к пиву. Но так как от пива мы отказались, то оценить ее вкуса по достоинству у меня не получилось. Хотя я и заверила Вацлава, что ничего вкуснее в жизни не ела, кажется, он все–таки мне не поверил. Не отказалась я отведать и свиного колена, млея при мысли о том, что со стороны мы, должно быть, выглядим влюбленными, которые едят из одной тарелки. Хотя о какой любви и романтике речь? Если бы Вацлав хотел пригласить меня на свидание, он бы выбрал более подходящее место, чем шумная пивнушка. Не стоит видеть романтику там, где ее нет. И наш ужин не свидание влюбленных, а скорее бизнес–ланч, на котором обсуждаются рабочие вопросы нашей совместной поездки.