— И не уговаривай! Я его подарила тебе, а подарки назад никогда не беру. Нет, нет и нет! Слово зейры! — Полуобернувшись, я с самым миролюбивым выражением лица следила, как она начинает бледнеть. — Не расстраивайся, все будет хорошо. Если эти злые повелители спросят, так и скажи, что я сама тебе его подарила. А я от своих слов никогда не откажусь.
От расстройства девчонка даже не заметила, что я пару раз помянула повелителя во множественном числе, и не стала протестовать или спорить. И это лишнее доказательство, что я сделала правильные выводы насчет двойников и что все они тут — одна команда, слаженно и умело играющая против несчастных попаданок.
Я распахнула двери и решительно вышла в безлюдный и тихий зал. Все понятно, коллег уже развели по камерам. По-другому я просто не могу называть эти удобные спальни, для меня всегда место, где человека запирают против его воли, будет именно камерой.
Глава 13Судьба делает оверкиль
Лотти все же побежала за мной следом и даже про платье больше не заикалась. Вообще ни о чем не заикалась, показывала дорогу и молчала. А выведя меня через черный ход в сад, кивнула на дорожку, ведущую к виднеющейся между кустами беседке, буркнула, что гулять можно там, и исчезла.
«Побежала жаловаться или инструкции новые требовать», — хмыкнула я и медленно пошла по посыпанной чистым желтым песочком дорожке. День заметно клонился к вечеру, красноватое разбухшее солнце висело низко над дальними холмами, от кустов и деревьев протянулись расплывчатые длинные тени.
Этот сад мне нравился. В нем все было именно так, как любила я. Вольготно раскинувшиеся кусты, мелкая кудрявая травка спорыш вместо модного в моем мире стриженного под арестантов газона, усыпанные спелыми яблоками и грушами деревья чуть в стороне от дорожки…
Мне вдруг так захотелось пойти к ним, поднять с травы чуть мятую сочную грушу…
Я с тоской оглянулась на беседку. Определенно меня там кто-то ждет, и этому кому-то очень не понравится мое самовольство. Но с другой стороны… «Лотти ведь не сказала точно, а просто разрешила там гулять, и догадка про сюрприз — это мое личное предположение. Значит, никаких претензий ко мне за то, что пошла немного не туда, быть не может», — бормотала я, решительно сворачивая с дорожки к яблоням.
На траве, как ни странно, груш и яблок валялось немного, и из этого следовало, что их недавно собирали. Я подобрала огромную грушу, обтерла краешком многострадальной туники и с аппетитом съела, впервые за последний час забыв про утопленную рыбу. Потом съела еще одну, оглянулась, ища, куда бы запулить огрызок, и увидела неподалеку в траве ярко-синее пятнышко.
Не знаю, нашелся бы человек с железной выдержкой, способный развернуться в такой момент и уйти, не рассмотрев находку. Я к таким не отношусь. Поэтому выпустила из руки огрызок и пошла на синий маячок, как бабочка на свет фонаря. И уже через минуту держала в руках маленькую, выточенную из дерева куколку в нарядном платьице из синего шелка. Явно земного покроя платьице.
По сердцу словно ледяной ветер пронесся. Значит, все-таки рожают они детей, эти женщины из гарема. И тогда я начинаю не просто не любить, а дико ненавидеть тех, кто разлучает матерей с детьми. Может, это оттого, что самой не досталось материнской любви, но у меня к такому всегда было резко отрицательное отношение.
Я спрятала куколку за пояс и медленно поплелась назад, фруктов как-то разом расхотелось. Выйдя на дорожку, свернула к беседке и сразу обнаружила, что гуляю уже не одна.
Бежавшего впереди меня по дорожке мужчину я узнала по спине, слишком хорошо ее рассмотрела, когда он в ярости уходил из моей комнаты позапрошлой ночью. Если честно сказать, даже немного полюбовалась на нее вопреки своему сердитому настроению. Мужских спин, накачанных и не очень, мне довелось видеть немало. В жаркий полдень в раскопе видишь перед собой именно их — не менее пары десятков загорелых, блестящих от пота мужских спин. Но стройных и широкоплечих, как у спортсменов, обычно не наблюдается.
А у моего гостя спина была красивая. Я и сейчас не могу глаз оторвать. И ноги хороши — длинные, ровные.
«Так, а с чего это я вдруг на мужские ноги заглядываться начала, — вдруг возник в голове резонный вопрос, — если мне от них, кроме неприятностей, ничего не светит? Или это у них тут груши такие… галлюциногенные? Тогда за собой нужно тщательно проследить, особенно теперь, когда мои подозрения в уверенность переходят. Задел, значит, хозяина красивой спины мой отказ, вот он и придумал мне прогулку, романтик-самоучка».
А ноги в этот момент уже добежали до беседки, легко перепрыгнули через нижние ступеньки и застыли на верхней, отдыхая, пока их хозяин вертел светловолосой башкой во все стороны, пытаясь что-то рассмотреть в кустах.
Ну конечно, я сразу поняла, что именно так настойчиво ищет блондин. Но это ведь его проблемы, а не мои? Вот и шла себе не спеша, наслаждаясь видом яблонь, кустов, травы и его ног.
И тут он наконец перестал озираться, как-то потерянно повернулся в мою сторону и вдруг замер, как будто обнаружил не меня, а по меньшей мере Медузу Горгону.
Я его тоже оглядела, неторопливо и как можно равнодушнее. Ведь он же пока не догадывается, что уже опознан? Да и рассматривать там уже особо нечего, я почти все со спины изучила. Одежду песочного цвета и того покроя, что сыновья Диморбиуса носили, светлые волосы пшеничного оттенка, свободной гривой лежащие на плечах. Осталось лишь лицо, и оно оказалось довольно симпатичным, если не обращать внимания на глуповато-растерянное выражение.
Впрочем, вскоре это выражение сменилось на удивленное, потом на досадливо-недовольное и, наконец, стало приветливо-вежливым.
Ну да, поглядывала я на него, а на что еще смотреть, если я хоть и медленно, но верно приближаюсь к беседке, на ступенях которой он стоит?
Нет, уже не просто стоит. Окончательно пришел в себя и решился на активные действия.
— Таресса? — Лжеповелитель протянул мне руку в приглашающем жесте. — Рад вас видеть.
— Мы знакомы? — подняв брови в притворном изумлении, холодно произнесла я, продолжая так же неторопливо шагать дальше.
— Э-э-э… — снова растерялся он и молчал так долго, что я уже почти прошла мимо.
Успев рассмотреть явно специально оборудованную для этой встречи беседку. Ну не постоянно ведь лежат тут на широкой скамье шелковые покрывала и подушки? И явно не всегда стоит на столике компания бутылок и графинов в окружении вазочек и бокалов.
— Я вас видел в день осеннего бала, — вслед мне торопливо признался он.
И ни капли не соврал. Моя безошибочная память уже подсказала, где я раньше видела это лицо. Только в тот момент оно было очень мужественным и озабоченно-серьезным. Этот парень находился среди тех воинов, что бежали нам навстречу, когда эрг уводил меня от корчившегося на полу мэра.
— Меня в тот день сотни гостей успели изучить во всех подробностях, — непримиримо буркнула я и не думая останавливаться.
Он спрыгнул со ступенек, в несколько прыжков догнал меня и пошел рядом.
— Эта скотина в полной мере наказан за свои выходки, больше он не сможет никого… обидеть, — угрюмо сообщил то ли стражник, то ли двойник повелителя и попробовал ухватить меня за локоток.
Однако попытка перейти к романтической части запланированного сюрприза блондину снова не удалась. Едва услышав его слова, я вдруг с необычайной яркостью вспомнила историю с мэром и все свои недавние обиды и переживания, резко остановилась и негодующе уставилась ему в лицо.
— И это всё?!
Мужчина явно опешил от неожиданности, но не отступил, продолжая стоять почти вплотную, пока я, едва не рыча от нахлынувшей ярости, бросала ему в лицо гневные слова.
— А то, что «эта скотина» меня чуть не изнасиловал на глазах трех сотен зрителей, совершенно ничего не значит? И что передо мной тут никто даже не извинился за такое поведение вашего гостя? А та девочка, вызванная Терезиса, которую мэр практически искалечил? А то, что он уже не в первый раз проворачивает такую аферу и никто этого словно не замечает, тоже пустяки?
— Но Таресса, ты пока не знаешь… — Он снова попытался захватить мой локоть, и я весьма ощутимо этим самым локтем его отпихнула.
— Да, вот именно! Ничего не знаю, совершенно! Как это ты заметил? Просто невероятная сообразительность! Ты, наверное, тут самый умный, да? А в твою необычайно умную голову приходила такая простая мысль, что, прежде чем играть с кем-то в шашки, нужно сначала рассказать ему правила игры? Или приятно все время выигрывать у новичков? Легко, знаешь ли, чувствовать себя самыми умными и сильными, нападая на слабых и беззащитных!
— Таресса, — в который раз безнадежно воззвал блондин к моей рассудительности, словно не замечая, что она благополучно издохла, — все не так, совсем не так, как представляется с первого взгляда.
— Да? — едко фыркнула я, закипая все сильнее. — А ты думаешь, что-то становится понятнее на второй или третий взгляд? Толпа повелителей, которые то служат простыми лекарями и охранниками, а то ходят с масками на морде по спальням пленниц? Или темноволосые служанки, которые этими повелителями вертят как хотят? Или подсадные избранницы, которые ловко направляют новеньких туда, куда вам выгодно? Или ты сам, отчего-то решивший, что после того, как я сказала тебе «нет», можно попытаться пойти другим путем? Накормить меня отравленной рыбой, напялить порнографическую тряпку и заманить в эту беседку?
— Что?! — потрясенно выдохнул он. — Ты… ты меня узнала? Но как? Таресса, все не так, совсем не так… и какая еще рыба?
— Спроси у своей сообщницы Лотти, — зло отрезала я, уверенная, что не ошиблась. — Кстати, порнографическое платьице я ей подарила… ей пойдет. А теперь пропусти меня, пора возвращаться в камеру.
— Подожди! — Мужчина все-таки схватил меня за руку и резко развернул к себе. — Я все объясню…
— А я не желаю слушать! Нет, нет и нет! Слово зейры! — в запальчивости рявкнула я, с ненавистью глядя блондину в лицо.