«Вчера видела Вулфа, – пишет Ванесса Роджеру Фраю 27 мая 1915 года. – Он и сам подавлен. У Вирджинии день на день не приходится: то она разумна, а то выходит из себя, и с ней трудно. Приходится терпеть, ничего другого не остается. Он надеется, что ей станет лучше, и тогда ее можно будет положить в обыкновенную больницу, а не в психиатрическую, что, на его взгляд, привело бы к катастрофическим последствиям. Весь вопрос в том, хватит ли сил у сиделок. Сам Вулф находится в таком состоянии, когда ему уже безразлично, что происходит, и это производит довольно тягостное впечатление. Что тут скажешь?»
2
Хогарт-хаус, как и Блумсбери, – место для английской литературы ХХ века значимое. Значимым, собственно, является не сам Хогарт-хаус, а «Хогарт-пресс» – частное, семейное издательство Вирджинии и Леонарда Вулфов. Решение купить печатный станок и самим выпускать книги совпало с днем рождения Вирджинии:
«Не припомню, когда у меня был такой замечательный день рождения, – разве что в детстве. По возвращении пили чай и приняли решение купить три вещи: во-первых, если получится, Хогарт-хаус; во-вторых, печатный станок и, в-третьих, бульдога Джона. Все три идеи мне очень по душе, особенно печатный станок».
Мартовский день 1917 года – когда Леонард и Вирджиния, приехав из Ричмонда в Лондон, шли в сторону Холборна по Фаррингдон-стрит и увидели в витрине магазина небольшой печатный станок, именно такой, как хотели, – запомнился обоим. В этот день, заказав станок, они из авторов превратились в издателей с собственной, домашней типографией, и это превращение обошлось им всего-то в 40 фунтов стерлингов (сумма, впрочем, для Вулфов, живших в основном на 400 фунтов в год – доход от наследства Вирджинии, – не такая уж скромная). Как бы то ни было, покупка имела далеко идущие последствия.
Приобрести и установить станок – сначала в столовой, а потом в подвале Хогарт-хауса – особого труда не составило. А вот выучиться набирать, печатать и переплетать книжки, даже совсем небольшие и без иллюстраций, оказалось делом непростым. И это при том, что приказчик заверил Вулфов: наука это нехитрая, «счастливым обладателям» печатного станка достаточно будет ознакомиться с шестнадцатистраничным техническим руководством, только и всего.
Технического руководства, однако, как в таких случаях обычно и бывает, оказалось недостаточно, и только спустя месяц Вирджиния не без труда овладела набором; пригодилось и ее еще детское хобби – переплетное дело. На первых порах, пока в издательстве не появились помощники, в ее обязанности входило и общение с книготорговцами; Вирджиния развозила выпущенные издательством книги по магазинам и складам. А Леонард довольно быстро, со свойственными ему энергией и целеустремленностью, овладел печатным процессом. И оба в первые же месяцы пожалели о своем приобретении.
«Я поняла, что на печатное дело уйдет вся жизнь», – писала сестре Вирджиния.
«Если бы знал, никогда бы не купил эту проклятую штуковину! Отныне не буду делать ничего другого», – досадовал Леонард.
Времени на овладение новой профессией и впрямь уходило много, результаты же – поначалу, по крайней мере, – особого оптимизма не внушали. И это при том, что дотошный, ответственный Леонард с утра до позднего вечера вычитывает гранки. Что ему в помощь нанят близкий друг Литтона Стрэчи – добродушный, покладистый, технически «оснащенный», хотя и не слишком обязательный Ральф Партридж, который занимается всем понемногу: набором, корректурой, чисткой механизма, брошюровкой, упаковкой и рассылкой. И которым требовательный, деспотичный Леонард вечно недоволен.
Леонард, впрочем, тиранит всех домочадцев, не только Ральфа – привык на Цейлоне к роли сахиба. Тиранит Вирджинию – чтобы та поменьше работала; боится, как бы усталость и перевозбуждение не спровоцировали рецидив болезни. Местную, довольно нерадивую девицу Марджори Джоуд, нанятую в помощь Ральфу упаковывать отпечатанные книги. Вечно жалующуюся на жизнь, угрюмую, краснолицую, дородную кухарку Нелли Боксолл, у которой, как мы уже упоминали, с хозяйкой дома бывали частые размолвки. Резкую, импульсивную, капризную, беспечную, но добропорядочную служанку Лотти Хоуп, боящуюся хозяину слово поперек вставить, но постоянно конфликтующую с Нелли, ее близкой подругой; к Вулфам они пришли вместе в феврале 1916 года, Лотти проработала у Вулфов восемь лет, Нелли же, едва ли не каждый месяц требовавшая расчета, – восемнадцать. Нелли и Лотти являли собой типичную пару из комического шоу: они ежеминутно ссорились и мирились, обижались на хозяина, терпеть не могли хозяйку (которая не раз «одалживала» их сестре) и в один голос говорили, и правильно говорили, что у «миссис Вулф семь пятниц на неделе». Когда во время войны Хогарт-хаус бомбили цеппелины, они вместе с хозяевами дома ложились спать в подвале – по-свойски, едва ли не вповалку.
Прибыли – во всяком случае, существенной – семейное хобби также не приносило, да и не сулило; хлопот набралось предостаточно – хотя и положительных эмоций (столь необходимых для выбирающейся из депрессии Вирджинии) тоже, по счастью, хватало. Ведь отныне ни Леонард, ни Вирджиния не должны были подстраиваться под вкусы и планы профессиональных издателей, для которых элитарная продукция Вулфов – и прежде всего романы самой Вирджинии, печатавшиеся с 1921 года, за редкими исключениями, в «Хогарт-пресс», – далеко не всегда представляла интерес, уж коммерческий-то точно.
«Как же испортился мой почерк! – записывает в дневнике спустя несколько лет Вирджиния Вулф. – Очередная жертва, которую я принесла “Хогарт-пресс”. И, тем не менее, мой испортившийся почерк окупился с лихвой. Сообщила же я Герберту Фишеру, что отказываюсь писать книгу о поствикторианцах для “Университетской серии”. Отказываюсь, потому что знаю: теперь я могу, если пожелаю, написать книгу лучше, чем эта. И такую, какую захочу, – для “Хогарт-пресс”. Когда я представляю себе, как попадаю в зависимость от этих университетских всезнаек, – у меня кровь стынет в жилах. Да, я – единственная женщина в Англии, которая вольна писать то, что хочет. Другим же приходится думать о сериях и редакторах, под них подстраиваться»[54].
Начали «первопечатники» Вулфы свою издательскую деятельность с собственного творчества, а также с публикации авторов, тогда еще малоизвестных. Разослав информационные письма друзьям, выпустили – на свой страх и риск – тоненькую книжку с двумя рассказами; один – Вирджинии («Пятно на стене»), второй – Леонарда («Три еврея»). Параметры издания более чем скромные: число страниц – 32, тираж – 150 экземпляров, стоимость одной книжки – 1 шиллинг 6 пенсов. Оставляло желать лучшего и качество: опечатки, плохая бумага, отсутствие иллюстраций, невыразительная обложка, никудышная сброшюрованность.
Начало знаменитому «Хогарт-пресс», однако, было положено – отныне Вирджиния Вулф вольна писать то, что хочет. И, что тоже немаловажно, – печатать тех, кого хочет. Не считаясь с «мейнстримом» того времени.
Вот с каких книг (Вирджиния называла их «книжечками» – “little books”) Вулфы начинали:
Леонард и Вирджиния Вулф. Два рассказа. «Три еврея», «Пятно на стене» (1917).
С первых же публикаций Вулфы дают читателю понять, что это их совместный – семейный – проект; на задней стороне обложки значится: «Написано и отпечатано Вирджинией Вулф и Леонардом Вулфом» или «Отпечатано Леонардом и Вирджинией Вулф в “Хогарт-пресс”, Ричмонд».
Вирджиния Вулф. «Пятно на стене» (1917). Рассказ.
Логан Пирсолл Смит. Истории из Ветхого завета (1918).
Хоуп Мэрлис. Париж. Поэма (1918).
Кэтрин Мэнсфилд. Прелюдия. Рассказ (1918).
Вирджиния Вулф. «Сады Кью»[55] (1919).
Этот рассказ – во многом благодаря оформлению Ванессы Белл – разошелся так быстро, что понадобился дополнительный тираж в размере 500 экземпляров. И печатали его Вулфы не сами, а на стороне, у профессионального печатника, к чему, когда тиражи их книг выросли, не раз прибегали и впоследствии. Гравюры Ванессы, выполненные, как всегда у нее, в декоративной, импрессионистической манере, понравились всем – кроме самой художницы, после выхода книги заявившей, что игра не стоит свеч: зачем было покупать печатный станок, раз качество отпечатанных книг такое посредственное? Ванесса и в дальнейшем не могла смириться с тем, что окончательное решение по оформлению книг в «Хогарт-пресс» – не за ней, а за издателями.
Миддлтон Марри. «Суд над критиком» (1919).
Томас Стернз Элиот. «Стихотворения» (1919).
Первый поэтический сборник Элиота «Пруфрок и другие наблюдения» вышел двумя годами раньше.
Максим Горький. Воспоминания о Толстом (1920).
Вирджиния Вулф. «Понедельник ли, вторник» (1921).
Восемь рассказов, в том числе и уже публиковавшиеся «Пятно на стене» и «Сады Кью».
Вирджиния Вулф. «Комната Джейкоба». Роман (1922).
Первое большое произведение, напечатанное в «Хогарт-пресс».
Иван Бунин. «Господин из Сан-Франциско». Рассказы. Совместный перевод Самуила Соломоновича Котельянского и Леонарда Вулфа под редакцией Дэвида Герберта Лоуренса, который редактировал и рецензировал многие переводы Котельянского с русского на английский – Чехова, Горького, Бунина, Шестова, Розанова, Достоевского («Легенда о Великом инквизиторе»).
Эдвард Морган Форстер. «Сирена». Рассказ.
Томас Стернз Элиот. «Бесплодная земля» (1923).
Впервые поэма появилась годом раньше в первом номере основанного Элиотом журнала Criterion.
О политике «Хогарт-пресс», а также о наиболее крупных писателях, которыми заинтересовалось издательство Вулфов и с которыми у Вирджинии Вулф сложились определенные отношения, следует рассказать отдельно и чуть подробнее.