– Печально, что дети со временем разучиваются рисовать.
– Век живи, век разучивайся.
Хопнесса не упускает нити рассуждений Верики и Герральдия, умудряясь связывать их воедино. Когда Хопнесса плетет кружева, она всегда согласно качает головой в такт креслу-качалке. И очень важно правильно подхватить амплитуду ее движений, чтобы попадать в такт согласиям.
Герральдий иногда говорит умные слова, но очень уж громоздкие. Да и сам он довольно неповоротлив. Видимо, не приспособлен для суши. Верика однажды заметила, что в воздухе и в воде все хвосты выглядят несколько изящней. Вследствие этого Герральдий вечно растерян, месяцами апатичен, неделями эгоистичен, целыми днями скептичен, часами ворчлив и многое другое. Но времена меняются. Так утешает Хопнесса:
– Я знаю точно – у него две пары крыльев и золотые руки.
Верика внимательно присматривается к рукам Герральдия: «Наверное, он весь такой золотой». Затем переводит взгляд на Хопнессу: «А вот у Хопнессы руки просто блестящие».
– Не все золото блестит, – подхватывает ее мысль птица Очевидия.
В книге происходит стремительное перелистывание страниц:
– Где-то мы это уже упоминали…
…радужный обнимб
Верика помогает Хопнессе приготовить капустник.
Хопнесса берет кочан капусты и крепко ударяет по нему ножом:
– Как ты думаешь, почему кочану хоть бы хны?
– Потому, что он не чувствует боли, – отвечает Верика.
Хопнесса с Верикой берут по половинке капустного кочана и начинают бодро шинковать. Капуста похрустывает в ловких руках специалистов:
– Кочерыжку завещаю Нездешнию.
. . .
– Странно, почему на кухне до сих пор нет моря?
– Согласна. Давно пора организовать!!!
Верика принимается проектировать море:
– Соленое?
– Лучше сладкое.
– Глубокое?
– По колено.
– Синее или черное?
– Бирюзовое.
– Готово! Какой, кстати, берег, песочный или бисквитный?
– Песочный.
– Отменно. Сахарную пудру я лично истолку.
. . .
Верика сводит над головой руки, соединяя ладони вместе.
Верика разводит руки симметрично, ладонями вверх.
От левой ладони к правой ладони, над головой, Верики образуется полурадуга. Верика опускает руки – круг замыкается:
– Вот радуга меня обнимает.
– Прекрасно! – радуется Хопнесса, сматывая разноцветные сияющие нити в пестрый клубок.
. . .
Верика обмахивается большим веером. Житейцы – замечательный народ, столько всякой всячины напридумывали. Например, игры. В особенности игры с ветром.
– Хопнесса, ты читаешь мысли для занятия времени?
– Нет, Верика, я их не читаю. Я смотрю в окно.
– Хопнесса?!
– Да, милая.
– Ятебялюблю!
Окна закрываются. Ставни, занавески, шторы. Все погружается в вечерний свет.
. . .
Когда Хопнесса витает над предсонной кроватью Верики, она берет истории с потолка:
– Я видела эту планету с той стороны, где она смертельно больна холодом. Где она выглядит бледно-серой. Почему она застыла и куда ушла искра Божья, не знают даже те, кто там живут. Ту часть мира посетил нарушитель покоя. Метался в беззвездных пространствах, падал без сознания, стукнулся головой, и поседело все от ужаса. Остались глубокие кратеры от ядовитых слез. Именно там находится река, вылившаяся с неба, бегающая по кругу и напоминающая змею, кусающую себя за хвост…
Глава 9ВЕРИКА, ГЕОГРИФ И…
…слово о Геогрифе
Геогриф с Верикой в гостях у сказки. Они пристально вглядываются в глубокий ультрамарин неба. Зимой звездочки появляются рано. Несколько малюток выстраиваются полукругом над Геогрифом и Верикой и с взаимным любопытством разглядывают стоящие под ними огромные шевелящиеся фигуры, у которых из верхней части поднимаются столбики пара. Самая маленькая звездочка, висящая в левом краю, направляет лучик в помпон Геогрифовской шапки и блестит на своем безмолвном языке:
– По-моему, у них есть глаза.
Другая, рядом с ней, перекрещивает свой лучик с соседским и шепотом подблескивает:
– Я знаю – это он и она. У людей принято быть разделенными на пары. Такова их скорбная участь.
– Давай их соединим? – предлагает самая маленькая и посылает еще один лучик вниз.
Остальные тоже выстреливают парными лучами, отчего Верика с Геогрифом оказываются обнизанными светящимися нитями. Геогриф, покрытый узорчатой сетью, указывает Верике на лоб:
– Какой славный у тебя крестик! – Он завороженно разглядывает крест с четырьмя крестиками на концах, все стороны которых продолжаются бесконечными крестиками.
– Это распахнутые объятья. Видишь, безкончики, как ладошки?
– Я вижу тебя насквозь!
– Это потому, что мне нечего скрывать.
У Верики на безымянном пальце левой руки есть малюсенькая родинка в форме звездочки. Как кольцо на память.
. . .
Верика твердо намерена изучить, что-же все-таки происходит в сердцевине бесконечного корня. Пока Геогриф разглядывает левым боковым зрением Верику, расковыривающую промерзшую почву, его правый глаз устремлен в противоположную сторону.
– Смотри-ка, я еще никогда не видел такого чудесного озера! Помнится, видел грандиозный облачный водопад, но такое – впервые.
– Это озеро называется Небесным Недром! – радостно восклицает Верика. – И знаешь почему?
– Догадываюсь, – кивает Геогриф, вглядываясь в вытянутую чашу, наполняющуюся светящейся водой, – а ты видела когда нибудь границу между небом и землей?
– Да, – машинально отвечает Верика, стоя на этой самой границе.
Геогриф всматривается в линию горизонта, стиснув свои орлиные брови, на которые, по выражению Хопнессы, можно смело ставить вазу с цветами. Геогриф стряхивает вазу и сокрушенно признает:
– А я никогда не видел. Может быть, его нет – этого самого горизонта?
– Наверное, может быть, – согласно кивает Верика.
Внизу на ровной белой поверхности вытоптаны строгие отчетливые знаки. Кто-то кому-то географирует. В небе облака вытягиваются крест-накрест. Азбука природы – естествика. У Всеши по этому знанию отличный зачет.
. . .
– Геогриф! Ты романтичный человек? Ты любишь гулять по лесу, слушать пение зябликов, разведывать грибные места? Я видела, как ты рубишь дрова руками. Согласись, что неплохо было бы…
– Смотри-ка, грибы пошли!
– Действительно. Вроде рано еще.
– Любопытно, куда они пошли в такую рань?
. . .
«Этот молодой человек, ограничивая себя пределами вымышленного владения, ошибочно предполагает, что все там будет зависеть только от него. Вчера он проснулся не в себе, весь день ходил, маялся, искал приюта, интересовался, водятся ли здесь улитки», – старательно вписывает Верика в свой походный блокнотик.
…упоры подсознания
Тук, тук, тук:
– Геогриф! Ты здесь?
– Я здесь.
– А почему я тебя не вижу?
– Я спустился в подсознание.
– Зачем?
– Здесь у меня кое-какие запасы.
– Видно что-нибудь?
– Нет, очень темно.
– Возьми свечку.
– Нет.
– Почему?
– Хочу научиться видеть в темноте.
– А что это за перегородки у тебя там?
– Это мои упоры. Вот упор номер сто девяносто семь.
– А что там за ним?
– За ним открывается мир.
– Если ты проковыряешь дырку, то сможешь увидеть меня без всякой лампы. Из чего он сделан этот твой упор?
– Из картона.
Верика приподнимает горизонтальную дверцу геогрифовского подсознания. Перед ней возникает сощурившийся Геогриф. По стеклам испытуемых темноскопов размазана угольная пыль.
Верика и Геогриф отправляются собирать модель мира.
Близится час мироздания…
. . .
– Это допустимо – делать макет мира из моих упоров?
– Поглядим – увидим! С чего начнем? – деловито осведомляется Верика.
– С почвы, то есть с ландшафта.
– А на чем будем устанавливать ландшафт?
Геогриф показывает на глобус:
– На подставку.
– Думаешь, земля на подставке держится?
Геогриф поскребывает ножницами дверцу подсознания:
– А как же мы ее в воздухе подвесим?
– На ниточке, а когда все будет готово – обрежем.
Геогриф убирает ножницы в кобуру и разворачивает планшет со схемой предполагаемой конструкции. На первом листе изображен круг:
– Это наш модуль! А это его фасад.
Со следующим листом разворачивается в точности такой же круг:
– Это – вид сверху.
Лист № 3 и № 4:
– Проекция сверху и сбоку.
– А снизу?
– Снизу – то же самое, что и сверху! – парирует проектировщик и мечтательно закатывает рукава.
Верика смотрит на маэстро с долгожданным восхищением. Геогриф окунает палец в клей:
– Приступим!
Верика достает красивое крепкое яблоко. Яблоко блестит зеленой кожурой. Геогриф снимает кожуру, разрезает яблоко на две части. В одной половинке косточки оказываются коричневыми, а во второй – белыми. Геогриф откладывает незрелую долю в сторону.
Грядет конец эпохи мер, весов и часов…
. . .
– Я знаю, ты общалась с отсветом?
– По-моему, это он со мной общался, а я его могла только чувствовать.
– И как он выглядит?
– Величественно! Весь светится. Ослепительный.
– Как солнце?
– Да, только солнце видно, а его нет. Есть только мягкий пушистый свет, но не круглый, а без краев.
– Как облако?
– Не-е-ет! – смеется Верика, – гораздо больше!
Геогриф слюнявит огрызок проявляющегося карандаша и записывает на свободном перышке: «Светозащитные очки с уменьшительными стеклами». Затем, что-то вспомнив, уточняет:
– А ты не почувствовала нагревания воздуха или сухости?
– Просто было тепло, но не снаружи, а внутри.
Геогриф дописывает: «Дополнительные охладительные приборы».
Верика опять смеется. Геогриф насупливает свои впечатляющие брови, на которых уже можно устанавливать семь бронзовых подсвечников: