– Интересно, – поджала губы она. – Что ты имеешь в виду?
– Вспомни, как мы познакомились. Это же тут было, правда?
– Ну? – подружка или не понимала, куда он клонит, или специально тянула резину, чтобы его удержать.
– Ну ты же сама проявила ко мне интерес, правда?
– Ну и что?
– А вот сейчас у меня он пропал.
– Что пропал?
– Интерес к тебе.
В ее карих глазах сверкнули слезинки. Девушка отвела со лба прядь волос и стала накручивать ее на палец. С тех пор, как ее сократили, она стала как-то неумеренно краситься. Вот и сейчас на ее бледном лице нелепо выделялись клубнично-розовые тени. Эти клоунские полоски на ее веках раздражали Ложечкина больше всего.
– Ты хочешь сказать, что я тебе больше не нужна?
– Да, – выдавил он. – Спасибо, что ты сама все понимаешь. Не накручивай себе ничего такого. Я тебе ничего не обещал. Давай на этом спокойно простимся.
Они замолчали, опустив взгляды в свои чашки.
– Знаешь, Ложечкин, – задумчиво произнесла Настя, – лучше бы ты сам пропал вместе со своим интересом!
Она взглянула на него как-то недобро, усмехнулась и с размаху плеснула бурую жидкость прямо на его новый пиджак. От досады и ожога Тема вскрикнул, но тут же взял себя в руки:
– Эй, официант, приберите! Ну зачем ты так?
Человек прибежал с тряпкой и зачем-то стал затирать ему испорченный костюм. Но Артемий уже гордо шел к выходу.
– Пропади ты пропадом! – донеслось до него вперемешку с женским рыданьем.
10
Стоило, конечно, поскорее забыть этот неприятный инцидент, но креативный мозг привык искать неожиданные ассоциации.
Менеджер-виртуал потянулся за сигаретами в карман заляпанного пиджака. До него только сейчас дошло, что он сидит на диване абсолютно голый.
В животе у него посасывало от голода. Он снова отправился на кухню, чтобы пожевать чего-нибудь материального, но в холодильнике было пусто.
– Черт! – ругнулся голодный аккаунт. – Может, продукты у меня тоже перешли в цифровой формат? – Надо хоть кофе выпить.
Однако том, чтобы идти в магазин в таком виде, не было и речи, а развитой службы доставки в тот год в городе еще не было. О том, чтобы идти в магазин в таком виде, не было и речи, а развитой службы доставки в тот год в городе еще не было.
Глядя, как в его невидимой руке в воздухе заплясал электрический чайник, он от испуга разжал пальцы и пролил его содержимое на распечатанный конверт.
Он снова вспомнил нечистого и стал стряхивать капли с бумаги.
Это письмо он еще неделю назад оставил на столе, чтобы еще раз прочесть его на свежую голову. Послание было от школьного приятеля по прозвищу Карась.
С Петькой Карасевым они выросли в одном дворе, вместе ловили раков под мостом и курили в школьном туалете. Провожая приятеля в Москву, друг детства был мрачен, словно что-то предчувствовал:
– Да чего ты там забыл, Тёмик? Раскрутились бы тут! У тебя ведь голова на плечах! Это у меня только руки, да и то из одного места.
– Да брось ты, Петюня, – успокоил друга Ложечкин. – Нормальные у тебя руки. Вон какой тюнинг моей шестерке сделал!
– Да ладно, брось ты, – засмущался польщенный Карась. – Ты ведь мне ее сам отдал. Не жалеешь?
– Жалею, конечно, – сознался Ложа. – Но эта ласточка не для столичных дорог. Я когда там раскручусь, возьму чего-нибудь поновее.
Они обнялись напоследок.
У них с Карасем были разные пути: друг детства уважал монтировку, а компьютерную мышь и прочие атрибуты нового времени решительно не признавал. Электронной почтой он не пользовался из принципа, но раз в три месяца аккуратно присылал привет из родного города. Каждый раз в его письме была какая-нибудь новость: свадьба, покупка гаража, рождение сына, строительство дома, рождение дочки. Пробежав вчера его очередной листочек, Ложечкин понял, что на Карася наехали зубастые щуки, а сам он попал в настоящую уху. Он лежал в больнице после аварии. Шестерка, несмотря на первоклассный тюнинг, не выдержала столкновения с КамАЗом. Приятелю отрезали ногу.
Вчера ночью он даже позвонил, чего не делал ни разу за прошедшие пять лет.
– Тёмик, это я, Карась, – голос приятеля дрожал. – Я тебе письмо послал. На всякий случай решил еще позвонить. Слушай, такие дела. Я все понимаю, у тебя самого забот полон рот.
Ложечкину после всех вчерашних событий хотелось поскорее уснуть, но ему мешал комар. Друг тоже позвонил как-то некстати.
– Слушай, Петюня, давай завтра. У меня, правда, голова раскалывается.
– Да тут делов-то на две минуты. Ложа, я тебя прошу. На районе все пацаны разъехались – не знаешь, к кому обратиться. А у меня кредит, прикинь!
– Тебе сколько надо? – спросил аккаунт-менеджер.
Перед глазами у него промелькнул солнечный двор, бельевые веревки посередине и надпись на сарае «Ложа х..й!».
– Ну, сколько не жалко, – донеслось из далекого двора.
– Ладно, я подумаю, – зевнул усталый москвич. – Я тебе на днях наберу. Обсудим.
– Тёма, ты не понял. Я попал на большие бабки. Мне деньги до зарезу нужны. Ты мне поможешь как друг?
Ложечкина вдруг прорвало:
– Слушай, Карась! Вы там совсем охренели что ли? Звонишь мне в полпервого ночи и требуешь бабок! Ты бы хоть поинтересовался, как у меня дела? Может, я сам на бобах? Может, я тоже хочу у тебя занять?
Приятель, видимо, не ожидал такого поворота.
– Ну извини, братан. Ладно, проехали. Сам разберусь. Да пропади ты пропадом со своей Москвой!
– Ну зачем ты так, Карась? – обиделся Ложа, но в ухе уже отдавались длинные гудки.
Вспоминая вчерашний вечер, он понял, что это было второе проклятие. «Интересно, – подумал он. – А как меня пошлет Смайлс?»
От накатившегося предвидения, что его пропуск заблокируют, и он не сможет дойти даже до лифта, идеальный менеджер снова заметался по квартире, натыкаясь с непривычки на все углы. Он уже хотел окончательно напиться и не о чем не думать. Подбежав к столу в комнате, он потянулся к бокалу, который оставил там вчера, но не сумел ухватить его невидимыми пальцами. Вместо этого он лишь неуклюже смахнул на пол игрушку, которая еще недавно скрашивали всю убогость чужой квартиры. Фарфоровые Коза и Петрушка разом превратились в груду осколков. Ложечкин снова ругнулся и полез собирать их, чтобы случайно не наступить, но порезался острым краем.
Мир угловатых и острых объектов таит немало опасностей для невидимых субъектов. Теперь он знал это на собственном опыте.
Глядя, как самая обыкновенная алая кровь растекается по его прозрачным пальцам, наш герой сделал для себя очередное открытие. Впрочем, оно его совсем не порадовало, а заставило срочно искать чистый носовой платок.
И в этот самый момент он услышал:
– Успешный рыночный человек представляет собой пустоту.
Артемий задрожал, как осиновый лист и стал озираться по сторонам в поисках еще одного невидимки:
– Кто здесь?
– Успешный рыночный человек представляет собой пустоту, – повторил усталый женский голос.
Ложечкин понял, что этот голос звучит у него в голове и закричал:
– Она что-то знает!
11
В начале лета он заехал на факультет, чтобы договориться насчет сдачи экзаменов. На этажах была тишина, и по длинному широкому коридору расхаживали туда-сюда только люди с малярными кистями, ведрами и другими приспособлениями. Было сразу ясно, что они пришли сюда не учиться, а зарабатывать деньги.
Ложечкин заглянул в пустую аудиторию в надежде встретить хоть одно знакомое лицо, но заметил там лишь какую-то тетку, которая что-то бубнила себе под нос. После него это был второй по счету участник образовательного процесса.
– Вы не знаете, где декан? – спросил он лекторшу, но она только пожала плечами в ответ и продолжала бубнить свое.
Студент-заочник вдруг почувствовал, что смертельно устал. После того случая, когда он пожаловался коллеге на усталость, он больше никому не распространялся о своих тоскливых ощущениях. Однако в тот дождливый день на него, вероятно, еще действовало низкое давление. Конечно, ему надо было бы выпить пару чашек эспрессо перед поездкой по учебным делам, но он вовремя не сообразил.
– Вы пришли на последнюю лекцию? – обратилась к нему бесцветная тетка. – Очень мило с вашей стороны.
– Да нет, я тут по другим делам, – пробормотал усталый студент.
Он уже хотел сделать ноги, но они точно приросли к полу.
– Возьмите лист бумаги и конспектируйте, – велела лекторша.
Словно завороженный, заочник взял у лекторши лист с ручкой и сел на заднюю парту.
Само собой, он не собирался ничего записывать, а стал рисовать на листе бессмысленные каракули. Он были такие же бестолковые, как и его собственные две недели.
Все это время он пытался обобщить креативные идеи конкурентов и на их основе предложить собственную концепцию промо-сайта. Но увы! Все сайты кофеваров были похожи, как близнецы, так что тут и обобщать было нечего. Смайлс поторапливал его, но к нему в голову совершенно не лезли креативные идеи. Его подчиненные целыми днями резались в виртуальный покер, ожидая четких инструкций. В голове у него гудело, но озарения так не произошло.
Он сел за заднюю парту, уронил голову на руки и тут же заснул. Ему тогда в первый раз приснились длинные ногти Кати Королёвой, которые подбирались к его шее. От кроваво-красных ножей его защищало лишь монотонное бурчание, которое не давало ему окончательно провалиться в беспробудный кошмар.
Артемий приоткрыл один глаз и отметил, что у чудаковатой лекторши на груди была ярко-зеленая брошка.
«Наверное, какой-нибудь амулет,» – подумалось ему сквозь дрёму и снова услышал:
– Американский психолог Эрих Фромм был первым, кто заговорил об обществе потребления. Самым главным благом в этом обществе являются деньги, а признание, дружба и любовь остаются далеко позади. Доведенный до абсолюта, «рыночный человек» представляет собой пустоту, которая периодически заполняется тем, что сейчас в моде…