[462]. В частности, судя по всему, он не проявлял энтузиазма по поводу вооружения ольстерских юнионистов, хотя на этом настаивали некоторые из его наиболее воинственных лейтенантов. Когда в январе 1914 г. наконец был санкционирован массовый ввоз оружия, ему, похоже, пришлось согласиться на это под давлением ряда неуемных членов Ольстерских добровольческих сил, когда стало понятно – учитывая неудавшиеся переговоры с Асквитом, – что правительство вряд ли пойдет на серьезные уступки[463]. Определенно, Карсон, публично поддерживая военные лоялистские путчи (такие, как вооруженный прорыв в Ларне в апреле 1914 г.), на самом деле был глубоко озабочен последствиями этой деятельности. К апрелю 1914 он честно признавал свою неспособность контролировать собственные силы. В мае 1914 его сторонники выступили категорически против его попытки изучить федеральный путь выхода из тупиковой ситуации с гомрулем. К началу лета 1914 казалось, что руководство ольстерским юнионизмом захватили милитаристы из Ольстерских добровольческих сил[464].
К 1914 г. вероятность мирного урегулирования стала ускользать от политиков. Однако, как выяснится, причиной этому была не патологическая строптивость Карсона и Бонара Лоу. Несмотря на апокалиптическую риторику, оба они были, по сути, конституционалистами, но при этом оба командовали (частично) изменчивыми политическими силами, а Карсон, который ужасно боялся гражданской войны, вероятно, еще и терял контроль над своими все более воинственными последователями. Не стоит преуменьшать его роль в нарастающих юнионистских страстях (хотя здесь, учитывая долгую историю лоялистских волнений, степень влияния единственного политика опять же может быть преувеличена), но важно подчеркнуть, что Карсон и его союзники из числа британских консерваторов были готовы пойти на компромисс и даже, вероятно, могли предложить этот компромисс – но только на ранних этапах кризиса гомруля и точно не к лету 1914 г.
Могли ли либералы и их союзники из Ирландской парламентской партии весной 1912 г., в начале кризиса гомруля, предложить соглашение, предполагающее какое-либо исключение Ольстера? Если такое соглашение было реально в рамках практической политики, стоило ли его предлагать? Важно помнить, что серьезные уступки были предложены лишь в 1914 г., когда юнионисты и националисты стали проявлять серьезную воинственность, однако это не должно мешать оценить возможность мирного урегулирования в 1912 г. Если бы ольстерцы каким-либо образом оказались выведены из-под действия билля о гомруле, это несомненно рассердило бы ирландских националистов, которые считали остров Ирландия единым и неделимым и ни при каких условиях не хотели признавать серьезность протестов ольстерских юнионистов. Кроме того, любое исключение ольстерцев лишило бы северное католическое меньшинство защиты администрации гомруля. Что касается практической политики, это было бы не так важно, если бы самый влиятельный из заместителей Джона Редмонда Джо Девлин не был католиком из Белфаста (Девлин был секретарем Объединенной ирландской лиги, местной партийной организации националистов)[465]. Однако если смотреть исключительно с политической точки зрения, Ирландской парламентской партии было выгоднее заключить сделку в 1912 г., чем шаг за шагом унизительно сдавать позиции в период с 1914 по 1916 г., пока наконец – в разгар войны – Редмонд не принял временное исключение шести северных графств из-под действия гомруля. Если бы либеральное правительство в 1912 г. потребовало менее существенной уступки (скажем, временного исключения четырех графств), вспыхнули бы ожесточенные протесты националистов, но ирландская партия оказалась бы избавлена от последующего позора и негативного влияния неоправданных ожиданий народа на исход следующих выборов. Кроме того, Редмонду не оставалось бы ничего иного, кроме как принять решение либералов, поскольку, хотя правительство и нуждалось в поддержке его партии, он нуждался в правительстве для введения гомруля. Ирландская парламентская партия могла бы присоединиться к тори при голосовании об отставке выступающего за разделение страны либерального правительства, но это вполне могло привести юнионистское большинство в Палату общин или поспособствовать формированию либерального правительства с независимым большинством. Любой из этих исходов предполагал бы отказ от гомруля.
Следовательно, многое зависело от настроений министров-либералов в конце 1911 и начале 1912 г.: считали ли они исключение ряда графств практичным? Прежде всего, вполне очевидно, что до принятия билля необходимо было всерьез рассмотреть какую-либо форму особого режима для северо-западных ольстерских графств – на это указывали несколько ведущих исследователей эдвардианского либерализма, и их мнение кажется неопровержимым. Как заметила Патриция Джелланд, в то время как Гладстона в 1886 г. можно было простить за недооценку ожесточенности ольстерской оппозиции, Асквит (который был членом Палаты общин с 1886 г.) двадцать пять лет наблюдал упорство и неистовость ольстерского лоялизма[466]. Эмоциональные и институциональные ресурсы юнионизма были суровым образом мобилизованы в 1904–1905 гг. в противовес деволюции и в 1907 г. в противовес законопроекту об Ирландском совете: в частности, в 1905 г. был основан Ольстерский юнионистский совет, который стал центром северной лоялистской оппозиции третьему биллю о гомруле и с самого начала играл серьезную организационную роль. В феврале 1910 г. весьма талантливый парламентарий и юрист Карсон был назначен главой Ирландской юнионистской партии в Палате общин, что также стало предчувствием грядущих отчаянных битв.
Асквит и другие члены его кабинета полагали, что с Ольстером, вероятно, стоит разобраться отдельно. Два ведущих поборника особого режима для северных графств – Дэвид Ллойд Джордж и Уинстон Черчилль – были также самыми неоднозначными и одаренными членами кабинета. На их стороне стоял и менее талантливый и явно менее воодушевленный главный секретарь по делам Ирландии Огастин Биррелл. Уже в августе 1911 г. Биррелл в частных беседах поднимал вопрос о возможности временного исключения ряда графств и предоставления графствам права на самоопределение, хотя это будет предложено оппозиционным партиям (Ллойдом Джорджем) только в феврале 1914 г.[467] Биррелл был непосредственно знаком и каждый день сталкивался с непримиримостью юнионистов, в то время как озабоченность Черчилля (отец которого, лорд Рэндольф, публично заявлял о поддержке Ольстера) и Ллойда Джорджа (нонконформиста) подпитывалась семейными и религиозными мотивами. В сентябре 1913 г. Асквит подтвердил, что он “всегда полагал (и говорил), что в конце концов необходимо будет пойти на сделку с Ольстером во имя введения гомруля”, однако его сдержанный интерес к вопросу вкупе с естественным желанием быть на стороне большинства в любых дебатах внутри кабинета приводили к тому, что на практике он был весьма непостоянен в своей поддержке исключения ольстерцев[468]. Когда 6 февраля 1912 г. Черчилль и Ллойд Джордж представили своим коллегам по кабинету план вывести юнионистские графства Ирландии из-под действия гомруля, они получили некоторую поддержку, но в конце концов проиграли на голосовании, в ходе которого большинство, включая премьер-министра, высказалось против этой меры[469].
Тем не менее не стоит забывать о главном: в либеральном кабинете министров идея об исключении была достаточно популярна – даже в феврале 1912 г., за два месяца до представления законопроекта о гомруле. Тон задавали гладстоновские пуристы, возглавляемые лордом Кру и лордом Лорберном, но за исключение выступали также, помимо уже упомянутых, Холдейн, Хобхаус и – по крайней мере, на первом этапе дебатов в кабинете министров – Асквит[470]. Учитывая, что Карсон и Бонар Лоу очевидно не были безоговорочными сторонниками применения силы, а также учитывая наличие лобби исключения в либеральном кабинете (а это лобби с каждым месяцем только росло), совершенно ясно, что оставался шанс на конституционное урегулирование вопроса. На основании имеющихся свидетельств можно даже пойти дальше и предположить, что самый удобный момент для введения гомруля – звездный час гомруля – настал весной 1912 г. В связи с этим оставшиеся разделы настоящего эссе посвящены рассмотрению характера этой меры и общих последствий ее введения.
Прежде чем отважиться на описание вероятного положения Ирландии при гомруле, стоит рассмотреть все аспекты меры Асквита и характер предложенной административной деволюции[471]. Как станет понятно из ранних обсуждений, в законопроекте Ирландия рассматривалась как единое целое, хотя и были предусмотрены многочисленные оговорки, чтобы успокоить самые насущные опасения ольстерских юнионистов. В первых статьях законопроекта описывался новый, двухпалатный законодательный орган Ирландии и его отношения с имперским Парламентом в Вестминстере. Хотя сохранялось некоторое ирландское присутствие в Вестминстере (42 члена вместо текущих 103), основное ирландское парламентское представительство планировалось перенести в новую Палату общин в Дублине, куда входило бы 164 члена, избираемых на пять лет, и в назначаемый Сенат из 40 членов. Кроме того, предполагалось учредить должность ответственного руководителя. По расчетам юнионисты могли занять примерно 39 из 164 мест в ирландской Палате общин и около 10 из 42 мест в Вестминстере, однако (по крайней мере, в короткой перспективе) они обладали другим политическим ресурсом в Сенате, членов которого изначально должно было назначить лондонское правительство. Лидер ирландской партии Редмонд не скрывал