Угрозу конституционной стабильности представляли не столько новые правители Ирландии, сколько инструмент их власти, Акт о гомруле. Хотя акт предполагал наличие системы сдержек и противовесов, которая могла предотвратить конфликт на севере, в нем также были основания для конфликта внутри британского Парламента. Вполне могли возникнуть споры о распределении полномочий, которое предусматривалось актом, или о верховенстве власти вестминстерского Парламента: проблемой стало бы право лорда-лейтенанта накладывать вето на ирландские законопроекты, а также опрометчивое вмешательство в законодательный процесс британского Парламента. Хотя количество ирландских парламентариев в Вестминстере уменьшается, они остаются весьма влиятельными, особенно когда (как в 1910 г.) две главных британских партии обладают одинаковой парламентской силой. Этот ирландский рычаг в Лондоне может использоваться для приобретения будущих конституционных выгод, особенно если конфликты между администрацией гомруля и имперскими властями станут чаще и ожесточеннее.
Такие конфликты также поспособствуют усилению сепаратистских и республиканских настроений[527]. Каждое мелкое столкновение Дублина и Лондона будет злить конституционных националистов, но они также будут ощущать на себе давление шумного меньшинства шинфейнеров, настаивающих на проведении более независимой политики. Кроме того, по мере роста непопулярности войны и усиления враждебности к пробританской позиции администрации будет расти поддержка прогрессивных националистов. Правительству гомруля под силу воспрепятствовать этому, однако, вероятно, только ценой захвата хотя бы части земель сепаратистов: за перемирием последуют требования дальнейших конституционных уступок. Скорее всего, они будут гарантированы, учитывая 50 000 ирландцев, убитых на войне.
Этот гипотетический сценарий рождает представление об Ирландии 1920-х, которое в некоторых отношениях не отличается от реального исторического исхода: как в историческом, так и в гипотетическом случае Ирландия становится доминионом, условно связанным с Британской империей. Включение или исключение Ольстера почти не влияет на эту гипотетическую фантазию. Мало кто из ольстерских юнионистов решил бы поддержать реставрацию унии после “предательства” гомруля, и есть основания предположить, что если бы север присоединился к дублинской администрации, юнионисты стали бы влиятельными участниками режима и были бы заинтересованы в консолидации его сил. Присутствие ольстерских юнионистов в Дублине могло бы – хоть это и нельзя назвать вероятным – обеспечить остаточную связь Ирландии с британской короной, но даже при фактическом раскладе Ирландия стала республикой только в 1949 г.[528] Тем не менее стоит еще раз подчеркнуть, что независимой Ирландии с мощным юнионистским представительством не требовалось – в долгосрочной перспективе – быть политически и культурно сформировавшимся государственным образованием. На самом деле есть даже повод предположить обратное.
Кажется маловероятным, что при введении гомруля в 1912 г. вспыхнула бы англо-ирландская война. С другой стороны, можно допустить, что радикальные сепаратисты организовали бы бунт против администрации гомруля, тем самым (используя метафору Максуини) присоединившись к Имперскому карнавалу. Следовательно, маловероятно, чтобы традиция революционного национализма погибла в Ирландии при гомруле, однако вполне возможно, что сильная потеря фокуса привела бы к существенному снижению ее популярности. Революционные националисты, впрочем, могли бы направить Парламент гомруля на более демонстративно националистический путь, чем он избрал бы в ином случае. Вероятно, не удалось бы избежать некоторых гражданских волнений, но они, скорее всего, возникли бы из-за ольстерского вопроса, а не в результате столкновений между сторонниками разных форм продвинутого национализма, как случилось в 1922–1923 гг.
Это приводит к новой серии гипотетических спекуляций. Заключение соглашения в 1912 г. предполагает, что воинственность ольстерских юнионистов оказалась бы убита в зародыше, подавленная совокупностью уступчивости либералов и апатии консерваторов. Однако давайте на время отбросим эти предположения. Если вернуться к историческим реалиям, стоит упомянуть, что серьезных предложений о заключении соглашения между либеральным правительством и ольстерскими юнионистами не поступало до 1914 г., а к этому моменту северная воинственность уже обрела свою форму. Сдержанная дипломатия с конца 1913-го до июля 1914 г. демонстрировала лишь неразрешимость разногласий между участниками переговоров, и эту напряженность сняло лишь начало Первой мировой войны. Но что, если бы войны не было? Или, как предполагается в другом эссе настоящего сборника, что, если бы в Европе разразился Армагеддон, но Великобритания сохранила нейтралитет? Заплатило ли бы правительство Асквита за жизни британских солдат гражданской войной в Ирландии?
Надвигающаяся война в Европе явно стала механизмом, посредством которого лидеры юнионистов и либеральные министры избежали ольстерского кризиса. Как в то время, так и позже бытовало мнение, что крупная война предотвратила мелкий, но, вероятно, по крайней мере в отношении британской государственной стабильности, более разрушительный конфликт. Однако эти гипотетические предположения современников заслуживают более подробного изучения: если бы в Европе не разразилась катастрофа, вспыхнула ли бы в 1914 г. гражданская война в Ольстере? Как ольстерская гражданская война повлияла бы на последующую конституционную историю современной Ирландии?
Провал Букингемской конференции в июле 1914 г. привел бы к введению гомруля на всей территории Ирландии. Поправки к законопроекту, представленные Асквитом в июне 1914 г., и предложение о временном исключении Ольстера к этому моменту считались неудовлетворительными и фактически стали бесполезны. В отсутствие партийного перемирия из-за начала войны в Европе и при сохранении британского нейтралитета Акт о гомруле был бы приведен в исполнение: прошли бы выборы в новую ирландскую Палату общин и началось бы постепенное разделение административных функций между новой администрацией и Лондоном.
На севере Ирландии введение гомруля помогло бы Ольстерскому временному правительству, сформированному в 1911 г., выйти из тени и составить конкуренцию новой администрации. На такой случай были составлены планы (пускай и схематичные), которые и пустили бы в действие: оказались бы отрезаны железнодорожные ветки и линии связи, захвачены арсеналы и продовольственные склады, перекрыты основные дороги на север, на которых были бы выставлены караулы[529]. Ольстерские добровольческие силы и их политические покровители давно понимали, что непосредственное сопротивление лоялистскому перевороту будет оказывать Королевская ирландская полиция, поэтому ирландских констеблей планировалось арестовать и разоружить[530]. Механика гомруля – например, выборы в новую Палату общин – либо игнорировалась бы, либо эксплуатировалась в интересах бунта. Выборы на севере могли бы быть использованы просто для того, чтобы заручиться поддержкой избирателей при мятеже (партия “Шинн Фейн” подобным образом эксплуатировала британские выборы в 1918 и 1921 гг.). Правительство почти наверняка не предприняло бы оперативных попыток подавить переворот. Асквит опасался превращения (в то время) мирного несогласия в кровавое восстание, но он тоже решил бы подождать более благоприятного момента для вмешательства[531].
Ольстерское временное правительство планировало захватить и осуществлять контроль минимальными силами (Карсон настаивал – по тактическим и гуманистическим причинам, – что ольстерские добровольцы не должны стрелять первыми), а британское правительство стремилось как можно дольше избегать кровавого столкновения с мятежниками-юнионистами[532]. Однако обе администрации начали разрабатывать планы на случай гражданской войны в Ирландии еще в марте 1914 г. Вероятно, пока ольстерские юнионисты строили первые планы переворота, сторонники жесткой линии внутри правительства (включая Черчилля и военного министра Сили) обсуждали возможность его подавления[533]. Ольстерские юнионисты теперь были вооружены: в апреле 1914 г. им удалось успешно (и нелегально) ввезти на север 25 000 винтовок и три миллиона патронов. Кроме того, у юнионистов было примерно от 12 000 до 15 000 винтовок различных систем и годов выпуска: всего в июле 1914 г. их арсенал оценивался в 37 000 винтовок, но вполне возможно, что эта цифра была несколько занижена[534]. С конца 1910 г. лоялисты занимались строевой подготовкой, а в 1913 и 1914 гг. были организованы массовые учебные лагеря, такие как лагерь в Бароскорте, в графстве Тирон, функционировавший в октябре 1913 г.[535]
Лоялистский переворот вызвал бы два разных, но взаимосвязанных типа реакции. В распоряжении националистов были собственные военизированные отряды Ирландских добровольцев, численность которых – на волне подъема сепаратизма – весной 1914 г. стремительно росла, особенно в западном Ольстере, где большинство выступало за гомруль. К маю 1914 г. по всей Ирландии насчитывалось 129 000 Ирландских добровольцев, причем 41 000 из них приходилась на Ольстер. Они были плохо вооружены, но полны энтузиазма. Их командир – бывший офицер Коннахтских рейнджеров – в июне заявил, что “любому правительству, которое попытается манипулировать националистическими графствами Ирландии, придется иметь дело с [ними]”[536]. Правительство, которое малодушно пыталось найти способ “манипуляции”, имело в своем распоряжении Королевскую ирландскую полицию, а также войска ирландского гарнизона. Они тоже были потенциальными противниками ольстерских юнионистов, хотя и не испытывали энтузиазма по этому поводу