Что насчет альтернативной гипотезы о тщетности любого сопротивления германской мощи? Определенно, цена затяжной борьбы с оккупантами была выше, чем в тех регионах (например, на Нормандских островах), где население просто молчаливо приняло новую власть. С другой стороны, “Свободное английское правительство”, организованное Черчиллем и Иденом по другую сторону Атлантики, получило значительную поддержку народа. Тысячи молодых людей ответили на призыв бороться любой ценой. Не многие из них имели опыт службы в армии, а вооружены они были из рук вон плохо, и все же они сумели навязать оккупантам партизанскую войну. Количество заложников, расстреливаемых в отместку, исчислялось тысячами. Тем не менее пребывающий в изгнании Черчилль по-прежнему считал, что только упорное сопротивление гарантирует ему поддержку американского наместника и его чиновников. Там, в неоклассических окрестностях столицы Севера, Нью-Йорка, Черчилль настоятельно советовал Америке провести мобилизацию для полномасштабной войны.
Но зачем эта война была Рузвельту, который наконец – с третьей попытки – стал премьер-министром севера? В Англии было законное правительство – или хотя бы его видимость. Под давлением Германии Эдуарда VIII восстановили на троне, приняв парламентский акт, аннулировавший его отречение. Ллойд Джордж согласился занять пост премьер-министра и ввел в свой Кабинет ряд других политиков старшего поколения, включая Сэмюэля Хора и Р. О. Батлера. Да, это правительство явно подчинялось оккупационным властям – военным под командованием генерала фон Браухича и, что важнее, старшему офицеру СС по Британии, который первым делом по прибытии в страну “временно задержал” более 2000 политически подозрительных лиц, фамилии которых были перечислены в его печально знаменитой “Черной книге”. И все же (как показывает Эндрю Робертс) пропагандистские эфиры BBC – теперь под руководством нового генерального директора, Уильяма Джойса – были крайне убедительны. Англо-германский договор о дружбе, подписанный в 1941 г. Риббентропом и Ллойдом Джорджем, был представлен в качестве шага к исполнению исторического предназначения Британии как европейского острова. Британское членство в новом “Германо-Европейском союзе” несложно было представить более географически рациональным, чем участие в англо-американской трансатлантической империи. Как бы то ни было, Рузвельт не горел желанием сражаться с германским флотом в Атлантическом океане.
Однако когда японцы пошли в наступление на британскую Азию, высадившись в Сингапуре, Малайзии, Бирме и Индии, ему пришлось снова вернуться к этому вопросу. “Что, если японцы нападут на Перл-Харбор?” – спросил Черчилль в своем прославленном обращении к американской Палате общин (имея в виду важнейшую англо-американскую военно-морскую базу в Тихом океане). Пророча будущее, Черчилль предупредил о возможном возникновении над Тихим океаном “бамбукового занавеса”, если Америка не возьмет себя в руки. Он также заметил, что германские военные приготовления, сведениями о которых располагала разведка Свободного английского правительства, позволяют предположить грядущую морскую и воздушную атаку на Америку.
Ключ к победе над Германией в Европе, однако, находился в Восточной Европе. Правые радикалы и немецкие консерваторы соглашались в одном: они полагали, что экспансия в Восточную Европу представляет собой непременное условие для победы над Англо-Америкой. На самом деле достичь этого оказалось на удивление просто. Русские аристократы и генералы, вынудившие Николая II пойти на отречение, столкнулись с огромными трудностями при установлении монархии английского типа, к которой они изначально стремились. С одной стороны, городские рабочие и многие крестьяне по-прежнему жаждали фундаменталистской теократии, к которой призывали радикальные религиозные секты. Религиозным фанатикам был нанесен страшный удар, когда Ульянов – один из самых влиятельных из их “пророков” – оказался разоблачен как германский агент и казнен летом 1917 г. С другой стороны, централисты противились формированию децентрализованной системы по образцу монархий Стюартов и Габсбургов. При этом у России были все основания опасаться за свой контроль над зависимыми нациями, оставшимися на ее территории после заключения Брест-Литовского мира. Российское правительство столкнулось с той же проблемой, которая угрожала англо-американскому влиянию в Азии. Этой проблемой стала все возраставшая враждебность нерусских народов к власти императорского правительства.
Само собой, немцы начали процесс дробления царистской империи в 1916 г., когда предоставили номинальную независимость Польше, Прибалтике и Украине. В 1930-е гг. большей автономии стали требовать и другие территории – в частности, Белоруссия, Грузия и Армения. По иронии судьбы главным оппонентом нерешительной политики правительства, настроенного на полумеры и уступки меньшинствам, был священник грузинского происхождения. Однако апокалиптические пророчества Иосифа Джугашвили о том, что остатки Московии поглотят бесовские заграничные диверсанты – что, как многие полагали, было намеком на второе наступление немцев, – остались без внимания. В июне 1941 г. немцы начали операцию “Барбаросса”. Как опасался Джугашвили – и как надеялся новый министр оккупированных территорий Альфред Розенберг, – нерусские меньшинства переметнулись под германский флаг, воспользовавшись возможностью наконец одолеть своих вечных угнетателей. Были основаны Белорусский протекторат, Кавказская федерация и Крымский муфтият. В вермахте появились казацкие, калмыцкие и татарские части. Немцы предоставили значительную политическую свободу народам Северного Кавказа, включая чеченцев и карачаевцев.
Считается, как утверждает Майкл Берли, что не все меры Розенберга были по вкусу Гитлеру, не говоря уже о рейхсфюрере СС Генрихе Гиммлере. Однако было очевидно, что их мечты об этнической трансформации Восточной Европы, подразумевающем масштабное переселение народов, привели бы к растрате ценных экономических ресурсов, необходимых немцам для планируемой войны с Америкой. Политика принудительного переселения и массового убийства в итоге была применена только к европейским евреям, которых Гитлер особенно ненавидел. Само собой, многие годы германские власти отрицали свое участие в геноциде. Тем, кто во время и после войны рассказывал о существовании “лагерей смерти”, просто не верили – в отсутствие неопровержимых доказательств. Лишь окончательное поражение Германии в 1952 г. позволило археологам найти свидетельства существования таких лагерей в Освенциме, Собиборе и Треблинке. Поразительно, что немцы сумели провести такую масштабную резню, не столкнувшись со значительной оппозицией местного нееврейского населения и практически не нарушив тем самым ход войны. Узников некоторых лагерей (особенно Освенцима) использовали в качестве подневольной рабочей силы крупные промышленные концерны вроде IG-Farben. Узники-евреи (включая выдающихся ученых) также привлекались к разработке германской атомной бомбы, которая, по мнению Гитлера, должна была сделать его властелином мира.
Сложно сказать, что случилось бы, если бы Гитлер дожил до завершения работы над бомбой. Весьма вероятно, что за этим последовал бы ядерный удар по Америке. К счастью, этому не суждено было случиться. Пребывающие в изгнании критики “чудовища” Гитлера некоторое время пророчили крах Третьего рейха, полагая, что он в конце концов падет в результате внутренних противоречий. И все же, хотя экспансия на восток действительно шла несколько хаотично, радикализация политики на Восточном фронте ни в коем случае не стала предвестником саморазрушения. Напротив, возвышение Гиммлера, который фактически единолично стал руководить оккупационной политикой, придало завоеванной империи уникальную, жуткую энергию. На самом деле падение Третьего рейха обусловила гибель Гитлера 20 июля 1944 г., когда он был убит в результате взрыва бомбы, заложенной в ставке Восточного фронта аристократом-офицером фон Штауффенбергом. Последующий государственный переворот был жестоко подавлен силами СС Гиммлера и теми армейскими частями, которые поверили в уверения Геббельса о том, что Гитлер еще жив. Однако, устав от войны, немецкий народ молчаливо принял новый режим на большей части Германской империи. Сохранившие религиозную веру радостно встретили новую конституцию “Крейзау”, предложенную Хельмутом фон Мольтке и названную по месту, где зародились ее идеи, главным образом восстанавливающие старую федеральную систему догитлеровского рейха. Решение Мольтке начать переговоры о мире с Англо-Америкой нашло поддержку, несмотря на протесты ряда его бывших соратников, в частности фон Хасселя.
Фон Хассель опасался восстановления России – традиционной “угрозы с Востока”. Однако в 1944 г. его страхи казались преувеличенными. Волна религиозного фундаментализма, годом ранее свергнувшая последнего царя, грозила скорее вогнать последний гвоздь в крышку гроба России, чем положить начало ее военному возрождению. Однако как показали недавние исследования, это стало первым шагом к резкому повороту в европейской политике. И снова Черчилль принял верное решение, призвав Америку признать новый теократический режим и оказать ему финансовую поддержку. Как только Джугашвили стал патриархом и сосредоточил в своих руках власть над Московией и Сибирью, он и его советники согласились сотрудничать с англо-американцами, что предполагало именно такое разделение мира на “сферы влияния” – за счет Германии, – которого всегда хотел Черчилль. Хотя русские смогли начать наступление на Германскую империю лишь в 1950 г., сложно представить, чтобы войска старого царистского режима воевали с таким же самоубийственным рвением, с каким воевала “Праведная армия”.
Слишком поздно осознав, что опасения фон Хасселя были вполне справедливы, немецкое правительство обратилось к секретному оружию, которое не было применено Гитлером, но разработка которого была полностью закончена. Когда Праведная армия вошла в Белоруссию и Польшу, немцы предъявили ультиматум: если Джугашвили не развернет войска, Волгоград будет разрушен. Но немцы переоценили сдерживающую силу своего нового оружия. По мнению Джугашвили, как показал Джонатан Хеслем, бомба была разработана, только чтобы “пугать людей со слабыми нервами”. Восточная Европа и так была достаточно разорена, чтобы бомба казалась лишь блефом. Патриарх приказал своим войскам идти вперед.