Райделл подумал о запрещенных приемах, о коротком и точном пережатии сонной артерии. Может, Кридмор даже не вспомнил бы, что Райделл с ним нечто этакое проделал. Но это не вырубит его полностью, по крайней мере надолго, а Райделла еще в Ноксвилле научили, что нельзя рассчитывать на реакцию пьяницы, так как пьяница на все реагирует непредсказуемо.
– Эй, Бьюэлл, так чья же это все-таки машина? – спросил Райделл.
Кридмор замолчал. Явно напрягся.
Райделл с самого начала подозревал, что машина может быть краденой. На самом деле думать об этом он совсем не хотел, так как ему требовалось в кратчайшие сроки добраться до Северной Калифорнии. Билет на самолет ему пришлось бы выкраивать из выходного пособия «Счастливого дракона», а с тратами надо бы осторожнее, пока он не определится, чем пахнет эта странная байка Ямадзаки – будто бы в Сан-Франциско ему светит какой-то заработок.
Ох, темнит Ямадзаки, сказал себе Райделл. Он так и не выяснил толком, чем, собственно, тот занимается. Что-то вроде японского антрополога на вольных хлебах, изучающего американцев, – насколько понимал Райделл. Возможно, японский эквивалент тех американцев, которых нанял «Счастливый дракон», чтобы рассказали им о необходимости «проверять поребрик». Хороший парень этот Ямадзаки, вот только непонятно, что ему надо. В прошлый раз Ямадзаки просил, чтобы Райделл нашел ему «серьезного нет-раннера», и Райделл отправил к нему этого Лейни, количественного аналитика, который только что ушел из «Слитскана» и прохлаждался в «Шато», накапливая здоровенный долг. Лейни ухватился за предложение, отправился в Токио, и впоследствии Райделла уволили за то, что было названо «чрезмерно близкими отношениями с гостями». Так вот, в общих чертах, и вышло, что Райделл оказался ночным охранником в захудалой лавчонке – потому что пытался помочь Ямадзаки.
И вот он гонит родстер «хокер-айти» по Пятой автостраде, без вариантов трезвый водитель, и понятия не имеет, что его ждет впереди, вяло прикидывая, не перевозит ли сейчас угнанный автомобиль через границу штата. И все потому, что Ямадзаки сказал, дескать, все тот же Лейни в Токио хотел бы нанять его на какую-то «полевую работу». Так именно и сказал Ямадзаки – «полевая работа».
И этого, особенно после беседы с Дариусом, Райделлу хватило.
«Счастливый дракон» начал Райделла утомлять. К тому же он никогда толком не ладил с мистером Парком, и когда уходил на перерыв на задний двор сразу после «проверки поребрика», настроение его совсем падало. Клочок земли, куда поставили «Счастливого дракона», был словно выкопан экскаватором у подножия ближайшего холма, и в одном месте совершенно голый, почти отвесный срез был защищен от оползней, на случай подземных толчков, странным каучукоподобным полимером серого цвета, не жидким и не твердым, который напрочь схватывал почву и был сплошь утыкан колесными колпаками, так как раньше тут была автостоянка. Колпаками, и бутылками, и прочей мусорной дрянью. В депрессии, сопровождавшей эти перерывы на заднем дворе, Райделл стал собирать пригоршнями камешки и со всей силы швырять в полимер. Ударялись они почти беззвучно; в сущности, они полностью исчезали. Просто врезались в эту странную массу, и она смыкалась за ними как ни в чем не бывало. Райделл стал видеть в этом символ чего-то более значительного, будто он сам, подобно этим камешкам, летит через пространство и будто этот полимер – сама жизнь: затягивается над ним, не оставляя даже намека на то, что он когда-то жил.
Когда Дариус приходил на свой перерыв и говорил Райделлу, что пора бы и назад в магазин, то иногда заставал Райделла за этим занятием – киданием камешков.
– Попади в колпак, – советовал ему Дариус. – Кокни бутылку.
Но Райделлу не хотелось.
Когда Райделл поведал Дариусу о Ямадзаки и Лейни и о деньгах, возможно ожидающих его в Сан-Франциско, Дариус выслушал очень внимательно, задал пару вопросов, а потом посоветовал Райделлу даже не раздумывать.
– А как насчет уверенности в завтрашнем дне? – спросил Райделл.
– Уверенности? Это же дерьмо, не работа! Спятил ты, что ли?
– Льготы, – парировал Райделл.
– А ты хоть раз пользовался здешней медицинской страховкой? За ней надо гнать в Тихуану.
– Я так не могу, – сказал Райделл, – просто взять и свалить.
– Поэтому тебя и увольняют с любой работы, – объяснил Дариус, – я читал твое личное дело.
В общем, Райделл вручил мистеру Парку письменное заявление, и мистер Парк моментально уволил его, припомнив многочисленные нарушения Райделлом порядков «Счастливого дракона», вплоть до предложения медицинской помощи жертве столкновения с автомобилем на Сансет – поступок, который, как настаивал мистер Парк, мог вовлечь головную корпорацию «Счастливого дракона» в разорительную тяжбу по поводу страховки.
– Но она вошла сюда без посторонней помощи, – запротестовал Райделл, – и все, что я сделал, – предложил ей бутылку чая со льдом и вызвал дорожный патруль.
– Пройдоха адвокат заявлять, чай со льдом вызвать у ней системный шок.
– В задницу шок.
Но мистер Парк знал, что если он уволит Райделла, то расчетный чек будет меньше, чем если Райделл свалит по собственному желанию.
Хвалагосподу, которая обычно проливала слезу, если кто-то уходил, всплакнула, сдавила его в объятиях, а напоследок сунула ему тайком пару бразильских солнцезащитных очков с GPS, встроенным телефоном и AM/FM-радио, чуть ли не самую дорогую статью ассортимента «Счастливого дракона». Райделл попытался отказаться, зная, что пропажа обязательно всплывет при ближайшей инвентаризации.
– В задницу инвентаризацию, – заявила Хвалагосподу.
Вернувшись в свою клетушку над гаражом миссис Сикевиц, в шести кварталах от Сансет, Райделл вытянулся на узкой кровати и попытался заставить работать радио, встроенное в очки. Сквозь гудение статики еле-еле различалось что-то похожее на музыку марьячи, и это все, чего он смог добиться.
Чуть больше ему повезло с GPS, трекбол управления которым был вмонтирован в правую дужку. Пятнадцатиканальный приемник, казалось, четко держал сигнал, но инструкция была переведена отвратительно, и Райделл мог только переключаться с крупного плана на общий в схеме улиц, как он вскорости понял, Рио-де-Жанейро, а не Лос-Анджелеса. Ну и пусть, решил он, снимая очки, я все равно разберусь с этой штукой. Тут у левого виска запищал телефон, и он снова надел очки.
– Да?
– Райделл, здорово!
– Привет, Дариус!
– Хочешь завтра проехаться до Северной Калифорнии в клевой новенькой тачке?
– Кто туда навострился?
– Зовут Кридмор. Знает одного парня, с которым я знаком по программе.
У Райделла как-то был дядя, состоявший в масонах, и программа, где был занят Дариус, напомнила ему об этом.
– Да уж… Нет, в смысле, с ним все о’кей?
– Похоже, что нет, – радостно сказал Дариус. – Так что парню нужен водитель. У него новенькая электрическая тачка, три недели как от дилера, которую позарез надо туда перевезти, и парень говорит, что на тачке можно ехать. Ты же крутил когда-то баранку, да?
– Было дело.
– Короче, это бесплатно. Этот тип Кридмор заплатит за подзарядку.
Вот таким образом Райделл оказался за рулем двухместного «хокер-айти», одного из этих низкопосаженных клиновидных образцов умных материалов, который, возможно, весил – без людей – чуть меньше парочки небольших мотоциклов. Казалось, во всей конструкции нет и грамма металла, просто обтекаемые сэндвичи вспененного пластика, прошитые для прочности угольными волокнами. Двигатель помещался сзади, аккумуляторы были распределены равномерно внутри самих сэндвичей, одновременно служивших и шасси и кузовом. Райделл и знать не хотел, что случится, если во что-нибудь врежешься на такой таратайке.
Однако она, черт возьми, почти совсем не шумела, превосходно слушалась руля и неслась вперед, как летучая мышь, только разгонись. Что-то в этой машине напоминало Райделлу о горизонтальном велосипеде, на котором он когда-то ездил, только здесь не нужно было жать на педали.
– Ты так мне и не сказал, чья это тачка, – напомнил Райделл Кридмору, только что проглотившему последние остатки водки (на два пальца).
– Одного дружка, – сказал Кридмор, приспустив стекло и выкинув пустую бутылку.
– Эй, – сказал Райделл, – это десять тонн штрафа, если тебя сцапают.
– Пусть на прощанье поцелуют нас в задницу, и хватит с них, – ответил Кридмор. – Сучьи ублюдки, – добавил он, после чего закрыл глаза и уснул.
Райделл вдруг обнаружил, что опять вспоминает о Шеветте. Жалея, что вообще позволил певцу втянуть себя в разговор. Он знал, что не хочет об этом думать.
Просто жми вперед, вот и все, сказал он себе.
На коричневом склоне холма, справа от трассы, белые крылья чьей-то ветряной мельницы. Свет предвечернего солнца.
Просто жми вперед, вот и все.
6Силенцио
Силенцио достается носить. Он самый маленький, кажется почти пацаном. Сам не торчок, но если копы схватят его, ничего им рассказать не сможет. Во всяком случае, про гадость.
Силенцио уже какое-то время таскается за Крысуком и Плейбоем, смотрит, как они торчат, как они добывают бабки, которые им нужны, чтобы торчать еще и еще. Крысук делается злым, когда ему хочется заторчать, и Силенцио навострился в таких случаях держаться подальше от его ног и кулаков.
У Крысука длинный узкий череп, он носит контактные линзы с вертикальными радужками, как у змеи. Силенцио интересно: специально ли Крысук придумал выглядеть будто крыса, проглотившая змею, и теперь эта змея глядит наружу сквозь глазницы крысы? Плейбой говорит, что Крысук – это pinche Chupacabra[86] из Уотсонвилля, а они все там так выглядят.
Плейбой крупный, его туша обтянута длиннополым пальто, под которое надеты джинсы и старые рабочие сапоги. Он носит усы а-ля Панчо Вилья[87], желтые очки-авиаторы и черную федору