– Дайте его мне, – сказал незнакомец.
– С какой такой радости?
– Этой ночью неустановленное число вооруженных людей разыскивают мистера Райделла. Они хотели бы поймать его живым и допросить, но, несомненно, убьют его, если он попытается скрыться. Они убьют всех, кто окажется рядом с ним. Чисто аккуратности ради. Понимаете?
– А кто они?
– «Талантливая молодежь», – сказал незнакомец.
– Что?
– Они – наемные убийцы, которым платит некто, считающий, что мистер Райделл работает на конкурента, то есть на врага.
Фонтейн уставился на него:
– Зачем вам мой пистолет?
– Чтобы уложить как можно больше этих людей.
– Я не знаю, кто вы, – сказал Фонтейн.
– Верно, – сказал «профессор», – не знаете.
– Дурдом… – Фонтейн посмотрел на Шеветту. – Ты его знаешь?
– Нет, – сказала Шеветта.
– А ты, Райделл? Ты его знаешь?
Райделл перевел взгляд с Фонтейна на мужчину с танто, снова на Фонтейна.
– Нет, – сказал Райделл, – но…
– Что «но»?
– Я бы отдал ему пистолет.
– Почему?
– Не знаю, – ответил Райделл изменившимся голосом, – просто знаю, что я бы отдал.
– Дурдом!.. – повторил Фонтейн, внезапно охрипнув. – Ну и ну, Шеветта! Зачем ты сюда пришла? Привела ко мне этих людей…
– Райделл не мог идти быстро, – сказала она. – Мне очень жаль, Фонтейн. Нам нужна была помощь.
– Мать твою, – сказал Фонтейн и вытащил из штанов «смит-и-вессон»; вороненая сталь нагрелась от тепла его тела. Отщелкнул барабан и высыпал пять патронов на ладонь. Хрупкие латунные штучки с карандаш толщиной, на конце каждой – покрытый медью, безукоризненно отштампованный, полый шарик свинцового сплава. – Вот эта штука, о’кей? Все мои боеприпасы. – Он протянул револьвер незнакомцу, направив ствол в потолок и не закрыв барабан, потом отдал патроны.
– Благодарю вас, – отозвался тот. – Можно зарядить его прямо сейчас?
– Джентльмены, – сказал Фонтейн, чувствуя какую-то непонятную слабость, – можете запускать свои долбаные моторы.
– Я советую, – сказал мужчина, вставляя патроны один за другим, – запереть дверь, когда я уйду, и спрятаться подальше от окон и двери. Если эти молодчики узнают, что вы здесь, они постараются всех вас убрать. – Он защелкнул барабан и прицелился в стену.
– Механизм одинарного действия, – сказал Фонтейн. – Сносит немного влево. Приходится корректировать.
– Благодарю вас, – снова сказал незнакомец и вышел, закрыв за собой дверь.
Фонтейн посмотрел на Райделла и увидел, что глаза того предательски блестят.
56Комбинатская штука
– Мистер Фонтейн, – сказал Райделл, – у вас не найдется еще какой-нибудь пушки?
Все трое сидели рядом на полу, привалившись к стенке, выходившей в сторону Окленда, в задней комнате тесной фонтейновской лавки. Между Райделлом и Фонтейном стоял вещмешок с проектором. Мальчик, недавно спавший здесь на полу, сидел на узкой койке Фонтейна у противоположной стены и щелкал по клавишам ноутбука, что-то искал; на голове у него был старый здоровенный видеошлем военного образца, отчего он казался роботом, – впрочем, виднелась нижняя половина лица с приоткрытым ртом. Все лампы были погашены, так что во тьме пульсировало сияние пикселей, просачиваясь из-под шлема, когда мальчик вызывал очередную страницу.
– Я не торгую огнестрелом, – сказал чернокожий. – Антикварные часы, ножи известных марок, военные игрушки…
«Хватит с меня ножей», – подумалось Райделлу.
– Мне просто не нравится сидеть тут и ждать.
– Никому не нравится, – раздался голос Шеветты. Она прижимала к глазу мокрую тряпку.
На самом деле Райделлу не нравилось сидеть главным образом потому, что он не был уверен, сможет ли встать. Его бок, заклеенный эластичной лентой, болел теперь не так сильно, но Райделл знал, что тот наверняка затечет. Он уже собирался попросить у Фонтейна какой-нибудь нож, когда тот сказал:
– Ну…
– Что «ну»? – спросил Райделл.
– Ну, – сказал Фонтейн, – эта штука на самом деле не входит в мой ассортимент, понимаешь?
– Какая штука?
– У меня есть адвокат, он из Африканского Союза, сечешь? Политический беженец.
– Да ну?
– Ну да, – сказал Фонтейн, – сам ведь знаешь, как оно бывает, когда люди выбираются из подобных ситуаций, все эти этнические чистки и прочее говно…
– И что?
– Ну, понимаешь, им надо чувствовать, что у них есть защита, а то мало ли чего…
Райделлу стало интересно.
– В общем, – продолжал Фонтейн, – они предпочитают перестраховаться. И мой адвокат Марциал, он вот точно такой. На самом деле он с этим борется, понимаешь? Ходит к психотерапевту и все такое… пытается научиться ходить по улицам без пистолета и при этом не бояться, что его в любой момент могут пристрелить враги из другого племени, сечешь? Типа, это Америка, да?
– Думаю, что в Америке по сей день любого могут пристрелить враги из другого племени, мистер Фонтейн.
– Это правда, – сказал Фонтейн, заелозив задницей, – но у Марциала все равно этот… как его, посттравматический синдром, да?
– И вы помогаете ему решать проблемы с психикой? Помогаете тем, что храните его оружие у себя, мистер Фонтейн? Вещь, которую он не хотел бы держать в своем собственном доме?
Фонтейн посмотрел на Райделла. Закусил губу. Кивнул.
– И где эта штука?
– Она в стене, у нас за спиной.
Райделл уставился на кусок стены между собой и Фонтейном.
– Это фанера?
– В основном да, – сказал Фонтейн, развернувшись. – Видишь, вот тут? Это как бы заплатка, гипсовый наполнитель. Мы сколотили ящик, вставили внутрь, заштукатурили и закрасили.
– Думаю, эту штуку легко обнаружить металлоискателем. – Райделл припомнил, как его обучали искать подобные тайники.
– Не думаю, что в ней много металла, – сказал Фонтейн. – Уж точно не в системе доставки.
– Можно на нее посмотреть?
– Ну, – сказал Фонтейн, – если мы ее достанем, я попал.
– Нет, – сказал Райделл, – я попал.
Фонтейн вытащил откуда-то маленький складной нож с костяной ручкой. Раскрыл и стал осторожно тыкать в стену.
– Можно взять нож побольше, – посоветовал Райделл.
– Тсс! – прошептал Фонтейн.
Райделлу оставалось только смотреть, как под ножом появляется темное колечко диаметром в аккурат для того, чтобы носить на пальце. Фонтейн поддел его и вытащил из затвердевшего гипса, но, по всей видимости, оно к чему-то крепилось.
– Дерни за него.
Райделл просунул сквозь кольцо средний палец, слегка потянул. Держится прочно.
– Давай, – сказал Фонтейн, – посильнее.
Штукатурка треснула, посыпалась, и тонкая стальная проволока, припаянная к кольцу, пошла по периметру заплаты в стене, прорезая ее, как засохший сыр. Шероховатый, в дюйм толщиной квадрат отвалился под рукой Райделла. Фонтейн стал вытаскивать что-то из открывшейся квадратной ниши. Какой-то предмет, завернутый вроде в старую зеленую рубашку.
Райделл смотрел, как Фонтейн осторожно разворачивает зеленую тряпку, из которой появилось небольшое увесистое нечто, похожее одновременно на пакет из-под молока (времен детства Райделла) и электродрель. Оно было шинельного, блекло-оливкового цвета и если вправду являлось огнестрельным оружием, то самым нелепым и неуклюжим из всех, какие только встречались Райделлу. Фонтейн взял эту штуковину, направив косо вверх, в потолок. На другом ее конце была неудобная с виду пистолетная рукоятка, а дюймах в шести перед ней – какая-то рифленая насадка, вроде ручки от швабры.
– Что это? – спросил Райделл.
– Чейн-ган, – ответил Фонтейн. – Одноразовый. Не перезарядишь. Корпуса, считай, нет: эта длинная квадратная штука – и патроны, и ствол, два в одном. Никаких подвижных деталей: запал электрический. Вот тут, где должна быть гашетка, две кнопки – направил куда тебе надо и жмешь на обе одновременно. Четыре выстрела. Четыре заряда.
– А почему чейн-ган?
– Марциал говорит, что это, скорее, граната направленного действия, понимаешь? Или вроде как портативная осколочная мина. Главное, как он сказал, – не пользоваться в закрытых помещениях и палить исключительно в тех, кого не жалко разнести в бога душу мать.
– И где же «цепная» часть?[138]
Фонтейн вытянул свободную руку и легонько стукнул указательным пальцем по толстому квадратному стволу.
– Здесь, внутри. В эту штуковину набито четыреста двухфутовых обрезков тоненькой стальной цепочки, острой как бритва.
Райделл взвесил в руках нелепый предмет, взяв его за обе рукоятки и оттопырив пальцы, чтобы случайно не нажать на кнопки.
– И эта штука…
– …сделает из тебя котлету, – закончил Фонтейн.
– Я слышала выстрел, – сказала Шеветта, убрав с глаза мокрую тряпку.
– Ничего не слышал, – сказал Райделл.
– А я слышала, – сказал Шеветта. – Всего один.
– Двадцать второй же калибр, – заметил Фонтейн, – почти и не слышно.
– Я не могу больше тут сидеть, – заявила Шеветта.
На этот раз и Райделлу послышался выстрел. Просто хлопок. Короткий, отчетливый.
– Знаете что, ребята, – сказал он, – пойду-ка я посмотрю, что к чему.
Шеветта наклонилась к нему – один глаз заплыл, темно-лиловый, распухший, почти закрылся, второй – серый, одновременно испуганный и гневный.
– Это не телевизор, понял? Знаешь, в чем разница? Это не серия чего-то там. Это жизнь. Твоя жизнь. И моя. И его, – она показала на Фонтейна, – его тоже, – она показала на мальчика в шлеме. – Почему ты не можешь просто посидеть?
Райделл покраснел, почувствовал, как у него горят уши.
– Я не могу просто сидеть и ждать, когда…
– Да знаю я, – сказала Шеветта. – Чего от тебя еще ждать-то.
Райделл протянул Фонтейну чейн-ган и встал на ноги; его бок затек, но не так страшно, как он боялся. Фонтейн вернул ему пушку.
– Засовы на входной двери как отпереть?
– Никак, – ответил Фонтейн. – Я их не запирал.