Так шли они еще полдня до вечера. А когда солнце приблизилось к горизонту, снова начали устраиваться на ночлег.
– Любят же люди врать! – буркнул Энкиду, с облегчением сбрасывая на землю кувшины. – Говорили, что солнце выходит из ворот в горах Машу, а оно выходит из-за гор! Может, и людей-скорпионов никаких нет? А может, и Утнапишти тоже нет?
– Это не ложь, а придумка, – заступилась Шамхат за неизвестного сказителя. – Знаешь, в чем разница? Ложь для корысти, а придумка для красоты, вот в чем разница! Это значит, что в любой придумке есть правда, только откроется она не каждому, а только тому, кто умеет увидеть за словами суть вещей.
В этот вечер усталость была не так сильна, и после принятия пищи путники почувствовали необходимость в вечерней беседе.
– Ты говоришь, для красоты нужна придумка? – задумчиво произнес Энкиду. – А разве не проще было сказать точно, как есть? Чтобы не надо было разгадывать загадки? Многие ведь так и не смогут понять, о чем идет речь. Разве это справедливо?
– А мне кажется, – возразила Шамхат, – так и должно быть. Нельзя даром открывать тайну – тогда она ничего не стоит. А так – от самого человека зависит, как он поймет такую загадку. Скажешь «сокровище» скупцу, он сразу о деньгах подумает. Воин подумает о мече. Девушка – о красивом платье, в котором будет милее любимому. А мудрец будет уверен, что сокровище – это новое знание. Каждый увидит свое!
– Эх, Шамхат, тебя послушать, так все гладко получается… Слушаешь тебя и веришь тому, что ты говоришь. То ли голос у тебя такой сладкий, то ли знаешь ты какую-то тайну, другим неведомую. Я ведь диким зверем был, когда ты нашла меня, а теперь я уже могу читать таблички. Как это у тебя получается?
– Потому что я люблю тебя! – ответила подруга Энкиду и нежно провела по его волосам легкой рукой.
– И я люблю тебя.
Они снова улеглись. Тысячеокое небо всю ночь следило за покоем двух человеческих существ, и боги берегли их, прокладывая тропы диких львов и ядовитых змей стороной.
Наступил следующий день. Вышедшее из-за горы солнце разбудило путников. Энкиду открыл глаза и увидел, что идти осталось немного – не более четверти поприща. Увидев, что и Шамхат проснулась, Энкиду улыбнулся ей, а она ему. И они снова двинулись в путь.
Горы словно притягивали путников, завораживая величиной и красотой. И вскоре Энкиду увидел в скалах дыры, вроде тех, в каких живут ласточки на обрывах рек. В некоторых из них что-то ярко поблескивало.
– Смотри, Шамхат! – воскликнул Энкиду. – Что это?
– Не знаю. – Она покачала головой.
Они прошли еще немного, и, приглядевшись, Энкиду увидел людей, облаченных в панцири из бронзовых пластин. Панцири действительно напоминали скорпионьи, а за спиной каждого из людей-скорпионов торчал наконечник короткого метательного копья, делая их еще более похожими на ядовитых степных тварей.
– Что я тебе говорила! – обрадовалась Шамхат. – Понял ты теперь, чем выдумка отличается от вранья?
Энкиду понял, но радости это ему не прибавило. Его недолгий опыт жизни среди людей подсказывал, что если на пути появились воины при оружии, то с ними придется или договариваться, или драться. Что они здесь охраняли, было пока не ясно, но, по большому счету, не имело значения.
Один из людей-скорпионов спустился со скалы по каменным ступеням и направился навстречу путникам. Энкиду удивился, когда внизу к воину присоединилась женщина в ниспадающих одеждах цвета песка. Каждая ее рука была украшена множеством браслетов, напоминая лапы членистоногого.
– Что вам надобно, смертные, проделавшие трудный путь? – спросила женщина-скорпион.
– Мы ищем Утнапишти, пережившего потоп, – бесхитростно доложила Шамхат.
– А муж твой говорить не умеет? – вздернула брови женщина.
– Умеет, но не очень хорошо. Он был вскормлен зверями и лишь недавно выучился человеческому языку.
Воин и женщина переглянулись.
– За горы ведет только один путь, – сообщил человек-скорпион. – И мы – его стража. Только великий Шамаш этим путем проходит бесплатно, а с каждого мужа мы берем за проход три серебряных слитка.
– Я не плачу серебром! – гордо ответил Энкиду и отломил от своего золота шестнадцать витков – за себя и за Шамхат.
Однако женщина-скорпион, взяв золотую пружину, переломила ее надвое и половину вернула Энкиду.
– Мы берем плату только с мужей. Если же муж оказался столь умен, что взял с собой не друга, а женщину, то он вправе провести ее бесплатно.
Энкиду удивился таким словам, но взял золото назад.
– Путь Шамаша проходит через подземный мир, – начала объяснять жена-скорпион. – Только по нему можно попасть за горы Машу. Путь этот простирается на двенадцать поприщ, и в нем нет света. Но когда Шамаш выходит через него в мир людей, он опаляет своим сиянием все, что находится на его дороге. Стерегитесь его взгляда, смертные.
– Можно ли купить у вас смоляных факелов? – спросил Энкиду.
– Можно, но вряд ли вам их хватит надолго. Вам ведь придется нести еще еду и воду.
– Тогда мы не будем брать факелов! – решительно произнесла Шамхат. – Зачем зря занимать руки, если потом все равно придется идти в темноте?
Так и решили. Воин-скорпион и его жена провели путников к обитым медью воротам и раскрыли створки. Взявшись за руки, Энкиду и Шамхат ступили в полутьму.
– С обратной стороны тоже ворота? – поинтересовалась Шамхат.
– Мудрая женщина, – улыбнулся человек-скорпион. – Да, ход закрыт. Только дважды в течение дня мы бесплатно открываем ворота – когда выпускаем Шамаша в мир и когда уводим его обратно. За плату мы открываем их любому, но вряд ли вас услышат, если вы будете бить в створки изнутри. Не тратьте силы напрасно, дождитесь часа.
С этими словами воин-скорпион закрыл ворота, а Энкиду и Шамхат, оставшись в полной темноте, ощупью стали пробираться вдоль стен.
Однако вскоре оказалось, что путь не так труден, как можно было представить – каменный пол под ногами был гладко стесан, не имел ни бугров, ни впадин. Проложенный в горе коридор был совершенно ровным, как луч солнца, пробившийся через дыру в потолке, он не имел ответвлений, не опускался и не поднимался. Движение по нему было немногим медленнее, чем по ровной дороге.
Однако довольно скоро Энкиду столкнулся с главной трудностью, о которой не подумал, собираясь в путь по коридору Шамаша. Это были шорохи. Сам он на них не обращал никакого внимания, а вот Шамхат от каждого звука вздрагивала и всем телом прижималась к мужу.
– Как ты думаешь, – шептала она, спешно перебирая ногами в темноте, – тут водятся мыши?
– Кто? – удивился Энкиду.
– Ну, мыши.
– Должны быть, – ответил он, не подозревая об опрометчивости этих слов. – Может, и крысы есть.
Шамхат снова вздрогнула и умолкла. Правда, ненадолго. Теперь каждый шорох во тьме тут же отзывался ее звонким визгом. Первый раз Энкиду сам испугался, когда его жена ни с того ни с сего завизжала, словно ее схватил за талию черный варвар с запада. Он бросил кувшины и некоторое время рассекал темноту ударами топора, пока не понял, что враг, вызвавший панику – всего лишь серый пушистый зверек. Потом ему еще несколько раз пришлось успокаивать жену – он брал ее на руки и некоторое время нес, прижимая к себе, пока она не переставала дрожать.
Энкиду в точности не знал, какую часть пути они миновали, – может быть, шестую, может быть, третью, – когда его глаза уловили сначала едва заметное, а затем все усиливающееся красноватое свечение. Вскоре можно было разглядеть пальцы на вытянутой руке.
– Что это? – спросил он. – Я тебя вижу, Шамхат! Откуда тут свет?
Женщина рассмеялась.
– Это люди-скорпионы отворили ворота и заводят Шамаша в подземелье. Сейчас он явится сюда и пройдет тем же путем, каким прошли мы!
Энкиду испугался, решив, что лучезарный Шамаш, пройдя мимо них, спалит их жаром, он начал искать спасение, но уже через миг подземелье озарилось ярким светом.
– Мы сгорим! – обреченно выкрикнул он.
– Ничего с нами не будет! – хохотала Шамхат. – Это садится солнце! Путь такой прямой, что лучи проникают в коридор от края до края, когда ворота распахнуты. Смотри, как красиво!
Энкиду огляделся. Источник света выглядел ослепительной искоркой далеко за спиной, был он настолько ярким, что освещал стены, пол и потолок. В дрожащем мареве засверкали растущие из потолка кристаллы лазурита и халцедона, отблескивали гранями призмы горного хрусталя.
– Побежали, пока светло! – Шамхат потянула мужа за руку.
– Значит, люди-скорпионы зря пугали нас взглядом Шамаша?
– Конечно! Этот свет ничего не может спалить.
Они бросились вдоль стены и мчались со всех ног, пока марево не начало тускнеть. Вскоре оно иссякло окончательно, и вновь наступила полная темнота.
Отдышавшись, Шамхат потянула Энкиду за руку.
– Кажется, я поняла, о какой опасности нас предупреждали воины-скорпионы, – сказала она.
– О какой? – насторожился Энкиду, уже убедившись, что к словам женщины следует прислушиваться внимательно, а не так, как это делал Гильгамеш.
– Мы достигнем выхода примерно к рассвету. Чуть раньше. С одной стороны, это хорошо, поскольку нам не придется долго ждать, пока откроют ворота. Но с другой стороны, лучше бы мы достигли конца подземного хода к закату.
– Почему?
– Ты заметил, каким ярким показался свет солнца? А ведь вход остался далеко позади! Просто наши глаза настолько привыкли к темноте, что света им надо чуть-чуть. Если же мы выйдем навстречу солнцу, то можем надолго ослепнуть. А кто знает, что ждет нас по ту сторону гор?
Энкиду задумался.
– Наверное, лучше потерять целый день в безопасном коридоре, чем на то же время оказаться слепым среди зрячих, – произнес он.
– Я тоже так думаю, – вздохнула Шамхат. – И хотя мне не кажется, что здесь так уж безопасно, но я предпочту переждать рассвет в середине пути, а затем выйти на закате.
Они сбавили шаг и через каждое поприще делали передышку. Потом Энкиду предложил жене поспать.