Наступает полная тишина.
Сейчас около девяти утра. Они стоят у входной двери и обмениваются тревожными взглядами. Аманда держит ручку, Айрис и Сигрид стоят чуть позади.
Айрис выходит последней и притворяет сломанную дверь. Аманда достает ключи и закрывает ее на нижний замок. Айрис хочет что-то сказать, но Аманда молча отдает их ей и спускается вниз. Айрис сжимает ключи Филиппа, закрывает на несколько секунд глаза и следует за ней.
– Мы надолго уходим? – спрашивает Айрис. – Мы действительно должны уходить все вместе? – еще раз спрашивает Айрис, бросая тревожный взгляд на Сигрид. – Думаю, это не очень безопасно.
– Все давно умерли, – отвечает Сигрид.
Айрис вздрагивает от этих слов и инстинктивно прижимает дочь к себе.
– Но мы-то живы, – замечает Аманда. – Значит, и другие люди тоже могли выжить. Ты слышала, как вчера под окнами проехала машина? То, что мы выжили, – это чудо, но маловероятно, что мы единственные такие счастливчики. Кроме того, даже те, у кого нет иммунитета, вовсе не обязательно должны были заразиться. Но учти, от них надо держаться подальше.
Аманда понимает, что ее слова пугают Сигрид и раздражают Айрис.
– Мы не должны бояться смотреть правде в глаза, если хотим выжить, – сухо говорит Аманда. – Вы же сами видите, что происходит, – продолжает она и переводит взгляд на Сигрид: – Ты должна знать, что нас везде подстерегают опасности. Понимаешь? Очень серьезные опасности. Помнишь, что произошло в больнице?
Сигрид кивает. На глазах у шестилетней девочки наворачиваются слезы, но она стискивает зубы и сдерживается.
– Зато теперь меня не собьет машина, если я нечаянно выскочу на дорогу, – говорит она.
Тем не менее, оказавшись на улице, Сигрид держится поближе к домам и прячется за маму. Помахивая дубинкой, Аманда идет впереди. Она, конечно, не умеет ею пользоваться, но надеется, что вырубит любого, кто рискнет на них напасть.
– Не отставайте, – поторапливает их Аманда, поворачивая за угол у магазина «Севен-Элевен».
Сигрид крепко держит маму за руку и нервно оглядывается по сторонам.
В городе так тихо, что подъезжающую машину они услышат раньше, чем увидят, и Аманда поэтому переходит улицу Ренстирнасгата не глядя по сторонам. Она быстро поднимается по деревянной лестнице, ведущей в парк, но, добравшись до конца первого пролета, резко останавливается и ждет Айрис с Сигрид.
– Смотрите, там кто-то лежит, – внезапно говорит девочка. – Кажется, какой-то бездомный.
Айрис хочет заслонить собой тело и ускоряет шаг, но Сигрид не отстает, и они почти одновременно подходят к Аманде. Они смотрят на мужчину, лежащего ничком на ступеньках. Его руки широко разбросаны, небритое лицо и седые волосы на затылке залиты спекшейся кровью.
– Мамочка, я думаю, он упал с лестницы. Упал и разбил себе голову.
Аманда соглашается. Похоже, он действительно погиб в результате падения. Впрочем, он мог потерять сознание из-за болезни, а крутая лестница довершила все остальное.
– Хм… возможно, – быстро отвечает Айрис и тянет Сигрид за руку. – Хватит смотреть, нам надо идти.
– Мы что, так просто бросим его здесь?
Айрис оборачивается и смотрит сначала на дочь, потом на Аманду, словно ища у той поддержки.
– Мы увидим еще много трупов, – наконец произносит она, после того как Аманда отворачивается и отходит в сторону. – И мы… Мы не можем им ничем помочь. В первую очередь мы должны позаботиться о себе.
Сигрид задумчиво смотрит несколько секунд сначала на мать, а потом куда-то вдаль.
– Как папочка, – говорит она.
Айрис опускается перед дочерью на колени:
– Но он… Он…
– Я знаю, он умер. И мы бросили его одного. Как того мужчину в песочнице. Он ведь тоже был мертв?
Айрис берет дочь за руку, но та вырывается и, перепрыгивая через две ступеньки, стремительно убегает вверх по лестнице.
– Сигрид! – кричит Айрис и устремляется за ней, но каждый шаг отдается резкой болью в сломанной руке, и она останавливается.
Аманда вздыхает и, быстро догнав Айрис, помогает ей подняться. Они выходят на гравийную дорожку парка и замедляют шаг. Сигрид стоит понурившись метрах в двадцати от них. Аманда подходит к ней и мягко кладет руку на плечо. Словно пронзенная электрическим разрядом, девочка отталкивает ее в сторону.
– Там еще двое! – кричит Сигрид, показывая пальцем на два лежащих невдалеке тела.
Не обращая внимания на сопротивление, Аманда хватает Сигрид крепко за руку. Если они хотят добраться до своей цели, то им придется пройти рядом с телами.
На первый взгляд кажется, что они просто спят, но, подойдя ближе, Аманда видит, что лицо лежащей навзничь женщины залито вонючей жижей. Видимо, она не смогла остановиться и захлебнулась собственной рвотой. Господи боже мой, какая жуткая смерть, думает Аманда.
Она крепче сжимает руку Сигрид и тянет ее прочь от зловещей сцены.
– Пойдем попрощаемся с твоим папой, – говорит она.
Спрятавшись от палящего солнца в тени огромного дуба, они стоят в северной части парка и смотрят на церковь Софии.
– Я решила, что это подходящее место, – говорит Аманда. – Твой папа не отличался особой религиозностью. Точнее, он вообще не верил в Бога и во все такое, но он очень любил этот район и этот парк. После того как мы переехали в Стокгольм, он часто приходил сюда гулять. Еще мы обожали сидеть на этом склоне и мечтать о том, кем станем, когда вырастем. Мне кажется, ему… ему тут хорошо, потому что это место значило для него слишком много.
Они стоят у свежей могилы с деревянным крестом, сделанным из двух веток, скрепленных красным шнурком.
Молчавшая все это время Сигрид отворачивается от Аманды и смотрит на маму:
– Мамочка, разве мы не должны сейчас что-нибудь спеть? Как на похоронах бабушки?
– Конечно, – говорит она, грустно улыбаясь. – Конечно, мы споем. Хочешь, начинай.
Сигрид делает театральную паузу и сосредоточенно смотрит вдаль. Затем она переводит взгляд на маму, потом на Аманду и, наконец, на могилу:
– Можно я спою песню из «Холодного сердца»?
Айрис с улыбкой соглашается.
– Когда мы с Лисой играли в «Холодном сердце», то всегда спорили, кто из нас будет Эльзой. Папа смеялся над нами и говорил, что Анной быть куда интереснее, потому что якобы она настоящий герой. Но он ничего в этом не понимал. Мне нравилось одеваться, как Эльза, потому что у нее платья намного круче. Анна какая-то слишком нормальная. Кто хочет притворяться нормальным? Кроме того, Эльза умеет делать всякие штуки изо льда и все такое.
Айрис натянуто улыбается:
– Так что мы будем петь?
– Песню Эльзы «Let it go».
– Отлично. Ты начинай, а мы будем подпевать, – говорит Айрис.
Сигрид поворачивается к маме и дрогнувшим голосом говорит:
– Все нормально, мамочка. Я помню, что ты не знаешь слов. Но я могу спеть вместе с папочкой. Он знает эту песню наизусть.
Айрис вздрагивает от неожиданности и инстинктивно тянется к дочери. Аманда делает вид, что ничего особенного не произошло, но Айрис ловит ее взгляд и виновато улыбается.
– Да, – говорит она, – ты права. Вы с папой обожали «Холодное сердце», поэтому должны спеть эту песню вместе.
Аманда закрывает глаза, когда Сигрид начинает робко напевать первые строки песни:
– «На склонах гор сияет белый снег, не видно ни следа. Королевство…»
Аманда не помнит, как познакомилась Филиппом. Ей кажется, что они были знакомы всю жизнь. Скорее всего, они впервые встретились осенью 1978 года на детской площадке рядом с домом, в котором они жили с полутора до четырнадцати лет.
– «Воет ветер, кто его удержит. Видит небо, я пыталась…»
Но Аманда помнит все важные события. Как в три года они, держась за руки, пошли первый раз в детский сад. Как в первом классе она дразнила сидевшего на задней парте Филиппа за то, что он научился считать позже нее. Как он с триумфальным видом сорвал с нее шапку и убежал домой после того, как на спор прочитал все буквы алфавита в обратном порядке. Как они мечтали о футболках Disney, как скучали друг без друга на летних каникулах и как потом целыми днями гуляли по улицам.
– «Будь хорошей девочкой и не пускай их в дом…»
Аманда открывает глаза и смотрит на свои поношенные, но все еще крепкие ботинки Ecco. Они сидят уже не так плотно, как в среду, когда она впервые их обула. Дело в том, что один шнурок она вытащила, чтобы сделать из веток могильный крест, а второй разорвала на две части и кое-как зашнуровала ими ботинки.
– «Отпустить, позабыть. Не держать все внутри. Уходя, хлопнуть дверью. И неважно, что скажут они. Пусть бушует буря, но холод не так страшен…»
Сигрид внезапно замолкает.
– Я больше не хочу петь, – тихо говорит она и несколько минут не произносит ни слова. – Мама, Эльза в этой песне хочет сказать, что они уходят?
Айрис приседает рядом с дочкой, гладит ее по щеке и крепко обнимает:
– Да, она об этом говорит.
Сигрид закрывает глаза. Аманда видит, как слезы катятся по щекам девочки. Она отворачивается и начинает рыдать.
Вскоре Сигрид успокаивается:
– Хорошо, что папа лежит рядом с домом. Если я высунусь в окно и помашу ему рукой, то он обязательно меня увидит.
Несколько минут спустя Айрис с Амандой сидят на скамейке неподалеку от могилы, а Сигрид решает еще немного побыть рядом с отцом.
– Господи, – вздыхает Айрис. – Я даже не знаю, как ко всему этому относиться. У меня голова кругом идет.
Аманда согласно кивает.
– Кстати, спасибо огромное, – добавляет Айрис после небольшой паузы. – Просто невероятно. Я никак не ожидала, что ты похоронишь Филиппа. И ведь ты сделала это в том числе ради Сигрид. Спасибо. – Она оглядывается по сторонам. – Как тебе это удалось?
Аманда грустно улыбается:
– Я нашла у входа в бар «Снотти» трехколесный велосипед с огромным багажником и погрузила в него Филиппа. К сожалению, дорога идет в горку, поэтому велосипед я в основном толкала. – Она вытягивает ноги и продолжает: – На одном участке я раздобыла пару лопат. – Она кивает в сторону домиков на другом конце парка. – Ну и крест заодно сделала. – Она смотрит на свои ботинки.