Внезапно подо мной начал проваливаться снежно-ледяной мостик. Но меня спасли моя реакция и обычное везение. Я успел оттолкнуться и прыгнуть вперёд, вонзив кинжал в противоположную ледяную стенку. Хорошо, что клинок был надёжно привязан к моему запястью кожаным ремешком — кинжал оказался крепким и не сломался. Металл плотно вошёл в лёд и удержал моё тело. Сердце бешено колотилось в груди, но мне удалось сохранить самообладание и выбраться из смертельной ловушки.
Я подошёл вплотную к склону, который собирался штурмовать по снежному кулуару — месту схода лавин и камнепадов. Мне нужно было пройти пятьсот метров по уходящему вверх снежному желобу до восхода солнца, иначе снег подтает, и склон начнёт атаковать меня лавинами или несущимися со скоростью пушечного снаряда камнями. Я не дам и копейки за жизнь того, кто решится штурмовать этот склон при свете дня — это чистое самоубийство.
Две луны Зардаста ярко освещали снежный желоб, и весь маршрут был хорошо виден. Я двигался не спеша, тщательно контролируя каждый шаг. Медленно перенося вес с одной ноги на другую, я старался избегать резких движений, чтобы не повышать пульс до опасной частоты.
Важно было равномерно распределить силы на весь подъём. Дыхание должно было оставаться ровным и не слишком частым. Я решил делать короткие десятиминутные остановки после каждого часа подъёма. Когда подъём становился круче, я останавливался чаще, чтобы восстановить дыхание.
Так, метр за метром, я поднимался к звёздам, используя дротик вместо ледоруба. Примерно на середине подъёма ветер усилился, поднимая со склона снежную крошку. Видимость резко ухудшилась, что замедлило мой темп подъёма. Я рисковал не успеть покинуть лавиноопасный кулуар до утра, но идти вслепую означало подвергнуть себя смертельному риску.
Я настойчиво карабкался вверх, мысленно обращаясь к Богу. Здесь, на вершине, я чувствовал его близость и надеялся, что он услышит меня, даже если я нахожусь в другом мире. И Бог внял моим мольбам — он отвел огромный камень, который пролетел всего в метре от моей головы. Такой поворот событий стал для меня полной неожиданностью.
Видимо, ветер выдул из-под камня снег, и он сорвался вниз под действием земного притяжения. С огромной силой камень ударился в снежный склон в тридцати метрах подо мной, вызвав лавину снега. Огромный пласт снега, по которому я шёл всего лишь двадцать минут назад, сполз в пропасть, отрезав мне путь к отступлению. Я посмотрел вверх и ужаснулся: надо мной возвышалась отвесная стена без уступов и зацепок. Вероятно, из-за плохой видимости я сбился с маршрута и вышел из желоба на стену. Дороги вниз тоже не было. Я оказался в ловушке.
Через десять минут, пока я обдумывал своё положение, ветер немного утих. Я заметил небольшую скальную полку, которая позволяла пройти траверсом пять метров и попытаться в прыжке достать до ледяной стены, чтобы закрепиться за неё кинжалом и дротиком. Это был единственный способ выбраться из ловушки, не дожидаясь утра, когда меня могло бы смести в пропасть вместе с остатками снега.
Пять метров ужаса, пять метров надежды и всего пять минут, чтобы принять решение о прыжке в бездну. Медленно, но уверенно я двигался по узкой полке, цепляясь за скалу лишь кончиками пальцев. Наконец, я достиг конца и прижался спиной к скале.
К моей правой руке был привязан кинжал, а петлю дротика я обмотал вокруг левого предплечья. Взяв дротик за древко, я сравнял его длину с кинжалом. Мне предстояло совершить прыжок веры — прыжок, в котором мне мог помочь только Господь.
С глубокой верой в спасителя, я собрал все оставшиеся силы и оттолкнулся от скалы. Моё тело, словно по параболе, устремилось к ледяной стене. И вот раздался звук металла, входящего в лёд — у меня получилось! Здесь, на краю пропасти, я действительно ощутил близость к Богу.
Не успел я прийти в себя после прыжка, как раздался оглушительный грохот. Это обрушились остатки снега и огромные валуны. Если бы я хоть на мгновение задержался с прыжком, моё тело оказалось бы погребённым под тоннами горной породы. Я избежал смерти, но моё положение по-прежнему оставалось безвыходным: карабкаться вверх по вертикальной ледяной стене без ледорубов и «кошек» было бы безумием, а движение вниз означало неминуемую гибель.
Оставаться на месте, привязанным к дротику и кинжалу, долго не получится. Мышцы на руках уже одеревенели настолько, что я не чувствовал своих пальцев и не понимал, как до сих пор сжимаю древко дротика и рукоять кинжала. Мои предплечья сводила болезненная судорога.
Я был прикован к ледяной глыбе в самом сердце магического мира и не мог использовать магию! Абсурд. Почему же тогда меня натаскивали лучшие маги планеты, и почему я должен зависеть от куска металла и кусочка голубого камня, инкрустированного в мой медальон? Если это магический мир, то магия во мне, и когда моя жизнь висит на волоске — я выбираю использовать магию!
Не знаю, повлияло ли моё принятое решение, или устроители такого жестокого испытания сжалились надо мной, но я стал ощущать свои пальцы. Я чувствовал, как по жилам побежало тепло. Я больше не чувствовал себя на пороге смерти — теперь я стал хозяином положения.
Мысленно я увидел глаза Сарии, они говорили мне: «Вспомни, как я учила тебя говорить с лесом. Теперь ты не сопливый ученик, только-только познающий азы магии; теперь ты маг, равного тебе не сыскать на планете! Повелевай эфиром! Границы твоих возможностей ограничены лишь твоим воображением!»
Слишком долго я был лишён комфорта, в конце концов, я замёрз и хочу горячий кофе. Вдруг я увидел перед собой кнопку лифта, нажал на неё — она засветилась. Через секунду справа от меня прямо в ледяной стене появились створки лифта, которые распахнулись с привычным звуком. Я шагнул внутрь кабины.
Кабинка лифта точь-в-точь была похожа на кабину лифта моего московского дома, за исключением того, что на панели управления имелось только две кнопки: «вверх» и «вниз». Выбор небольшой — почти единственно возможный, конечно, «вверх». Для того ли я трижды чуть не лишился жизни, чтобы повернуть назад, когда я уже почти стоял на вершине — только вверх!
Что-то зашумело в механизме, и лифт пришёл в движение. Когда створки двери открылись, я ожидал увидеть что угодно, только не лифтовой холл моего 26 этажа. Наверное, это выглядело странно: человек в одежде древнего египтянина, обвешанный античным оружием, в тростниковых сандалиях шагает по керамической плитке московской многоэтажки.
Я остановился напротив двери с номером моей квартиры, она была не заперта, и я вошёл в своё жилище. Всё было на своих местах, будто я выходил только на пятнадцать минут, сбегать в магазин за хлебом.
Увидев своё отражение в зеркале, я понял, что ни в какой магазин я не выходил, и всё, что случилось со мной за последние несколько месяцев, было реальностью. Только как объяснить моё появление здесь? Я не стал загружать свой мозг поиском возможных вариантов ответа, мне очень хотелось пить и есть после всех этих треволнений.
На кухне всё было в том же состоянии, в каком я оставил её перед уходом на работу: в раковине стояла чашка с недопитым кофе, а на тарелке — засохшие следы яичного желтка. Холодильник работал исправно, и я достал бутылку кефира. Запах был обычным, а вкус тоже оказался приятным.
Через пятнадцать минут я уже сидел за столом, наслаждаясь восхитительной яичницей с сосиской и запивая её сладким кофе с молоком. Я был почти уверен, что это последние мгновения моей жизни, и всё это — кухня, яичница и кофе — лишь предсмертные видения. Что ж, перед тем как уйти, я хотел в последний раз насладиться нормальной человеческой едой.
Из состояния неопределённости меня вывел звонок в дверь. На пороге стоял мужчина лет сорока пяти в безупречном тёмно-синем классическом костюме.
— Здравствуйте, Максим, — приветствовал меня гость, не обращая внимания на мой необычный костюм древнеегипетского воина. — Или вам больше нравится, когда я называю вас Ксандром? Могу я войти? Нам есть о чём поговорить.
— Прошу вас, входите в дом, — гостеприимно пригласил я странного гостя. — Правда, кроме кофе и яичницы, мне нечего вам предложить. Знаете, я только что вернулся из «командировки» из древнего мира и даже не успел переодеться. Пожалуйста, присаживайтесь.
— Вы скромничаете, — с улыбкой заметил он, указывая на стол, сервированный изысканной едой, и комнату, которая мгновенно превратилась в зал шикарного ресторана. — Теперь, мой друг, вам доступно всё, что пожелаете. Не расскажете, как вам удалось вызвать лифт на полукилометровую скалу? С фантазией у вас всё в порядке!
— Так, значит, я по-прежнему там, на скале, замерзаю, и только в своём воображении разговариваю с вами, — расстроился я. — Кстати, вы не представились.
— Я тот, к кому вы стремитесь попасть, — представился гость. — Я Предтеча, или, если хотите, голубой дракон. Это вы стремитесь ко мне, чтобы спасти свою жену и, конечно же, всё живое на трёх планетах: Земле, Зардасте и даже на Та-Нечеру, которую вам может быть известна под названием Саа-Стиб — так её называют сами нечеру. Да, не удивляйтесь, так называемая «Земля Богов» тоже должна быть спасена. Много, много тысячелетий назад те, кого вы называете «космические паразиты», тоже были людьми. История превращения развитой планеты в мир негодяев вселенского масштаба весьма занимательна и поучительна, но об этом в следующий раз.
— Я думал, что голубые драконы должны выглядеть как-то иначе, — честно признался я. — Хотя, после того, что со мной произошло на стене, я больше ничему не удивлюсь.
— Если вы о моём внешнем виде и антураже вокруг нас, то я скажу, что я выгляжу так, каким хочет видеть меня ищущий встречи со мной, — ответил на моё честное признание Предтеча. — Например, люди Зардаста видят меня таким, — и в этот момент ресторан превратился в огромную пещеру, освещённую множеством голубых кристаллов, растущих прямо из стен, а со мной заговорил настоящий дракон с переливающейся голубой чешуёй. — Мы, драконы, можем принимать любой облик и изменять материю мира, к которому принадлежим. Я Предтеча мира Зардаста, и моя забота — всё живое и неживое на этой планете. У каждого мира свой дракон, — продолжал объяснять Предтеча. — Когда-то нас было трое, но один из нас пожелал подчинить двух других и создал из доминирующего разума своей планеты монстров, пожирающих разум. Так вот, Ксандр, мне привычнее это твоё имя, тебе предстоит вернуть нашего брата в нашу семью и открыть глаза людям, позабывшим понятие совесть и честь. Справишься?