Моя невинная шутка вызвала у кого-то ужас, а кого-то — безудержный смех. Вор, сверкая пятками, бежал, а Тисс и Мата смеялись от души. На шумном базаре это происшествие осталось незамеченным для остальных.
До корчмы мы добрались без приключений. Она тоже была полна народа, в основном кандидатов. Их легко можно было узнать по безупречному телосложению и почти отсутствующему взгляду. Это и понятно — им предстояло собственными ногами войти в клетку с голодным тигром. Какой ещё взгляд можно было ожидать увидеть на лице юноши, который навсегда покидал привычный мир, с которым были связаны все его радости и надежды?
Чтобы не ждать, пока освободится столик, я купил целую заднюю ногу жаренного оленя, кувшинчик с приправой, тонкие лепёшки, много фруктов и сладостей, а также то, ради чего мужчины ходят в трактиры. Я оплатил доставку, и сын хозяина корчмы быстро доставил всё на специальных носилках за спиной. До дома было совсем недалеко, поэтому через десять минут мы втроём уже пировали в хижине…
Звуки медных труб возвестили о приближении жнецов душ. Время, отведенное для прощания с прошлой жизнью, подходило к концу. Юноши и девушки, отобранные в разных уголках планеты для создания бессмертных «Эб» богов, по сигналу трубы прекращали общение с родными и друзьями. Теперь их тела принадлежали небесам.
В этот час им предписывалось стоять у дверей хижины с широко распростертыми руками, ладонями вверх. Великие Боги должны были с небес оценить приготовленные молодые и красивые тела для своих бессмертных душ. Открытые небу ладони символизировали готовность кандидатов добровольно принять божественное «Эб». Всем остальным под страхом смерти запрещалось прикасаться к кандидатам после сигнала трубы.
Мы с Матой стояли на пороге хижины, раскинув руки, словно хотели обнять звездное небо. К нам подошли двое. Одним из них был Сенмут, а другим — щуплый старик в платье жреца. Это был жнец душ. В руках он держал золотой обруч, который светился разноцветными огоньками, и уже собирался надеть его мне на голову, но был остановлен властным жестом Сенмута.
— Эти двое уже проверены мной, их разум чист! — произнес Сенмут, посмотрев мне в глаза, а затем перевел взгляд на Мату. — Эти «Ка» предназначены для Великого архивариуса и его супруги. Они будут в ярости, если к их будущим «Ка» прикоснется простой жнец. Ступай, на соседней улице есть еще один кандидат.
Жнец низко поклонился Великому зодчему и с удивительной проворностью для своего возраста направился на соседнюю улицу. Дождавшись, пока его фигура исчезнет из виду, Сенмут произнес:
— Ксандр, Мата, готовы ли вы? Теперь от ваших действий зависит судьба планеты, — произнес он, откинув полог и войдя в хижину. Увидев мальчика, он побледнел. — Как это понимать? Пусть Ксандр не знаком с ритуалом, но ты, Мата, знала, что час жнеца настал! Что же нам делать? Мальчик слышал всё. Нельзя оставлять его на планете, — Сенмут на мгновение задумался, а затем продолжил. — Хотя, возможно, так будет даже лучше. Мальчик поможет вам на Та-Нечеру. У него будет особая, крайне важная роль!
Процессию возглавляли жнецы душ с длинными медными трубами и барабанщики, которые играли в размеренном ритме. Громкие звуки труб и барабанный бой вводили шествующих в состояние транса. За тридцатью кандидатами, среди которых были мы с Матой, следовали уже знакомые мне шестиногие лошади, которые тянули платформу на колёсах, стилизованную под ладью. Лошади были запряжены по две и три в ряд. Каждой лошадью управлял наездник в золотых доспехах. В центре платформы на высоком троне сидел Сенмут, а у его ног — мальчишка по имени Тисс.
На протяжении всего маршрута до реки триста воинов с обеих сторон отгораживали шествие от толпы зевак, среди которых царило настоящее веселье.
Трубы и барабаны делали своё дело. По ходу шествия возникали стихийные очаги безудержного веселья. Толпа, потратившая целый день на насущные нужды, теперь на оставшиеся монеты покупала веселье впрок. Следующая возможность потанцевать, горланя пьяные песни, представится только через год. Никто и не помышлял экономить на выпивке и вкусной еде.
Церемония проводов молодых людей, избранных небом, продолжалась недолго. Она завершилась погрузкой на четыре ладьи, которые унесли молодых людей в иной мир. А вот веселье в корчме продолжалось до тех пор, пока не опустели бочки с вином и пивом, или пока не иссякли силы у посетителей. Сколько дней это заняло — зависело от предусмотрительности хозяина корчмы и толщины кошельков его гостей.
Ладьи встретили нас на чёрной глади широкой реки, словно четыре островка света. Погрузка прошла организованно и быстро. Воины охраны хорошо знали своё дело. Гребцы налегли на вёсла, и большие тростниковые лодки быстро удалялись от освещённого факелами берега. Мы молча наблюдали за тем, как привычный мир уходил от нас, а ритм барабана и плеск вёсел уносили нас в мир грёз, заставляя забыть о времени.
Противоположный берег встретил нас буднично, без какого-либо намека на праздник или торжество. Натренированные годами службы воины действовали слаженно, каждый знал свой манёвр и свою роль, поэтому их движения были чёткими и неторопливыми. Команды командиров были короткими и негромкими. Гарнизон охраны Храма работал как отлаженный механизм.
По образованному воинами коридору нас провели по пандусу на вторую террасу, где нас разделили. Мужчин направили в правое крыло Храма, а женщин — в левое. На время мы с Матой оказались разлучены.
Кандидатов по очереди уводили куда-то служители Храма. Однако моя очередь всё не наступала. Через час я остался один. Жрецы Касания, казалось, забыли обо мне. Время шло, и я начинал нервничать. Я всё ещё был единственным человеком в помещении.
От скуки я начал рассматривать фрески на стенах, которые изображали процесс подготовки тел. На картинках было показано, как кандидатов пропускали через что-то вроде душа, облучали лучами какой-то лампы, а затем погружали в бассейн или ванну. На выходе они изображались как вельможи в дорогих платьях.
Наконец-то дверь открылась, и в помещение вошли двое. Один из них был Сенмут, а в другой, богатой вельможной даме, я не сразу узнал свою жену Мату. Вот как должна выглядеть настоящая принцесса! Я стал забывать, что женат на дочери царей Зардаста!
Приложив палец к губам, Сенмут повёл нас с Матой по узкой винтовой лестнице наверх. Десять минут подъёма по бесчисленным виткам каменной лестницы вывели нас в настоящие царские покои. Это были личные апартаменты Великого зодчего. Через величественные залы, где член «ВСС» принимал посетителей по вопросам службы, мы попали во внутренние покои, которые почти не отличались от современного жилья, к которому я привык на Земле.
Усадив нас в мягкие кожаные кресла, хозяин предложил нам горячий кофе со сливками. На столе стояли тарелка с лёгкими пирожными, ваза с фруктами и блюдце с уже знакомыми мне тигровыми орешками. Поняв, что моей жене не знаком привычный для меня напиток, Сенмут предложил ей из холодильника местные соки на выбор.
Убедившись, что мы не испытываем дискомфорта, зодчий заговорил:
— Увидите ли вы снова Зардаст или Землю, дети мои, — произнес Сенмут, подвигая ближе к Мате блюдце с тигровыми орешками, — теперь всё зависит только от успеха вашей миссии. Ксандр, ты обладаешь разумом «зор», необычайной силы, — продолжал он. — Мне встречался такой лишь однажды. И именно он находится в центре той сети, в которую тебе предстоит проникнуть. Это твой главный оппонент.
— Как же мне его одолеть? — спросил я.
— Вся наша игра строится на джокере, — ответил Сенмут, — и это не ты, Ксандр, а Мата. — От этого неожиданного заявления у нас с Матой округлились глаза. — В её чреве живёт величайший медиум. Да, дети мои, в вашем сыне сосредоточена вся сила двух миров. Это то самое секретное оружие, о котором не догадывается враг.
— Ребёнок ещё не сформировался, как же его можно использовать? — спросил я с недоумением.
— Когда ребёнок сформируется, — ответил зодчий, — такие, как ты, станут не нужны. Когда медиум войдёт в полную силу… — Сенмут замолчал, не закончив фразу. Это уже не наша с вами история. Ты сможешь использовать его энергию, Ксандр, но применяй её только в самых крайних случаях — на грани между жизнью и смертью.
— А где Тисс? — неожиданно спросил я. — Что с ним будет?
— Сейчас он наблюдает за приготовлениями к Касанию, — ответил Сенмут. — Пусть всё это он увидит своими глазами. В дальнейшем это вам пригодится. Он отправится с вами. Нет, нет, он не будет подвергнут Касанию. Он поедет как есть. Официально он твой раб — мой подарок моему другу архивариусу. Меня с вами не будет. Все знания о мире нечеру, Ксандр, ты получишь во время трансфера. Ты будешь знать, как держать со мной связь. Никто кроме тебя не будет знать лучше, как разрушить «сеть». Теперь прими ванну и надень приготовленный для тебя костюм. Если возникнут трудности с костюмом — зови Мату…
Глава 28За линию фронта
В своём роскошном особняке архивариус Сесары, усаживаясь на кушетку, старался принять выразительную позу. Он позировал рабу — художнику, который уже битый час рисовал портрет своего хозяина. Все позы, в которых художник рисовал молодого, немного толстоватого мужчину с уже обозначившейся лысиной, категорически не нравились натурщику. Он снова и снова заставлял раба перерисовывать свой портрет. Он жаждал запечатлеть своё нынешнее тело в самом выгодном свете.
Многим не нравилось дурацкое хобби архивариуса — коллекционировать свои портреты в разных телах, которыми ему довелось пользоваться со времён начала колонизации Зардаста. Таких портретов набралось немало. Хватило, чтобы украсить стену вдоль лестничных маршей, ведущих на пятый этаж его особняка. Самовлюблённый архивариус любил медленно подниматься на пятый этаж, любуясь портретами своих воплощений.
На пятом этаже располагалась веранда, где сейчас бедный художник пытался угодить влюблённому в свой образ господину. Наконец, то ли работа художника его устроила, то ли и впрямь появилось неотложное дело, но архивариус приказал закончить рабу портрет по памяти. Сам же собирался спуститься этажом ниже, где находился его кабинет. На ходу бросил супруге, равнодушно рассматривавшей незаконченную работу художника: