Эксперты собрали вещество в палате Олега, а сам Олег, пребывая в совершенно меланхоличном настроении, не внес никакой ясности. Он понятия не имел, кто хотел его смерти и почему.
— Но ведь просто так она бы не пришла к тебе с этим, была же причина, подумай!
— Я не знаю, правда. — Олег нетерпеливо покосился на планшет, лежащий на кровати. — Я все вам рассказал, и я представить себе не могу, зачем эта девушка сделала то, что сделала, глупость какая-то.
— Тем не менее она убить тебя пыталась.
— Насколько я уже понял — не только она. — Олег вздохнул. — Я, знаете ли, и сам немало размышлял над этим вопросом, но ни к какому мнению не пришел. Единственное, что мне приходит в голову, это те формулы, которые были в ноуте, который я взломал. Но я ничего там не понял, совершенно не силен в химии, так что это просто нонсенс — столько усилий ради того, чтобы заставить меня молчать о том, чего я при всем желании не сумею рассказать и даже нарисовать.
Реутов кивнул и оставил Олега в покое. Горчинский и впрямь ничего не знал — просто жил в каком-то своем измерении, не особо интересуясь происходящим вокруг. Кому и зачем понадобилась его смерть, Реутов представить не мог.
Но Бережному надо доложить, тут по-другому никак. А уж что он скажет… Реутов понимал: нужна следственная группа, они с Бережным просто зашиваются, не поспевая за преступниками, а просто констатируя результаты их деяний. Что ж, возможно, теперь что-то изменится.
— Это вещи из стола медсестры. — Реутов поставил на стол полковника ящик. — Обычная женская мелочовка: ключи, косметика, пакетик кошачьего корма. Где она взяла капсулы и кто ей велел скормить их Горчинскому, а самое главное — зачем, я не знаю. Думаю, в окно она прыгнула сгоряча. Я пробил ее по базе: из неблагополучной семьи, были приводы, но лет в пятнадцать она ушла из семьи, примкнула к секте «Путь вечности», с их помощью окончила школу, потом медицинское училище, получила работу. Коллеги характеризуют ее положительно.
— А что по веществу?
— Наш эксперт говорит, что порошок — сильнодействующий яд растительного происхождения. Одна капсула оказалась с изъяном, начала таять от влаги на руках Горчинского, и если бы порошок попал на его кожу, это вызвало бы остановку дыхания примерно через час, а если бы он проглотил капсулы, то умер бы мгновенно.
Бережной покачал головой.
— А эксперты выяснили, что за вещество было в капсулах секретарши? Такие же красно-белые капсулы, кстати. — Бережной ходил по кабинету, так ему лучше думалось. — Денис Петрович, а сама девчонка проснулась?
— Нет, пока не проснулась. В крови обнаружен какой-то барбитурат, тот же, что и в пяти капсулах из ее пузырька, состав выясняют, остальные капсулы — лекарство от мигрени. Никто не может сказать, когда Гранишевская проснется, но врачи не теряют надежды — начали детоксикацию, чистят кровь. Это займет какое-то время, конечно, а все ж лучше, чем если б она осталась там одна. Не найди мы ее именно в то время, сейчас у нас был бы очередной труп на руках. И, думается мне, эта история как-то связана с нашим делом.
— Почему ты так решил? — Бережной заинтересованно посмотрел на молодого коллегу. Он и сам пришел к этому выводу, но хотел послушать соображения Реутова. — Там вполне может оказаться своя история.
— Нет, Андрей Михайлович, не согласен. — Реутов упрямо посмотрел на полковника. — Прежде всего девчонка пустилась в бега после моего визита, когда я изъял пакеты с соком. Это значит, что либо она сама добавила вирус в сок Горчинского, либо знала, кто это сделал, — а значит, через нее можно отследить, откуда этот вирус взялся. Так что причина убить ее у кого-то была очень веская, как и необходимость скрыть факт убийства, оставив ее смерть как суицид. Но все действия Гранишевской противоречат этой версии. Она не собиралась заезжать домой — где бы она ни проживала, потому что купила по дороге в квартиру Горчинского дешевую краску для волос, пакетик прокладок и зубную щетку. А также прикупила удобную обувку, но свои туфли не выбросила, а упаковала в коробку из-под новых туфель. Она забрала из сейфа на работе всю наличность — Геннадий ей выделял на оплату воды, канцтоваров, кофейный автомат у них стоит, тоже наликом платили, а деньги на расходы в сейфе секретаря лежали, вот их-то она и прихватила, убегая. Человек, который собирается покончить с собой, так не делает. Нет, Гранишевская не собиралась совершать самоубийство. Она хотела исчезнуть — покрасить волосы в квартире Горчинского, а возможно, изменить прическу, и дальше у нее был план побега, причем давнишний.
— С чего ты это взял?
— А с того, что в ее косметичке, за подкладкой, я нашел ключ от ячейки в камере хранения железнодорожного вокзала — каждые десять дней она продлевала срок хранения дорожной сумки, и сумка стояла там минимум полгода, но я думаю, что больше. Мария Гранишевская давно готовила побег.
— Поясни. — Бережной заинтересованно смотрел на Реутова.
— Сумку я изъял. В ней одежда, предметы гигиены, а в подкладке зашита банковская карточка, пополняемая ежемесячно через терминалы, скорее всего, самой девицей — сумма скопилась довольно крупная, и пополняли ее последние восемь месяцев. А значит, она давно собиралась бежать, готовилась к этому, и у меня вопрос: почему она готовила побег, от кого собиралась скрыться? Где она жила все это время? С кем общалась? Но самое главное — в бега она ударилась после моего визита, и это не был план, разработанный заранее, но то, что она либо точно знала, либо подозревала, кто угостил нашего гения вирусом, для меня очевидно. А может, она и сама это сделала — по чьему-то наущению или по принуждению. Но данная ситуация не может быть совпадением — как и то, что девушку собирались устранить, потому что в баночке с лекарством оказались и капсулы с лекарством от мигрени — внизу, а сверху положили капсулы с барбитуратом. Расчет был на то, что она выпьет отраву и умрет, концентрация барбитурата очень высокая, а все будет выглядеть как самоубийство — ведь если б она умерла, мы бы тут же выяснили, кто она такая.
— Ну, я тоже пришел примерно к таким же выводам. — Бережной задумчиво повернулся к окну. — Звонил Дмитрию — новых заболевших нет, распространение вируса удалось локализовать. Умерли еще четверо заключенных — из тех, кто контактировал с зараженными в СИЗО, а наш Семенов хорошо держится. И хотя мы знаем теперь, кто и зачем использовал психотроп, но пока не обнаружили ни лабораторию, в которой могли синтезировать вирус, ни то, откуда взялся психотроп, добавленный в водку. И смерть Павлова в нашем обезьяннике тоже не дает мне покоя. Патологоанатом определил причину смерти — паралич дыхательных путей вследствие отравления неизвестным веществом. Откуда он взялся? Кто и как успел передать его Павлову? А главное — зачем? Что он знал важного?
— Кто-то из наших, Андрей Михайлович. — Реутов вздохнул. — Больше некому. Знать бы кто…
— Вот и я думаю, что кто-то из наших… А это, сам понимаешь, и вовсе худо.
— А эти ребята, с которыми мы должны сотрудничать?
— От них ни слуху ни духу. — Бережной сердито нахмурился. — Да никто с нами сотрудничать не собирался, но и мы не будем ждать у моря погоды, а уж тем более — делиться с ними информацией. Сегодня из архива пришло дело, и нужно с ним разобраться. Но нам с тобой некогда ковыряться в бумажках, так что думай, кого мы привлечем еще?
Зазвонил телефон, и Бережной досадливо поморщился — не вовремя, но вызов принял.
— Андрей, я по делу. — Озарянский, судя по всему, куда-то спешил. — Юлия звонила. Она наводила справки в лаборатории «Атлантис» — утилизацией вируса занимался сотрудник, Иван Долгашевский, она обещала прислать его домашний адрес, но говорит, что он в лаборатории уже не работает.
— Понял. — Бережной задумался. — Спасибо, Анд рей. А ты сам-то знаешь, что это за лаборатория?
— Только со слов Юлии, я с частниками не работаю. Ладно, пора мне, увидимся.
Бережной посмотрел на Реутова.
— Слышал?
— Слышал, Андрей Михайлович. — Реутов задумчиво потер кончик носа. — Очень удобно — и очень странно получается. Наш пострел везде поспел, так, что ли?
— Да, странно. — Бережной побарабанил пальцами по столу и, не выдержав, закурил. — Ладно, придут документы из лаборатории, попытаемся разобраться.
— Я все-таки предлагаю привлечь к делу моего напарника, майора Васильева. — Реутов, предвидя возражения полковника, встал и подошел к Бережному. — Секты давно нет — а вроде бы и есть. Тут надо разобраться, и очень осторожно. Я ввел Васильева в курс дела, и он готов работать. Предварительно сделаем ему прививку, и пусть садится в нашем кабинете и роется в бумагах. Андрей Михайлович, майор Васильев — толковый следователь, очень внимательный и въедливый. И я полностью ему доверяю.
— А если обеспечить его достаточным количеством пива, то он и вовсе гений. — Бережной усмехнулся. — Я в курсе, что Васильев умный мужик, и не возражаю против его участия, но с предосторожностями, конечно. Группа крови у него неподходящая для нашего дела, вот что. Нужно опросить всех сотрудников Горчинского и Щелканова, особенно девчонок, не может быть, чтобы никто из них ничего не знал о Маше Гранишевской. Кротова пока особо не выделяй, если он виновен, можешь вспугнуть. Расспроси о нем у девушек, они сидят в одном кабинете, быть того не может, что коллегам о нем вот так совсем уж и нечего сказать. Это парни не вникали, все компьютерщики на один салтык, не от мира сего, но девчонки должны знать хоть что-то. А у Кротова для начала выясни, где он проживает и почему зарегистрирован по адресу, которого нет.
— А с Павловым что?
— Причина смерти — остановка сердца. — Бережной фыркнул. — Сейчас делают токсикологический анализ. В желудке у него обнаружили остатки капсулы, красно-белой, как и секретарши Щелканова, но вещество там явно было другое. А хуже всего знаешь что, Денис Петрович?
— Знаю. — Реутов взглянул в глаза полковника. — Мы не можем в этом деле доверять никому. Потому что яд Павлову могли дать только здесь. Кто-то из наших. А может, и не один.