— Ладно, вы тут совещайтесь, а я пойду погляжу, как там дети устроились. — Диана вымыла чашки и поставила их в сушилку. — А вы кушайте что-нибудь, сегодня все наперекосяк, но еда есть.
Она вышла, и Бережной сдавленно зашипел от боли, прислонившись к прохладной стене.
— Больно, Андрей Михалыч? — Виктор с сочувствием посмотрел на полковника. — Может, вам лучше таблеточку выпить?
— Мне нужна ясная голова, а таблетка меня вырубит. Меня и шили без наркоза — думать надо, и быстро. — Бережной вздохнул. — Садитесь, ребята.
Они сели на стулья и по очереди ввели полковника в курс дела. Тот слушал, изредка задавая вопросы, и кивал. Было ясно, что он много думал над делом, изучил досконально улики и отбросил ненужное, и теперь то, что осталось, и есть правда.
— Хуже всего то, что не знаешь, кому можно верить. — Реутов сердито нахмурился. — Это уже паранойя какая-то, но ведь кто-то угостил Павлова ядом!
— Кто-то из наших. — Бережной кивнул, соглашаясь. — И Петрович как-то очень быстро появился, словно ждал, и сержант не зря зашел в клетку — проверить, что там с Павловым. И начальство запретило создавать следственную группу — может, специально запретили, думали — не докопаемся, утонем в разнородных уликах и событиях и не докопаемся. Ведь то старое дело явно развалили, я просматривал его. И когда мы свезли сюда из больницы пострадавших, всех решили скопом ликвидировать. Благо Диана далеко не беззащитна, хотя по ее виду этого ни за что не скажешь. Но недавно я встретил одну даму, которая испугала меня, правда. И вдруг за долю секунды — милейшая тетка, добрейшей души человек.
— Анна Валентиновна. — Реутов хохотнул. — Да, ей на пути встать — себе дороже, как каток асфальтный, а Генку и Олега защищает, как медведица медвежат.
— То-то. — Бережной кивнул, соглашаясь. — С женщинами никогда нельзя быть уверенными, что там, внутри. Для них актерство — самая их природа, а где она настоящая — иди знай. Вот и Диана не совсем то, чем выглядит.
Они помолчали, обдумывая общее дело. И Реутов вдруг подумал, что если они выберутся из этой передряги живыми, то никогда уже не забудут ни эти дни, когда расследование объединило их, ни то, что доверять они могли только друг другу, и это было здорово — знать, что можно доверять.
— Когда я изучал то старое дело, у меня такое же впечатление сложилось. — Виктор поудобнее устроился на стуле. — Вот как если бы приказ получили — спустить все на тормозах. Там еще работать и работать было, а они по верхам прошлись, и все.
— Именно. — Бережной обвел взглядом своих подчиненных. — Кто угодно мог оказаться из числа этих сектантов, вот хоть и следователь, который вел тогда то дело, или даже прокурор — если уж до Малышева дотянулись. И сейчас то же самое. А потому берем за основу постулат о том, что верить никому нельзя. Кроме присутствующих в этом доме.
— Это верно.
На кухню вошел незнакомый человек, и руки Реутова и Виктора как по команде нырнули за пистолетами, но поздно — гость наставил на них оружие.
— Спокойно, господа офицеры. — Вошедший кивнул полковнику. — А лихо вы разворошили осиное гнездо, я не ожидал от вас такой прыти.
— Работа такая. — Бережной жестом приказал опустить оружие. — Что ж вы так припозднились? А говорили, совместное расследование.
— В самый раз. — Человек сел за стол и потянулся к блюду с пирожками. — Расследование совместное, но вы действуете открыто, а мы — тихо. К сожалению, в этой операции мы потеряли своего человека. Кто-нибудь, сделайте божескую милость, налейте мне чаю.
— Пушку-то убери.
— Да пусть будет, она больше так, для равновесия и конструктива.
Оружие обычно достают для окончательного равновесия, но вошедший устроился на табурете и посмотрел на полицейских с выражением абсолютно дружелюбным.
Как бойцовская собака, гуляющая без поводка и намордника, но хорошо дрессированная.
20
— Никто не думал, что дело обернется таким образом.
Не очень приятно смотреть на человека, который даже представиться не удосужился, зато держит вас на мушке с выражением вежливого интереса. Он и правда может быть тем, за кого себя выдает, но может оказаться и один из тех, кто напал сегодня на дом. Но послушать его следует, хотя оружие в руках не располагает к доброжелательной беседе.
— Секта «Путь вечности» наделала нам больших неприятностей. — Человек отхлебнул чаю и покосился на блюдо с пирожками. — Это для всех или только для знакомых?
— Ешь. — Реутов подвинул гостю блюдо. — Так вы проморгали такой заговор?
— Проморгали. — Человек откусил половину пирожка и замычал, выражая восторг: — Это вкусно, как у моей мамы! Я женюсь на этой женщине.
— В очередь становись. — Виктор засмеялся. — Я бы и сам женился на ней, но Раиса меня убьет за это. Так, значит, именно вы развалили то расследование?
— Решили, что эти люди слишком опасны, чтобы оставлять их в живых.
— То есть вы развалили дело, а когда эти уроды вышли на свободу, просто убили их по одному? — Реутов вскинул брови. — Ну, тоже вариант…
— Мы их не просто убили. — Гость смотрел на полицейских пустыми глазами. — Перед смертью они поделились с нами сведениями, а это вам не что попало — разговорить таких фанатиков. Но они все рассказали, они всегда рассказывают.
Бережной устало кивнул — продолжай, мол, чего тянешь.
— Думали, что устранили весь внутренний круг, а без них все эти полоумные — просто никто, у них там иерархия строилась по принципу оценки интеллекта и личностных качеств, и отбор делался очень грамотно. И все уже, казалось, похоронено вместе с клиентами, но где-то год назад вдруг начали появляться эти листовки, потом буклеты, и сайт появился — никаких конкретных адресов, телефонов, только риторика и красивые картинки. Думаю, следующим шагом было собрать единомышленников на какой-нибудь костюмированный флеш-моб. Очень осторожные действия людей, которые не торопятся, обладают значительными средствами и точно знают, чего хотят. Им была нужна армия молодых, перспективных людей, которые могли бы приносить пользу. На выживших из ума старушек уже никто не делал ставку, они хотели не квартиры отжимать, а иметь реальную власть.
— Жуть какая! — Виктор вспомнил, как увидел буклет у дочки на столе. — На улицах подросткам буклеты раздавали, уму непостижимо!
— И это тоже. — Человек встал и по-хозяйски включил чайник. — И мы внедрили одного из своих сотрудников к ним. Пришлось немного подправить ему внешность, но он вполне сошел за оригинал.
— Долгашевский? — Виктор взвесил в уме факты. — Да, сектанты его уделали. Но вряд ли они заподозрили в нем чужака. Скорее наоборот: грохнули именно потому, что нужно было наказать за непослушание.
— Человек с документами Долгашевского погиб, так или иначе, но прежде мы получили содержимое компьютера человека, которого подозревали в том, что он стоит и за сектой «Путь вечности», и за нынешним ее воплощением — школой самосовершенствования «Нефертум». И теперь нам нужна ваша помощь.
— А, ну да, только теперь. — Реутов разозлился. — До этого вам было плевать, что в нас стреляют, что могут заразить какой-то дрянью, вы не сильно-то помогли сегодня нам — зато теперь, когда вам самим понадобилась помощь, — ты тут как тут. Чем же такому великому тайному агенту могут помочь глупые полицейские, которых и в расход-то не жаль? Ты нам собственное имя даже не рискнул доверить, без пушки говорить не можешь, а тут — помощь нужна.
Бережной кивнул, соглашаясь. Он не любил таких игр, тем более что картинка в его мозгу уже сложилась, просто не хватало доказательств. И он сомневался, что пришедший к ним якобы за помощью на самом деле в ней нуждается. Скорее ведет какую-то свою игру, и нужно понять, что же ему нужно на самом деле, пока не стало слишком поздно.
— Я понимаю, что у вас нет причин доверять мне. Ладно же, попробуем по-вашему. Меня зовут Валерий Жданов. И без пушки я говорить могу, но пусть пока она тут побудет.
— По крайней мере, согласно тем документам, что сейчас есть в наличии, ты Жданов, да? — Бережной взглянул в сторону кувшина с компотом — шевелиться не хотелось, а пить хотелось, и весьма. — И, по твоим словам, тебе нужна помощь. А какого рода помощь?
Реутов налил полковнику компота и подал ему чашку, и Бережной мысленно возблагодарил богов за то, что наделили майора Реутова наблюдательностью и сочувствием. А еще нужно, чтобы Жданов перестал пристально следить за всяким, кто шевельнется. Пусть их движения станут для него привычными.
— То есть наше знакомство у генерала Потапова для вас ничего не значит, Андрей Михайлович?
— При других обстоятельствах — безусловно, а сейчас — нет. Генерал вполне может оказаться одним из сектантов. — Бережной покачал головой. — Нет, на данный момент уповать на общие знакомства нам не стоит, потому что я понятия не имею, кто есть кто.
— Разумно. — Жданов потянулся за следующим пирожком. — А потому я намерен рассказать вам одну забавную историю. Это история о том, как просто обмануть людей — нужно всего лишь создать легальную лабораторию и убедить всех, что лаборатория принадлежит некоему силовому ведомству. Подписать все документы о неразглашении, навешать кучу лапши на уши ученых мужей, которые как ученые стоят многого, а вот по жизни большинство из них как дети малые. Создать антураж, и под грифом «совершенно секретно» на тебя станут трудиться самые лучшие умы. Конечно, со временем обман раскроется, но к тому времени разработки можно продать, ведь ученые, создававшие их, заведомо отказались от всех прав на дело рук и мозгов своих. Это самая невероятная афера, которую я только видел. И самое забавное, что второй стороной данной медали является создание армии покорных и готовых на все адептов некоей религии, которая, по сути, даже не религия, а мешанина из разных религий, обильно приправленная мистицизмом, что, в свою очередь, выливается в идею о неравноправности живущих и необходимости контролировать количество граждан, претендующих на место в социуме. И тут всплывает лаборатория «Атлантис», в которой в разное время трудились многие наши ученые, обогатив плодами своих трудов кучку жадных уродов, которых мы пустили в расход давным-давно.