– «Из-за каких-то ста тысяч долларов», – передразнил Брызгалов. – Ты так говоришь, словно сто тысяч долларов это так, сунул руку в карман и вынул несколько бумажек. Ты хоть представляешь, что это за сумма? Сколько за неё нужно пахать или рисковать? Мне эти деньги на голову, что ли, сыплются? Сто тысяч долларов! – сокрушался Фёдор Степанович. – С ума сойти! Миллионеры хреновы. Ты пойди их заработай сначала. Ему игрушки, а родители теперь расхлёбывайте.
– Федь, давай не будем прибедняться, – Елизавета Фотеевна встала и подошла вплотную к мужу. – Ну что для тебя эти сто тысяч долларов?
– Ты на что намекаешь? – взорвался Брызгалов и тоже встал с кресла. – На двадцать миллионов евро? Дура ты, Лизка. Нет никаких миллионов! Не-ту! Я просто разыграл тебя. Пошутил. Понимаешь? Настроение хотел тебе поднять.
Несмотря на то, что внутри Брызгаловой всё перевернулось («Наглый лжец, – подумала она, – для Верки бережешь, сволочь?»), внешне она осталась невозмутимой.
– Я так и поняла, – спокойно сказала она. – Но я ведь сейчас говорю не о миллионах, а о сумме в сто тысяч долларов. Или для тебя и эта сумму не под силу?
– Представь себе! – Брызгалов снова опустился в кресло. – Не под силу. У меня нет таких денег. И взять негде.
– В таком случае, давай продадим машину, – предложила жена. – Я думаю, за твой «Мерседес» заплатят гораздо больше.
– Ага, – наигранно рассмеялся Брызгалов. – Давай продадим машину, потом подождём, когда сынок проиграет миллион долларов, продадим квартиру, затем дом. А сами пойдём на вокзал жить. Ты это предлагаешь?
– Ну, зачем ты передёргиваешь? – обиделась Елизавета Фотеевна.
– А с чего ты взяла, что я передёргиваю? Где гарантия, что после того, как мы выплатим долги этого лоботряса, он снова не попрётся в казино и не продует там миллион долларов, зная, что папа с мамой всё равно помогут? Ты можешь дать такую гарантию?
– Могу, – решительно ответила Брызгалова.
– Прекрати, – махнул рукой муж. – Всё это бред сивой кобылы. Он больной. Понимаешь? Больной на всю голову. Игромания – хуже наркотиков. Его лечить нужно. Хотя… Горбатого могила исправит. Не верю я ему, понимаешь, Лиза, не верю!
– Как можно не верить собственному сыну? – возмутилась Елизавета Фотеевна.
– А вот так! – Брызгалов вдруг схватил компьютерную мышку и, открыв какой-то файл, жестом подозвал жену к монитору. – Иди сюда! Читай.
– Что это? – на губах Елизаветы Фотеевна проскользнула насмешливая улыбка.
– Читай-читай! – потребовал муж и добавил: – Вслух читай. Это дневник.
– Чей, Андрюшин? Он ведёт дневник? – закрыв губы ладонью, прошептала жена. –Но как же ты… Это же недопустимо…
– Ты что, воспитывать меня сюда пришла? Я ещё раз говорю тебе: читай, потом обсудим, – приказал муж.
Прочистив горло, Брызгалова склонилась над монитором и тихо начала: «Я прямо сразу поставил на чётку двадцать фридрихсдоров и выиграл, поставил пять и опять выиграл и таким образом ещё раза два или три. Я думаю, у меня сошлось в руках около четырёхсот фридрихсдоров в какие-нибудь пять минут…»
– Что за вздор, Фёдор? – облокотившись об стол, обиженно произнесла Елизавета Фотеевна. – Что это? – она кивнула на монитор. – Какие-то фридрихсдоры…
– Дочитай абзац до конца, – сквозь зубы потребовал муж.
– Хорошо, слушай: «…Тут бы мне и отойти, но во мне родилось какое-то странное ощущение, какой-то вызов судьбе, какое-то желание дать ей щелчок, выставить ей язык. Я поставил самую большую позволенную ставку, в четыре тысячи гульденов, и проиграл. Затем, разгорячившись, вынул всё, что у меня оставалось, поставил на ту же ставку и проиграл опять, после чего отошёл от стола, как оглушённый. Я даже не понимал, что это со мною было…», – Елизавета Фотеевна остановилась и, с опаской посмотрев на мужа, спокойно сказала: – Может, хватит? Объясни что это такое? И причём тут наш сын?
– А при том, что это слова игрока, – рассмеялся муж.
– Ничего не пойму, – Елизавета Фотеевна начинала злиться.
– Ой, Лизка, ты Лизка, – ухмыльнулся Брызгалов. – Это герой романа Достоевского «Игрок». Советую почитать.
– Ну, – округлила глаза жена, – а наш-то Андрей тут причём?
– А при том, что они все такие безумные…
– Кто все?
– Игроки, – вскричал Брызгалов. – Они сами не понимают, как спускают деньги. Идут и спускают. Занимают, снова идут и снова спускают. Больные люди! Шизофреники! – Фёдор Степанович с силой ударил себя кулаком по голове. – А ты говоришь, давай поверим. Я, может быть, и поверил бы, если бы это было первый раз…
– Он уже проигрывал? – удивилась мать.
– А разве он тебе не рассказал? – удивился отец.
– Нет, – покачала головой Елизавета Фотеевна.
– Вот видишь! А ты говоришь, нужно верить. Он тебе и то всей правды не сказал. А ты уши развесила. Нет, я не буду больше платить по его долгам. Так и передай ему. Иначе он просто нас разорит. Не-бу-ду!
– Фёдор…
– Не уговаривай, я сказал: «Нет!». Я не хочу делать вызов судьбе, давать ей щелчок, выставлять ей язык. Не хочу. Я привык действовать по плану, лучше медленно, но уверенно…
– Может, всё-таки в последний раз…
– Всё! Точка, – перебил Брызгалов. – Ещё есть вопросы? Если нет, занимайтесь своими делами, мне нужно работать. Мне заказали статью, завтра нужно передать в редакцию.
– Жаль, – Елизавета Фотеевна направилась к выходу и, не оборачиваясь, уже на выходе презрительно повторила: – Очень жаль.
35
Нет на свете греха страшнее, когда дети предают своих родителей. Впрочем, Андрей об этом не задумывался. Он считал, что в его плане нет никакого предательства.
«Подумаешь, – наивно рассуждал он, – похитим папаньку на пару дней. Ничего с ним не случится. Как только денежки перекочуют в наши руки, сразу отпустим. С его-то должностью добудет ещё. Да и зачем ему такие деньжищи? Тоже мне, Билл Гейтс нашёлся. На меня никто и не подумает. Я-то откуда знаю о деньгах? Маманька, наверное, случайно записала свой разговор с Денисом Витальевичем. Во всяком случае, никакой суеты вокруг того, что запись исчезла, я не заметил. Отец, разумеется, никуда заявлять не станет. Не дурак же он совсем. Ведь менты у него сразу спросят: а откуда миллиончики, любезный? О том, что у него есть тайник с деньгами, знают, кроме меня, только мать и Кислов. Да и то отец, наверняка, не догадывается, что мать рассказала об этом любовнику. С другой стороны ни мать, ни Кислов на меня тоже не подумают. Скорее всего, будут думать, что отец ещё кому-то взболтнул о деньгах. А Верка? Вот кто может меня заподозрить… Хотя с чего бы это? Я же ей не говорил о бабках. Так что она тоже отпадает. Нет, тут нечего опасаться, дело выгодное и безопасное. Нужно только придумать, как батяню похитить, да так, чтобы не заметно было. Нужно посоветоваться с Мишкой. Предложу ему лимон евро. Он поможет. А вот украсть отца… Так-так-так… Точно, это нужно обсудить с завхозом Дениса Витальевича. По-моему, Капков… Да, вспомнил, Лёха Капков. Толковый мужик. Я знаю, как с его помощью тихонько выкрасть папу. У меня есть неплохой план…»
36
Калач, внимательно выслушав Андрея, изобразил на лице такое безразличие, что Брызгалов сначала испугался. «Мишка, наверное, струсил, – подумал он. – Зря я ему рассказал…» Но Калач был не просто калачом, а «калачом тёртым», поэтому, сдерживая внутренне ликование, спокойно спросил:
– А ты уверен, что тайник действительно существует?
– Конечно, уверен, – радостно ответил Андрей. – Я сам лично слышал их разговор с матерью, – Брызгалов-младший пока не стал говорить о видеофайле. «Поможет, – мысленно произнёс он. – Обязательно поможет. Кто ж откажется от миллиона евро?»
– Можно попробовать, – Калач замялся, – но… понимаешь.., – он задумался, потирая лоб.
– Говори, Миш, – не удержался Брызгалов. – Тебя что-то смущает? Говори…
– Смущает, – признался Калач.
– Что? – Андрей привстал. – Я тебе говорю: это безопасно.
– Да нет, – усмехнулся Калач. – Меня смущает другое – гонорар.
– В смысле? – удивился Брызгалов. – Миллион евро? Ты считаешь, это маленький гонорар?
– В этом случае, да, – сказал Калач. – Конечно, миллион это неплохие деньги, но ведь речь идёт о похищении человека. И человека непростого. Это тебе не Васю Пупкина без родины и флага вытащить из подвала и вывезти за город. Плюс, деньги нужны будут на организацию всего дела. У тебя они есть?
– Нет, – хмуро ответил Андрей. – Ты же знаешь…
– Ну вот, видишь, – криво улыбнулся Калач и добавил: – Большие деньги просто так не добываются, уважаемый. Чтобы много заработать, нужно много и вложить. Ты же понимаешь, что твой отец – публичный человек. Политик, большая шишка. Даже, учитывая твой план, всё равно нужны деньги и немалые. А просто так никто нам их не даст. Вот и думай…
– Так давай возьмём под большие проценты, – воскликнул Брызгалов. – Сколько нам нужно денег?
– Минимум сто-сто пятьдесят тысяч долларов, – ответил Калач.
– Мелочь, – рассмеялся Андрей. – Берём на месяц, скажи, отдадим двести… да хоть триста тысяч…
– Ну ты и раздухарился, – усмехнувшись, покачал головой приятель.
– А что? Если мы изымем двадцать миллионов евро, что для нас триста тысяч долларов?
– Ты чё, Андрюха, не врубаешься, что ли? – нахмурился Калач. – Я же не об этом сейчас говорю. Ты хочешь, чтобы я помог тебе вырулить эту капусту?
– Хочу, – закивал Брызгалов.
– Тогда подымай мои премиальные…
– Сколько ты хочешь? – раскрыл рот Андрей.
– Половину, – отрезал Калач и тут же поправился: – В смысле от чистого дохода. Сначала погасим все долги, рассчитаемся с твоим товарищем, и другими помощниками, а потом оставшиеся деньги поделим напополам.
– Что ещё за другие помощники? Удивился Брызгалов.
– Наивный ты хлопак, Андрюха, – Калач подошёл к Андрею и похлопал его по плечу. – Ну, неужели ты и впрямь думаешь, что мы сможем провернуть это дело втроём. Эх, паря-паря, поверь мне, я знаю, что говорю.