ова оказаться в той светлой больничной палате, услышать мягкий негромкий баритон Романа Яковлевича и порыдать на его плече, залив слезами его безупречный белоснежный халат.
Антонина закрыла глаза, мысленно пытаясь представить, что сказал бы ей Роман Яковлевич, окажись она сейчас в его отделении. Но образ психотерапевта в ее растревоженном сознании исчез так же внезапно, как и появился, а на его месте Антонина вдруг ясно увидела лицо своей соседки по палате, которая вместе с ней лечилась в той клинике — той несчастной девушки, настойчиво пытавшейся покончить жизнь самоубийством. Как же ее звали? Кажется, Юлька?.. И вдруг Антонина отчетливо вспомнила страстный монолог Юльки, который та повторяла, как заведенная, несколько раз подряд:
— …это такая опасная болезнь, что-то вроде вируса. От вируса самоубийства человеку очень хочется покончить с жизнью… Этот вирус может замаскироваться в организме так, что его нельзя обнаружить. И если его не лечить, он может проявиться в самый неожиданный момент. Мне это сам Роман Яковлевич рассказал, а оно про этот вирус самоубийства все знает…
Антонина вздрогнула и открыла глаза: а вдруг это и есть ответ на происходящее? Может быть, вирус самоубийства существует на самом деле? Вдруг она еще в детстве заразилась им от несчастной Юльки, и все эти годы носила его в себе, а сейчас эта зараза прорвалась наружу и, как СПИД, начала косить ее ни в чем не повинных заказчиков?
Но ее размышления прервал очередной визит нежданных гостей:
— Здравствуй, дочка! Здравствуй, моя кровиночка! Как хорошо, что я тебя застала!
Сегодня Вероника явилась не одна. Вместе с ней вошел крупный мужчина сомнительной наружности. Судя по неопрятному виду и неуверенной походке, мать была здорово навеселе, а ее спутник был откровенно пьян. Небольшое офисное помещение сразу же наполнилось запахом перегара, давно немытых тел и заношенной одежды. Устойчивое зловоние длительного запоя не мог заглушить даже тошнотворный аромат дешевых духов, которыми как всегда щедро обливала себя Вероника.
Заплетающимся языком мать пробормотала еще что-то нечленораздельное и плюхнулась на стул. Мужчина злобно осмотрелся по сторонам и прохрипел, обращаясь к своей спутнице:
— Ты чего тут расселась? Забыла, зачем пришли? Делай дело, и валим отсюда!
Антонина растерянно смотрела на вошедших: для подобного визита сегодня было самое неподходящее время.
— Мама, зачем ты здесь? Что тебе нужно?
— Ты еще спрашиваешь, зачем я здесь! Матери жить не на что, а ей наплевать!
— Кто этот мужчина? Что ему нужно?
Мужчина привалился к стене, развязно глазея по сторонам, и никак не реагировал на происходящее, будто речь шла не о нем. Сбивчивые объяснения матери немного прояснили ситуацию:
— Это мой друг. Ты что думаешь, что твоя мать должна сидеть одна-одинешенька и ждать смерти? Нет уж! Я пока еще молодая женщина. Я нравлюсь мужчинам. И мне мужчины нравятся. И я не собираюсь, как ты, всю жизнь сидеть, уткнувшись в вонючие книжки, и выполнять вонючую работу. Я хочу радоваться жизни.
— А что ты хочешь от меня?
— Как что? Ты что же думаешь, что я могу святым духом питаться? У матери маковой росинки во рту нет, а она еще спрашивает! Ты что, забыла? Ты же мне обещала дать денег, вот я и приехала за ними! Короткая же у тебя память!
Антонина, с трудом сдерживая переполнявшую ее ярость, холодно ответила:
— Во-первых, я тебе ничего не обещала. Во-вторых, я тебе совсем недавно давала деньги, и у меня сейчас больше нет. Ты что думаешь, я их печатаю? Я их зарабатываю своим собственным трудом. Ты тоже могла бы сама зарабатывать, раз ты такая молодая женщина. Тогда бы и на пьянку времени не осталось.
Вероника взорвалась:
— Она еще будет хамить матери! Нахалка! Я что, по-твоему, зря сюда приехала? Мне что, больше делать нечего? Она тут по Москве на машине разъезжает, а матери с голоду подыхать? Я твоя мать, и ты обязана меня содержать! Я тебя родила и вырастила! Я с тобой всю жизнь нянчилась, пока твой непутевый папаша гулял по морям-океанам! Пришла пора и тебе о матери позаботиться! А она мне не может на кусок хлеба дать!
— Мама, я дам тебе на кусок хлеба, но не сейчас. Приходи хотя бы через неделю. Ты же знаешь, что были праздники, две недели никто не работал! У меня сейчас просто нет денег!
— Нечего мне указывать, когда мне приходить! Когда хочу, тогда и прихожу! И ты, соплячка, мне не указ! Ты от меня так просто не отделаешься! Я твоя мать! Я твой крест, который тебе нести до конца дней!
Но тут терпение Антонины лопнуло. Она подошла к Веронике, сжав руки в кулаки, и ледяным голосом вымолвила:
— Немедленно убирайся из моего офиса! И чтобы я не видела тебя до тех пор, пока не протрезвеешь! И своего пьяного собутыльника забирай, и чтобы его духу больше здесь не было!
Но серьезность намерений незваных гостей девушка явно недооценила. Мужчина, который до сих пор молча наблюдал за перебранкой, внезапно двинулся к Антонине, обеими руками схватил ее за плечи и резким движением толкнул ее в угол. Своим огромным брюхом он прижал миниатюрную девушку к стене и зажал ей рот горячей шершавой ладонью, которая омерзительно воняла табаком и копченой рыбой. Второй рукой он схватил ее за горло так, что ей стало трудно дышать. Следующие секунды показались девушке часами. Резкий запах немытого мужского тела напомнил ей о страшном кошмаре, пережитом в детстве, а смердящее перегаром дыхание в мельчайших деталях восстановило в ее памяти картину насилия, которую она все эти годы старательно пыталась забыть. Антонина зажмурила глаза и в ужасе застыла, ожидая, что пьяный гость начнет срывать с нее одежду, но этого не произошло. Мужчина наклонился к ее лицу почти вплотную, крякнул зловонной отрыжкой и прорычал, брызгая слюной:
— Слушай, ты, овца! Я таких шлюх, как ты, по десятку за день имел! Будешь пургу гнать, я тебя прямо здесь отымею! Прямо здесь, при всех, в этом твоем гребаном офисе! Так что заткнись и делай, что тебе сказано! Гони бабки, или хуже будет!
Пригвожденная к стене Антонина стояла, не в силах пошевелиться. Мать смотрела на нее равнодушно и успокаивать своего сердечного друга явно не торопилась. Ситуацию спасла Марина, про которую все забыли. Сначала она наблюдала за происходящим с изумлением и испугом, не рискуя вмешиваться в семейный скандал. Но когда ситуация вышла из-под контроля, она решительно схватила телефонную трубку и громко сказала:
— Прекратите немедленно, или я вызову охрану!
На такое заявление бугай нехотя отпустил свою пленницу и прошипел:
— Запомни, мразь, я еще вернусь! Ты от меня так просто не отделаешься! Твоя мать мне денег должна, так что ты теперь у меня на крючке!
Вероника схватила его за рукав и потащила к выходу:
— Пойдем отсюда, а то сейчас охрана придет!
Бугай огрызнулся:
— Ты еще будешь мне указывать! Зря только приехали! Тьфу!!!
Он смачно плюнул на ковровое покрытие офиса и грязно выругался. После этого веселая парочка удалилась, громко хлопнув дверью.
Антонина медленно опустилась на стул. Ее руки дрожали, а зубы отбивали мелкую дробь. Марина налила ей стакан воды:
— Успокойтесь, Антон, все позади. Они, кажется, ушли. Это моя оплошность: надо было сразу вызывать охрану.
Антонина судорожно выпила несколько глотков воды и с благодарностью посмотрела на свою помощницу:
— Нет, ты сделала все правильно. Неудобно было их выгонять, она мне все-таки мать. Да и перед охраной нашего бизнес-центра тоже было бы неудобно. Она уже давно всем доложила, что она моя мать. И фамилия у нее такая же, поэтому и пропускают ее без вопросов. Я просто не знаю, что с ней делать. Можно, конечно, сказать охране, чтобы ее больше не пускали в здание, так ведь она тогда такой скандал закатит, что мне потом будет стыдно людям в глаза смотреть. Ладно, пока все обошлось. Но я сегодня же скажу на входе, чтобы никаких ее друзей сюда больше не пропускали. У нее просто талант заводить дружбу со всякими мерзавцами. Где она их только находит?
Антонина постепенно пришла в себя. Но у нее перед глазами все еще стояла картина насилия, пережитого в детстве: пьяный монстр, брызгающий слюной и смердящий перегаром, мерзкие грязные руки и бессилие перед навалившимся на нее огромным вонючим телом. Сегодня тот катастрофический случай из далекого прошлого пополнился новыми красками. В голове девушки эти два эпизода слились в одно жуткое воспоминание, вызвав странное чувство дежавю и нестерпимое желание выключить свет, забиться в угол и закрыть лицо руками. Сейчас Антонине больше всего на свете хотелось оказаться в чистой и уютной палате того психотерапевтического отделения, где она лечилась в детстве, и услышать ровный, спокойный и убаюкивающий голос доктора Романа Яковлевича. Хотелось снова услышать его заверения в том, что все у нее будет хорошо. Но здесь нет ни палаты, ни Романа Яковлевича. Детство кончилось, и решать навалившиеся проблемы ей придется самой.
Глава 75. …найдется все?!
Неожиданный визит матери заставил девушку на время забыть о смерти финансиста. Но сейчас, когда Вероника покинула офис, в сознании Антонины трагические события последних месяцев снова выстроились в роковой ряд. Почему-то снова вспомнилась несчастная Юлька с ее настойчивым желанием наложить на себя руки. Интересно, где она сейчас? Сумела ли она справиться со своим патологическим стремлением покончить с жизнью, или ей все-таки удалось это осуществить?
Вдруг в голове Антонины опять мелькнула мысль, которую прервало появление матери. По спине девушки пробежал холодный пот: может быть, она еще тогда, в детстве заразилась от Юльки этим вирусом самоубийства, а сейчас невольно передает его другим? И возможно ли такое? Она бросилась к компьютеру: «Говорят, в Яндексе найдется все? Сейчас проверим…»
Сердце ее бешено колотилось, дрожащие пальцы никак не попадали на нужные клавиши… Но вот, наконец, на экране появилась искомая информация: