Препятствием на пути к связи с Игорем она считала свой возраст – она на двенадцать лет старше парня. До этого не задумывалась о своих годах, занималась спортом и фигуру имела стройную. Но лицо… никакого сравнения с Лесиным. Та и так блистала свежестью, присущей молодости, а сейчас, когда появились деньги, еще и начала ухаживать за собой.
Оля рассматривала себя в зеркале, и ей не нравилось отражение: блеклая, ничем не примечательная женщина неопределенных лет, явно перешагнувшая тридцатилетний рубеж. Неприметного цвета волосы, длинные и блестящие, но совершенно обычные. У Иры похожего цвета, но густые, а Лесино стильное длинное карэ вообще без комментариев.
«Итак, покраситься. Постричься. Маникюр. Педикюр», – мысленно определила Ольга планы на ближайшие дни.
Нахмурила лоб и критически ухмыльнулась. Со лбом тоже надо что-то делать. Срочно!
И брыли, ужасные брыли… Оля пощипала себя за щеки. Как она так себя запустила?! Засиделась дома.
«Ботокс в межбровку и нити в носогубку», – добавила она в планы.
Оля раньше побаивалась всех этих косметических процедур и потому откладывала их на потом. Но если она хочет привлечь внимание Игоря, то ей предстоит конкурировать с молодой Лесей.
Оля уже не врала себе: да, она вожделеет мужчину подруги. Увести его она не может и не станет – это неправильно, даже если Леську уже не жалко. Но вот получить его взгляды, вызвать чуточку желания… Леся и не заметит, а для Оли это – живительный глоток на пике женского возраста.
«Ты очень интересная женщина»…
У Оли теплело на душе, когда вспоминала эти его слова и одобрительный взгляд.
Вколоть ботокс оказалось не очень страшно, и Оля с нетерпением ждала появления эффекта. Каждый день смотрелась в зеркало и хмурила лоб – а через неделю ей показалось, что те морщины на лбу, что ее старили, пропали. Почему она не сделала этого раньше? А вот процедура введения нитей заставила потерпеть и понервничать – было больно, несмотря на обезболивание. Впрочем, она согласна была терпеть.
Чем лучше она выглядела, тем еще лучше хотелось.
После косметических процедур с удовольствием прошлась по торговому центру и обновила гардероб, приобретя пару летних платьев, белоснежную сумочку от Prada и в комплект к ней босоножки.
Она была готова увидеться с Игорем в своем новом образе. А вскоре и повод представился: Леся попросила завести домой к Игорю кое-какие документы.
Оля старалась гнать от себя мысли о том, как неправильны ее чувства к мужчине подруги. В конце концов, она не делает ничего предосудительного, уговаривала она себя. А то, что Игорь дал ей стимул заняться своей внешностью, – это же не преступление. Давно пора, не все же только в компьютере пропадать.
– Привет. Проходи, – Игорь приветливо улыбнулся. – Спасибо, что приехала.
– Да ничего, мне несложно, – Оля смущалась, как будто впервые в жизни осталась с мужчиной наедине.
– Чай… – то ли спросил, то ли приказал Игорь, пропуская Олю в кухню.
– Да, можно. Давай я сама сделаю.
– Тогда наливай чай, а я пока нарежу колбаски, – улыбнулся Игорь.
Оля сегодня выглядела иначе, чем обычно, и Игорь не мог понять, что в ней изменилось. Она похорошела и расцвела, и почему-то его это задело. До этого он не воспринимал ее как женщину, больше как старшую подругу или даже мать. Но сейчас остро ощутил ее женственность и чувственность и растерялся. Он не ожидал, что может желать другую женщину в их с Лесей кухне. И не понимал, как мог видеть в Оле мать, – сейчас это была обворожительная женщина с возбуждающими зрелыми желаниями.
Нож не держался в руках, а колбаса кромсалась кривыми кусками.
– Игорь, дай мне! – Оля протиснулась в пространство между ним и столом и отняла нож.
Пространство вдруг сузилось до размеров мужских объятий, в которые он заключил Ольгу. Она повернулась к нему и потянулась жаждущими губами. Игорь ответил поцелуем, и мир замер. Кухня, колбаса, выпавший нож и закипающий чайник – все это оказалось будто в другом измерении… Только нега, жаркое дыхание уста в уста и сладостный жар внизу живота…
Оля ни о чем не думала и наслаждалась запретной близостью. Дружба с Лесей, попытки совести достучаться до разума – все отошло на второй план.
Игорь тоже не вспомнил о Лесе, спасшей ему жизнь. Он вспомнил, что после ковида у него не получается близости. Даже с его Лесей. И он испугался, что и с Олей выйдет осечка. Игорь подумал об этом и испугался. И Игорь сделал единственное, что могло все прекратить. «Прости, Оля», – простонал он про себя, понимая, как ей будет больно и как жестоко он поступит в следующий момент.
– Оль, ты меня извини, но я тебе в сыновья гожусь, – он разомкнул объятия и заставил себя отодвинуться.
Оля пошатнулась и еле устояла на ногах.
Жгучий стыд залил ее от пальцев ног и до красиво уложенных волос. Она некрасиво открыла рот, как рыба, выброшенная из воды, не зная, что сказать. Слова не подбирались.
Она представила картинку со стороны: стареющая тетка, усилиями косметологов попытавшаяся скрыть зрелый возраст, попыталась соблазнить молодого мужчину подруги.
Какой позор!
– Я… я не знаю, что на меня нашло… Извини, ты прав.
Оля бросилась вон из квартиры, по пути схватив сумочку. Новую сумочку от Prada. Вряд ли она еще когда-нибудь ее носить.
Мчалась домой, не помня себя – подгоняли уязвленное самолюбие и боль от ужасно унизительных слов. Зайдя в квартиру, Оля нервно провернула ключ в замке и прислонилась к двери. Теперь можно было плакать, но слезы застыли внутри и давили, и давили…
Оля подошла к зеркалу в прихожей, в котором совсем недавно любовалась своей трансформацией. Ее попытки выглядеть молодо показались ей смешными, а лицо – чужим и ненатуральным. Она приложила руки к горящим щекам – туда, где расположились мезонити. Она ненавидела себя и свое лицо. И эти нити. Сжала пальцы изо всех сил, словно хотела удалить их, и, наконец, расплакалась.
Слезы текли вместе с тушью и подводкой. Теперь все это стало неважно. Оля, рыдая, смотрела на разводы. Взрослая женщина, а повела себя как ребенок, возжелавший игрушку другого ребенка.
Остатки слез выплеснулись, и Оля решительно стерла остатки косметики. Переоделась и взяла свой велик – надо было что-то делать, как-то успокоиться. Прогулка – вот чего ей захотелось.
Включила «Металлику» на полную мощность наушников и помчала на полной скорости.
Гортензии быстро остались позади, Оле показалось, что их лепестки стыдливо поникли.
Она ускорилась, приближаясь к ветке, и позволила листьям хлестнуть ее по лицу, лишь прикрыла глаза. Боль отрезвила, и она сбавила скорость.
Оле было стыдно, и она проехала стройку, не поднимая головы. Сейчас она бы предпочла стать невидимкой.
Кот у парка призывно мявкнул, но она с досадой отмахнулась от него, едва не пнув: «Кыш с дороги!»
Перекресток гудел, собрав небольшую пробку и кучку мотоциклистов спереди. Оля дождалась зеленого сигнала светофора, посмотрела, как поток с ревом рванул, и развернула велик.
Физическая усталость успокоила эмоции. Обратно Оля ехала, уже не торопясь.
«Леся ни при чем, – размышляла она, – это я, дура, позавидовала и позарилась на чужое. Как же гадко и недостойно повела себя!» Стало тошно. И за свое поведение, и за сумочку, и за ботокс… А Игорь поступил по-мужски, порядочно. Не захотел изменять Лесе. Леся не заслужила этого и не должна ничего узнать. Надо бы написать ей. Отойду немного и напишу. Вечером. Девочки хотели общую группу создать», – думала Оля.
Группа «Дрессировка»
Оля: Девочки-дрессировщицы, как дела? (улыбается).
Нина: Ой, привет! У нас все хорошо, собираемся с Белкой гулять.
Леся: Позже. Занята немного (обнимает).
Ира: А у меня совсем не клеится (грустит). Как с Валеры началось, так все к одному, из рук валится.
Нина: Ира, не переживай, все наладится. Только надо компромисс найти. Вон мы с Васей – уж как ругались, как ругались. Думала, уйдет мой мужик (сердится). Но помирились, когда Белку завели.
Оля: Ира, что там у тебя происходит? (грустит, шлет сердечко).
Ира: У нас тут трагикомедия случилась. Лизка доширак захотела, который они с папой покупают (злится). Ну и, как обычно, накрошила лапшу эту по всей кухне и по столу тоже. Захожу и вижу картину: Лизка метелкой из туалета, которой я Василискины отходы подметаю, со стола убирает. Меня чуть не стошнило (изображает отвращение).
Оля: (смеется).
Нина: Фу-у-у (закатывает глаза). Ладно, девочки, я побежала.
Ира: Ничего смешного. Раньше бы я тоже посмеялась, а сейчас злюсь по каждому такому пустячному поводу. Отругала Лизку, она расплакалась. Что делать? Плохая я дрессировщица.
Оля: А Валера что?
Ира: А что Валера? Ходит как побитая собака. Молчит, старается ни во что не лезть, а меня это еще больше раздражает. Приезжать стал каждые выходные. Сами подумайте, каково это – находиться под одной крышей с человеком, которого больше не считаешь своим мужем. Короче, тяжело мне.
Оля: Не представляю. Может, помиритесь еще.
Ира: Нет. Он мне как мужчина не интересен стал. Даже противен. Я не прощаю.
Оля: А ты медитировать начала?
Ира: Ой, забыла! Игорь мне сбросил ссылку на приложение. Да мне ж не до этого!
Оля: Давай, давай. Вот прямо сегодня всех уложишь – и начинай. Обещаешь?
Оля размышляла об Ире, и о себе. Они оказались в почти одинаковой ситуации: мужчины их обидели, растоптали женскую гордость. Но Ира с этим мужчиной прожила много лет и родила ему пятерых детей. А Игорь – даже не был Олиным, он ничего ей не должен.
При этом Ира – молодец, держится. А ведь наверняка ей куда тяжелее, даже представить сложно, каково это – перечеркнуть столько лет брака.
Так что и она, Оля, справится. Должна. И будет общаться с Лесей и ее Игорем как ни в чем не бывало. В конце концов, ей хотя бы с ним не надо жить под одной крышей.