– Колдуешь? – спросил появившийся на пороге Краб.
Краб был совладельцем «Клещей». Особенного дохода паб сегодня не приносил, но позволял сводить концы с концами. Краб был человеком пожилым, но в былые годы он успел поработать ломщиком. Настоящим ломщиком, а не тритоном – во времена легендарного Сорок Два он уже давно отошел от дел.
– Пишу программы, – объяснила Лиса. – Когда здесь все начнется, времени будет мало. Все должно быть готово заранее.
Краб кивнул, с интересом наблюдая за ползущими по экрану цифрами.
– Мы такого не писали, – с уважением в голосе произнес бывший ломщик настоящему.
– Они изменили прошивку. Вы пользовались совсем другими программами. Приходится изворачиваться. Повезло, что наши ребята смогли уловить суть новой системы.
– Ты права: взлом – это не налет тритонов, – в голосе Краба послышались нотки неприязни, – его готовят долго и тщательно. У тебя должно получиться.
– Твоими бы устами…
– Ладно, заканчивай тут – пойду глушить «тарахтелку».
Краб запускал дизель, когда требовалось подзарядить оборудование, которое он применял в работе паба. Лиса пользовалась каждой секундой, когда провода оживали, да и «раллер» тоже требовал подзарядки.
Ломщица закрыла крышку «раллера» и вытащила из разъема «балалайки» психопривод.
– Краб?
Хозяин паба остановился на пороге.
– Да?
– Ты знаешь, что мы будем ломать?
Краб усмехнулся.
– Догадываюсь.
– Ты что-то задолжал Бойду?
Бывший ломщик вернулся в комнату и присел на диван. Именно на тот, как он рассказывал, на котором спал Сорок Два.
– Мы все кому-то что-то задолжали, – сказал он. – Но если ты имеешь в виду, что я делаю то, что делаю, не по доброй воле – ты ошибаешься.
– Этот взлом может стать для меня последним.
Краб кивнул. Никакой обреченности, ломщик всегда готов к тому, что рано или поздно настанет момент истины: подведут помощники, не успеешь уйти от погони, проколешься на входе. И еще одна очень притягательная концовка – нет, ломщики, как и все нормальные люди, не были лишены инстинкта самосохранения, но… – некоторые не возвращались из сети, мозг не выдерживал информационной нагрузки.
– И для тебя – тоже, – добавила Лиса.
– Ты боишься?
Лиса замялась. Как-то нехорошо признаваться в собственной слабости, ведь такова жизнь ломщика, ее никто не заставлял заниматься тем, чем она занимается. Но…
– Да, – Лиса кивнула. – Я не знаю, смогу ли я… Как будет…
– Ты боишься подвести других, – подвел за Лису итог Краб. – Он тоже боялся.
– Сорок Два?
– Да. Но делал. Продолжал развивать идею, приближал эпоху Цифры. Ему приходилось предавать друзей, а это страшней, чем оставить свои мозги там, в сети.
Свет погас. Скорее всего в баке дизеля закончилось топливо. Лиса с Крабом во мраке, разгоняемом только призрачным светом экрана «раллера», придерживаясь руками о стену, поднялись наверх в зал. Здесь царил полумрак. Посетителей не было.
– Скажи, Краб, что такое эпоха Цифры? Мир без запретов, рай ломщиков, свобода информации? Ведь так не бывает – это анархия, хаос, а не эпоха Цифры. Это путь разрушения. Для того, чтобы расти, человек должен что-то созидать, а мы – ломщики, тритоны, – мы только разрушаем, пытаясь что-то доказать тем, кто строит от нас защиту. Мы работаем вхолостую: одни создают никому не нужные препоны, другие из последних сил ломают их. Поэтесса писала, что человек получит власть над Цифрой. Но что он будет с ней делать, с этой властью?
– Для этого и нужны пророки, – объяснил Краб.
Но Лиса все равно ничего не поняла.
– Для чего?
– Чтобы узнать, что делать с властью. Как правильно ею распорядиться. Ты права – мир Цифры сегодня лишь придаток. Ты ломаешь для того, чтобы кто-то получил власть. Не новую, ту, что уже есть. Ее только нужно отобрать у одних и отдать другим. Что от этого получит Цифра?
– Свободу. Не сейчас, возможно, через несколько лет.
– Ты действительно веришь в это?
Лиса сжала губы. Нет, она не могла сказать, что безоговорочно верит в скорое наступление эпохи Цифры. Скорее это что-то вроде мечты, попытки выдать желаемое за действительное. Детская игра, если разобраться.
– У нас нет чего-то. Чего-то главного, – сказала Лиса.
– Сорок Два тоже так считал, – улыбнулся Краб. – Он хотел доказать всему миру, что Цифра сильна, что ее адепты на каждом шагу и истинно преданны ей. Что из этого получилось – знают все.
– Тогда как?..
– Цифра в Цифре. А наш мир – место, где человеку суждено бороться вечно.
– С кем?
– С самим собой. Все Традиции обещают спокойную жизнь. Но никто не обещает ее прямо здесь – спокойная жизнь только для избранных, только праведников возьмут в иной, счастливый мир.
– Но ведь Цифра – это не загробная жизнь, – не поняла его Лиса.
– Сеть – это средство коммуникации. Очень удобное и эффективное. В ней нет никакой мистики. А Цифра – это что-то иное. Бинарный код: великая сложность, созданная базовой простотой. Если настоящий мир Цифры где-то и существует, то мы с тобой сейчас наверняка очень далеко от него.
– Ты объясни, Шотландец, зачем мне все это надо, – сказал Зелимхан Гейдоев, главарь крупной банды, промышляющей в южных районах Punkground.
С остальными кланами Бойд договорился давно. Не все понимали прямую выгоду, кто-то ее на самом деле не имел, но Шотландцу удалось уговорить всех. Кроме Гейдоева. Этот жестокий и недалекий лидер держался на своем месте только из-за того, что ему просто не хватало ума влезть во что-то по-настоящему серьезное. Всем было на него наплевать – и соседним кланам, и безам.
Основной довод, который видел лично для себя Бойд, для Гейдоева будет пустым звуком, он вряд ли поймет услышанное. Поэтому сообщать, что для развития нужно меняться и двигаться вперед, не стоило. Ему нужно четко указать направление, где этот самый «вперед» находится. Да и как двигаться – тоже. И ни в коем случае не заикаться об альтернативе: однажды двинувшись вперед, было два варианта – или измениться и стать больше, значительней, или умереть.
Для Гейдоева наиболее приемлемым, судя по всему, был третий вариант: оставить все как есть, залечь на дно и продолжать стричь купоны, которые с каждым днем становились все менее значимыми.
– Твои парни торгуют «синдином»? – спросил Бойд.
– Послушай, ты за мной следишь? – возмутился Гейдоев.
Влезать в дела других кланов считалось дурным тоном. Если, конечно, кланы не враждовали. Это Бойд знал. Но реально две трети преступного бизнеса в Эдинбурге, в том числе и в Punkground, давно были под контролем клана Шотландца. И это знал Гейдоев. Но война, даже небольшая, сейчас не входила в планы Бойда.
– Нет. Это не является секретом, – объяснил Бойд, усмехнувшись.
– Какая тебе разница, где я беру «синдин»?! – всплеснул руками Гейдоев.
Бойд тяжело вздохнул. Как разговаривать с этим тупицей?
Сам Гейдоев по большому счету Шотландцу не был нужен. Но у него имелся родственник – не то двоюродный, не то троюродный брат, у которого был небольшой клан в Sway. На граничащей с зоной влияния Гейдоева территории.
Братец Зелимхана интеллектом тоже не блистал, зато оба славились жестокостью и беспощадностью по отношению к тем, кто не соглашался лечь под «крышу» их кланов. При этом умение полизать зад того, кто сильней, похоже, было заложено в обоих братьях – или кем там они приходились друг другу – на генетическом уровне. Они чувствовали более сильных лидеров еще до предъявления претензий и оставляли подконтрольного им человека сразу и без разговоров.
Но Бойду нужна была поддержка этих недоразвитых. Позарез нужна. Крайне необходимо, чтобы волнения начались именно в Sway, где за порядком следил продавшийся СБА Ланг Ши. Только ни сам Гейдоев, ни его тупоголовый братец не должны знать, что станут зачинщиками бунта. А потом рассказать они уже никому не смогут – вряд ли их оставят в живых.
– Тебе Ланг Ши не мешает торговать? А производства: узкоглазые не уничтожают лаборатории? Или тебе достаточно электричества?
– Нет у меня никакого электричества, – отрезал Гейдоев.
Ну, может, электричеством его взять удастся?
– А если послушаешь меня, будет, – как можно мягче заверил его Бойд.
– Чего ты от меня хочешь, Шотландец?! – всплеснул руками Зелимхан.
Это уже лучше.
– Я хочу тебе помочь. Но и ты помоги мне.
– Как?!
Понятно, ты это вряд ли сообразишь. Тебе бы только молотком по чужим пальцам стучать и животы тупым ножом резать.
– Мне нужно, чтобы ты устроил моих ребят в клан к своему братцу. По-тихому, так, чтобы Ланг Ши или безы об этом ничего не узнали. Сможешь? Они расскажут, как избавиться от опеки китайцев.
– Нет, Шотландец, – Гейдоев посмотрел на протянутую ладонь и замотал головой. – Я тебе помогу, раз ты так хочешь, но и мы с братом тоже должны получить свою долю.
– Я тебе обещал электричество. По линии из Sway. Но смотри, чтобы о нашем уговоре никто не знал.
– Два раза в неделю в цех, где «синдин» льют, и дома – постоянно.
Бойд смотрел на этого щуплого чернявого отморозка и думал, что оставлять его вместе с братцем в живых, если их раньше не пришьет Ланг Ши, ни за что не станет. Ни при каких условиях.
– Идет, – согласился Бойд и снова протянул руку.
Гейдоев опасливо, как будто рука Шотландца могла обернуться раскаленной кочергой, пожал ее.
С остальными не пришлось долго возиться – большинство поимеют реальную выгоду от беспорядков в Анклаве: никакого контроля над нефтеналивной базой в порту, куда со дня на день должен прибыть очередной танкер; рост спроса на «синдин», пока сеть не вернут в норму после атаки на нее Лисы. Тех, кто никакой выгоды не имел (или Бойду не удалось их убедить, что выгода будет), пришлось припугнуть, пару раз устроили даже показательные выступления со стрельбой. Но в целом дело двигалось, люди были готовы.
Разумеется, почти никто из них не знал истинной картины: для каждого Бойд подготовил свой кусок пирога, каждого привлек своей выгодой. Некоторых, в ком, как оказалось, Шотландец ошибся, пришлось убрать – лишние слухи играли на руку аналитикам СБА.